Александр Курзанцев - Инквизитор поневоле [СИ]

Прошелестев одеяниями, замначальника инквизиции отошёл от слухового окна, у которого стоял, приблизился к столу и сел напротив меня. После чего сказал устало:

— Дня не прошло, Павел Алексеевич, дня, как ты опять влип в историю. Это вообще что? — кивнул он на калаш в моих руках.

— Подарок, — со вздохом ответил я.

— От кого?

— От друга.

— Понятно, — вторя мне, вздохнул Амнис. Спросил: — Принцип действия?

— Стреляет очередью миниатюрных огненных шаров. Боезапас накопителя — сто выстрелов.

— Мда… Я даже догадываюсь, кто автор. Ведро тоже его рук дело?

— Его, — утвердительно кивнул я. Запираться смысла не было — что на ведре, что на автомате стояло одно и то же клеймо: перекрещённые серп и молот.

— А как он его сделал, не говорил?

— Неа, — помотал я головой, — он не помнит.

— Ну что ж, я не удивлён. Ладно, — Амнис встал, — попробую с послом дело замять, скажем, что это было испытание нового индивидуального средства противовоздушной защиты. Но с одним условием.

— Каким? — напрягся я.

— Твой друг должен предоставить три экземпляра подобных артефактов в распоряжение инквизиции для изучения и проведения испытаний.

— Я спрошу.

— Павел Алексеевич, — укоризненно покачал головой мой наставник, — неправильный ответ.

— М-м, я постараюсь? — изменил я формулировку, вопросительно глядя на Амниса, но тот снова отрицательно качнул головой. — М-м, будет исполнено?

— А вот это уже лучше. Начинаете потихоньку понимать, как устроены взаимоотношения в нашей организации. В общем, через неделю жду.

И не откладывая в долгий ящик, замначальника управления также телепортировался с чердака, оставляя меня в гордом одиночестве.

Мда, дела-делишечки. Я в который раз поёжился, представив, что случилось бы, если б Глушаков вовремя не подсуетился с заклинанием. Вот везёт же как утопленнику, честное слово. Впредь эксперименты подобного рода надо будет проводить исключительно на полигоне и никак иначе.

Солнце уже клонилось к закату, когда я спустился с чердака в поисках товарища. Инквизиция была организацией не особо терпеливой, с жёсткой дисциплиной и весьма суровым нравом по отношению и к собственным сотрудникам тоже, так что откладывать поручение в долгий ящик не стоило.

Автомат я повесил по диагонали за спину, перекинув ремень через голову, и чуть подвигал, выбирая наиболее удобное положение. Ствол калаша смотрел вниз, а приклад чуть высовывался из-за плеча. Оставалось только сделать что-нибудь с мантией, которую я уже начинал тихо ненавидеть. Ну неужели не придумали чего поудобней?

В кандейке кабинета труда Глушакова не оказалось, и я решил пройтись по территории академии, лелея некоторую надежду, что Сергей окажется где-нибудь тут. Вероятнее всего, конечно, он уже был дома с женой, которая магистр белой магии, но чем чёрт не шутит.

Начать я решил с места, где мы обычно совершали пробежки и тренировки вдоль периметра академии.

Всю немаленькую территорию учебного заведения опоясывала высокая стена, а параллельно ей, отступив на десяток метров, шла полоса из деревьев и кустарника, хорошо эту самую стену камуфлируя и вызывая ощущение, что все здания академии находятся на гигантской поляне, окружённой лесом. Помимо этого, зелёная полоса была ещё одним поясом обороны на случай вторжения или проникновения. Теперь, благодаря кольцу инквизитора, я это чувствовал — в растительность были искусно внедрены защитные заклинания друидов.

Вот эти десять метров пустого пространства протяжённостью в добрых пять километров и были самым удобным местом для пробежек и прочей ОФП.

Звуки города за стену магическим образом не проникали, и я с удовольствием шагал вдоль «зелёнки», потихоньку погружаясь в тишину, нарушаемую лёгким скрипом древесных стволов да шорохом веток.

Вокруг по-прежнему было пусто, но я шёл против обычного направления движения, так что с Глушаковым, если он бегает где-то здесь, должен был столкнуться. Между тем размеренная ходьба не требовала контроля со стороны мозга, и я быстро погрузился в глубокие думы о судьбе своей тяжкой.

Недомаг, недоинквизитор — я не обольщался на свой счёт. Ни знаний толком, ни умений, ни присущей всем виденным мною инквизиторам какой-то внутренней уверенности и убеждённости в своей правоте.

Нет, год в этом мире меня закалил изрядно, иначе и не скажешь. Килограмм эдак двадцать лишнего веса просто испарилось, майка, раньше плотно обтягивающая телеса, теперь висела мешком, а резинку трусов я подтягивал и завязывал узлом уже раз десять, чтобы они не сваливались с меня. Мне по силам было пробежать без остановки полный круг вокруг академии, отжаться раз сто и пятнадцать — подтянуться. Но сомнения, сомнения в самом себе — вот что я так и не смог побороть за этот год. А хуже всего, что из-за меня погибли люди, очень много людей, и это давило тяжким грузом, заставляя снова и снова пытаться понять, где же я ошибся.

Из подобных невесёлых мыслей меня выдернул странный звук, что раздался от стены совсем неподалёку. Резкий, царапающий, под аккомпанемент лёгкого треска сдавливаемых чем-то камней.

Остановившись, я нахмурился и, скинув ремень, поудобнее перехватил автомат, отходя и прячась за ближайшим деревом. Каменная поверхность стены же вдруг вспучилась, а затем с треском разошлась в стороны, пропуская двух пыхтящих подростков, что, держа обеими руками, пёрли, по-другому и не скажешь, обитый металлическими полосами громоздкий сундук.

— Тихо ты! — прикрикнул идущий первым на своего напарника, который как раз громко ойкнул, оступившись и врезавшись плечом в край разверзшегося каменного зёва.

— Да ладно, — ответил второй, морщась от боли, — кто тут услышит? Каникулы же, все поразъехались.

В этот миг я увидел, что оба одеты в мантии стихийников с нашивками магов земли. Что, в принципе, сюрпризом не стало, учитывая, как они прошли сквозь стену, раздвигая камень перед собой.

Зёв за их спинами с треском и скрежетом сомкнулся, и стена снова стала девственно ровной, словно и не было в ней только что дыры метровой ширины.

— Каникулы или не каникулы, — прошипел первый, — а за такое и из академии выпереть могут. Молчи давай и тащи.

— Да тащу я, тащу, — не сдержался его красный от натуги напарник, — руки уже отваливаются. Давай поставим, передохнём.

— А и правда, — произнёс я, выходя из-за дерева и чуть опустив направленный на них ствол, — поставьте-ка, передохните, заодно и поговорим. Инквизиция, дёргаться не советую, — предупредил я обоих на всякий случай.

— Вот же попали, — тихо высказался первый и медленно опустил свой край сундука на траву. На лице его читалась такая смесь разочарования, обречённости и обиды на столь не вовремя появившегося меня, что захотелось расхохотаться.