Роберт Асприн - Сладостный МИФ, или мифтерия жизни

— Но, партнер, — угрожающе произнес он, протягивая руку к моему плечу.

— Нет! — упрямо ответил я, уворачиваясь от его пальцев. Мне прежде уже приходилось с ним спорить, когда он держал мое плечо мертвой хваткой, и я больше не собирался давать ему такое преимущество. — На этот раз я твердо знаю, что прав.

— Как ты можешь быть прав, когда собираешься работать ДАРОМ? — проорал он, отбросив всякие экивоки. — Неужели за все эти годы я тебя так ничему и не научил?

— Ты меня много чему научил!!! — заорал я в ответ. — И я много в чем с тобой соглашался… и обычно это было к лучшему. Но есть кое-что, Ааз, чего мы никогда не делали, при всех наших выкрутасах и уловках и при всем нашем корыстном интересе. Насколько я помню, мы никогда не раскручивали на расходы того, кто не может себе эти расходы позволить. Так?

— Ну, в общем, да. Но…

— Если мы можем выжать лишнюю копейку из деволов или из Синдиката, это только здорово, — продолжал я. — У них денег полно, и насколько мне известно, это не слишком честные деньги. Но Поссилтум — королевство, которое сидит в долговой яме. Как мы можем говорить, что пришли сюда им помочь, если в то же самое время вышибаем из них дух, требуя огромных гонораров?

Ааз не нашел что ответить и опустил глаза.

— Но ведь Гримбл это уже утвердил, — произнес он в конце концов, и голос его прозвучал почти жалобно.

Я не верил своим ушам! Неужели я переспорил Ааза по вопросу, имеющему отношение к деньгам? К счастью, у меня хватило присутствия духа в час победы повести себя великодушно.

— В таком случае я уверен, что он утвердит и дополнительное сокращение затрат, — сказал я, на этот раз сам кладя руку на плечо Аазу. — Кроме того, это просто технические поправки. Правда, Банни?

— Нет.

Она произнесла это мягко, но ее ответ не оставлял никаких сомнений. Быстро же кончился мой час победы.

— Но, Банни… — без особой надежды начал я, но она меня оборвала.

— Я сказала «нет», Скив, и это действительно «нет», — с этими словами она обернулась к Аазу. — Честное слово, Ааз, ты меня удивляешь. Как это ты дал ему зайти так далеко! Здесь на карту поставлены важнейшие принципы, а не просто корысть.

Ааз приоткрыл рот, но тут же закрыл его, так ничего и не сказав. Это, наверное, был первый случай на моей памяти, чтобы Ааз, пусть даже молчаливо, согласился с существованием принципов более важных, чем корысть. Но тут все-таки Банни выступала на его стороне, и он позволил ей продолжить.

— Да, Скив, с сердцем у тебя все в порядке, — продолжила она, снова поворачиваясь ко мне, — но есть факторы, которых ты не учитываешь или просто не понимаешь.

— Ну так объясни мне, — отозвался я, уже начиная злиться, но все равно стремясь понять.

Банни на мгновение замолчала, поджав губы и явно обдумывая, как построить объяснение.

— Хорошо, — сказала она, — давай начнем с начала. Как я это вижу, наша задача состоит в том, чтобы помочь королевству выбраться из нынешнего финансового кризиса. Помимо чрезвычайных мер по сокращению расходов, мы с Гримблом заняты разработкой разумного бюджета и оперативного плана, который позволил бы вернусь все в норму без лишних потрясений. Я особенно подчеркиваю слово «разумного». Смысл в том, что будет абсолютно неразумно ожидать, что кто-то, будь то ты, я или Гримбл, станет делать такую важную работу даром. Никто не работает даром — ни армия, ни фермеры. Так с какой стати мы должны работать даром?

— Но ведь из-за этого самого кризиса королевств во просто не б состоянии оплачивать наши услуги, — возразил я.

— Чепуха, — бросила Банни. — Во-первых, не забывай, что королева сама довела королевство до ручки, расходуя слишком много денег на армию. Не мы в том виноваты. Мы — эксперты, приглашенные со стороны, чтобы вытащить их из ямы, которую они сами себе вырыли.

Во-вторых, — продолжила она, не дав мне вставить ни слова, — как ты сам можешь видеть из тех таблиц, которые я тебе показываю, за счет экономии на расходах и дополнительных доходов от налогов мы можем высвободить достаточно средств, чтобы выплачивать наши гонорары. В обязанности зануды-счетовода входит, среди прочего, показывать своему нанимателю, где взять деньги себе на зарплату. Работники других специальностей этого обычно не делают!

То, что она говорила, было похоже на правду, но меня она не переубедила.

— Хорошо, но мы можем по крайней мере уменьшить наши гонорары? — спросил я. — У нас нет никаких серьезных причин требовать так много, как вы тут написали.

— Скив, Скив, перестань, — покачала головой Банни. — Я ведь уже говорила, что цифры эти взяла не с потолка. Я знаю, мы обычно устанавливали цену, исходя из того, что можно содрать с каждого конкретного клиента, но на этот раз мы имеем дело с бюджетом, который практически определен заранее. Я заложила тариф, какой получают другие. Любой иной вариант был бы нелогичен и нарушил бы нам всю систему.

Я посмотрел на Ааза, но он не сводил глаз с Банни и ловил каждое ее слово.

— Хорошо. Давайте начнем сначала, — предложил я. — Банни, объясни мне простыми словами, как ребенку. Как устанавливаются эти тарифы?

Банни на мгновение задумалась, поджав губы.

— Ладно, — вздохнула она, — первым делом ты должен понять, что плата за любую работу сильно зависит от спроса и предложения. Самые высокооплачиваемые работы обычно относятся к одной из трех категорий. Во-первых, много платят, когда работа очень противная или опасная — тогда за нее приходится платить дополнительно, лишь бы кто-нибудь вообще согласился ее делать. Во-вторых, когда работа требует какого-нибудь особенного умения или таланта. В эту категорию попадают спортсмены, эстрадные артисты, но кроме того, заметь, и специалисты высокой квалификации, например врачи.

— И маги! — подхватил мой партнер.

— Потерпи, Ааз, — попросила Банни, останавливая его энергичным жестом. — И наконец, третья категория высокооплачиваемых — это те, на ком лежит большая ответственность… те, чьи решения касаются больших денег, или влияют на судьбы многих людей, или и то и другое сразу. Если рабочий на заводе совершает ошибку, это может означать, что придется переделывать всю работу за день или за неделю… возможно, завод даже потеряет заказчика. А президент фирмы, которой принадлежит завод, вообще может принимать решения всего-то три или четыре раза в год, зато это будут решения типа — открыть или закрыть полдюжины заводов, начать выпуск новой продукции или снять с производства какую-то модель. Если такой человек совершит ошибку, то сотни и тысячи людей могут лишиться работы. Такой уровень ответственности — это страшно, это изматывает, и человек, который соглашается на такую работу, заслуживает повышенной оплаты. Это понятно?