Ольга Назарова - Пёс из породы хранителей

– А я бы без тебя уже давно умер. Мне недолго там оставалось! – Урс ткнулся носом в раскрытую ладонь, осмотрел её, вздохнул, вернулся чуть назад, нашел перчатку, которую Алёна обронила, и вложил в руку хозяйки. – Как хорошо, что я жив, и ты у меня есть! И присмотрю за тобой и умою, и защищу, и перчатки ты вечно теряешь! А мороз, лапы без шерсти, мёрзнут, небось!

– Ты мой драгоценный медведь! И чтобы я без тебя делала! – рассмеялась Алёна и поцеловала черный нос.

Урс глубоко и счастливо вздохнул. У него в мягком щенячестве была такая наивная мечта. Да, мечта! Собаки ведь тоже мечтают. Урсов брат, например, мечтал о том, чтобы его кормили только пельменями. Как-то случайно попробовал и даже во сне они ему снились. Миска… Нет, не миска, а таз, огромный таз пельменей!

А у самого Урса была мечта, чтобы его вот так любили, что даже целовали… И не просто кто-то, случайно. Их, щенков, как-то тискала смешная девчушка и чмокала в чёрные носишки. Так вот, это не считалось! Делать это должен был хозяин. И вот теперь мечта сбылась!

– Ну и смешной у тебя вид… Словно ты сейчас лапами взмахнёшь и полетишь! – Алёна взъерошила шерсть между ушами своего пса и вдруг поняла, что жесткая пружина, которая возникла во время скандала и так мешала ей дышать, попросту растаяла, исчезла, словно её и не было! – Я так рада, что ты есть в моей жизни! Я люблю тебя, Урс!

– А уж я-то тебя как люблю! – Урс прижался головой к коленям хозяйки и покосился на темные заросли старых елей. Оттуда приближались человек и пёс. Урс присмотрелся и принюхался. Пёс – приятель Бэк, а человек – его хозяин. Урс тихо фыркнул, обращая внимание хозяйки на приближающихся к ним.

– Кто-то идёт? Вот спасибо, что предупредил. Пошли, мой хороший. А то напугаю ещё неповинных людей. У меня на лице сейчас только сидеть можно! Больше оно ни на что не годится! – улыбнулась Алёна, но увидела Бэка и изменила решение. – А! Это твой приятель? Тогда дело другое! Пойди, поиграй. А если этот мрачный и вредный тип испугается, то так ему и надо!

Павел полюбил ходить в лесок. Ротвейлер, это такая собака, которую даже при идеальном поведении регулярно кто-то пугается. Просто так. Ну, или делает вид, что пугается.

– Ай, какая у вас страшная собаааака! – он про себя передразнил девицу на невозможных каблуках и с такими бровями, что было похоже, словно она на вполне миловидное лицо приклеила двух толстых гусениц. Он подозревал, что это было кокетство, но, разбираться было неохота, брови смущали, да и вообще устал!

Он успел уже расстроиться, заметив в лесочке кого-то с собакой, но тут же понял, что это Урс и Алёна.

– Ну, это ещё ничего себе… У неё хоть брови нормальные и романтических взглядов не будет!

Псы тут же затеяли возню, причём каждый делал вид, что он стрррашный и свирррепый, и сейчас слопает приятеля за милую душу! Наскакивали друг на друга, отлетали назад, а потом, весело переглянувшись, нырнули на пару в огромный сугроб!

Алёна и Павел молча шли рядом. Нет, поздоровались, конечно, но говорить обоим не хотелось, вот и не разговаривали. Но, это было как-то вполне уютно. Редко бывает, когда с человеком можно просто помолчать. Алёна была не в настроении для пустой болтовни, а Павел тактично сделал вид, что заплаканного лица не видит, и вопросы не задавал.

Почему так получилось, совершенно непонятно, но оба, вернувшись домой, ощутили себя гораздо более отдохнувшими, чем когда уходили на прогулку.

Нотариус – полная, яркая дама, простуженная, и поэтому совершенно несчастная, кутаясь в неуместный для нотариальной конторы и её официального костюма яркий платок, подняла глаза на вошедших. Осмотрела Марину Сергеевну и Алёну, которую бабушка попросту втянула, и покивала головой.

– Марина Сергеевна Берестова? А паспорт ваш можно? – она проверила документы, и перешла к делу, причем так, что Марина Сергеевна только глазами хлопала.

– Я основная наследница? А родственники? У него же были где-то родственники? Я помню!

– Для них тоже сделаны распоряжения. Они сегодня приехать не могут, но суть завещания уже знают.

– Но, я так не могу. Почему мне? Люди же ему родные!

– Марина Сергеевна! – нотариус позволила себе снисходительную улыбку. – Пётр Владимирович настоял, чтобы в завещание была включена оговорка, о том, что если вы не принимаете наследство или часть его, то всё, что вы не принимаете, отходит на основание благотворительного фонда по исследованиям развития морских водорослей побережья Охотского моря.

Марина замерла, а потом рассмеялась. – Петька в своём репертуаре! Так всё серьезно и написал?

– Более чем! Мы консультировали Петра Владимировича и поверьте мне, завещатель был настроен весьма решительно. Всё, что он вам оставил должно достаться вам, а не его родственникам. Список имущества и размер завещанных денежных средств в списочке! – она передала Марине скрепленные листы.

– Да что вы!!! Вот это? И это? И… – Марина изумленно подняла глаза от бумаг.

– Да, он был вполне состоятельным человеком! И не переживайте за его родных, они получили по мнению Петра Владимировича, гораздо больше чем заслуживают.

Марина Сергеевна вышла от нотариуса в шоковом состоянии. Впрочем, Алёна тоже.

– Ущипни меня! – велела Марина внучке. – Я не погладить просила, а ущипнуть! Лучше я сама, а то от тебя не дождёшься! Ой! Больно! – она потёрла руку. – Не мерещится! Алёнушка, ты поняла, что мы с тобой стали вполне состоятельными дамами?

– Ты стала состоятельно дамой! – рассмеялась Алёна.

– Нет уж, дорогая моя! Мы стали! Ты меня что, сиротинушкой собираешься оставить? Бросить на произвол больших денег? Ты не забыла, что от нас вчера отреклись? – подмигнула Марина Сергеевна. А потом посерьёзнела. – Давай-ка мы с тобой в церковь заедем. Вспомним раба Божьего Петра. Хороший был человек! Жалко, что у него так и не было семьи.

– Зато была любовь… – тихо сказала Алёна. – Она ведь не у всех бывает.

– Да, не у всех! – печально кивнула бабушка.

Вечером они решили закатить пир на весь мир! Урс был абсолютно согласен и всеми четырьмя лапами за! Лапы предъявил, перекатившись на спину.

Подняли бокалы за Петра, выпили вина не чокаясь, а потом Марина совершенно хулигански рассмеялась.

– Ты представь только, что было бы со Светланой, если бы она вчера согласилась меня отвезти! Это же надо, своими собственными руками такую пакость себе же сделать!

Ночь зимой опускается рано. Плотно закрывает город, проникает в каждую щель и заглядывает в каждое окно. Фонари стараются, но ночь знает, что она сильнее. В темноту, которая выше фонарей и белого отсвета от выпавшего снега, смотрели такие разные люди…

– Урс, представляешь? Бабушка может поехать на море в любой момент! И телефон себе купить и не рассказывать мне, что она этот старенький очень любит и запрещает мне деньги тратить и новый ей дарить! И дача у неё теперь есть. Дом, правда, старый, зато вокруг гектар земли. И лес и озерко маленькое даже! И всё это бабушкино! И она может туда весной поехать и отдыхать сколько хочет! Представляешь? Лесок бабушкин! Она в парк ходит летом каждый день в тот лесок, где мы гуляем, просто чтобы под соснами постоять, а теперь у неё у самой есть! И дублёнку она себе купит отличную! Я вот лично отвезу и заставлю прекратить на себе экономить! Шубу всё равно не уговорю, ей животных жалко, так же как и мне, а дублёнку купит!