Мария Власова - Мои уродства меня украшают [СИ]

Кусаю ее губы, прижимаю к себе так крепко, что даже если захочет, не сможет убежать. Но она и не хочет убегать. Одна рука зарылась в мои волосы и дергает за них, то сильно, то нежно в таком до боли в штанах знакомом темпе. Вторая рука делает что-то невообразимо приятное, заставляя вздрагивать, когда ноготки в том же знакомом такте всаживаются в шею, позволяя коже в том месте заживать, только для того, чтобы снова и снова ранить. Ощущения такие странные, что с трудом могу признать, что мне нравится. Соблазняет гадина! Сжимаю попку, заставляя прижаться к себе сильнее. Заставляю почувствовать насколько я хочу ее.

Хочу ЕЁ?! Эту чёртову великаншу?! Да что со мной такое?!

Толкаю, в тот же момент что и она толкает. Она падает на плиту неуклюже и мне почему-то сразу вспоминается, как она падала на пол в той таверне, как завлекающее раздвигала ноги передо мной.

Ненавижу! Как же сильно я ее ненавижу!

— Как тебе утро в таверне, понравилось? — Самодовольно улыбаясь, она разлеглась на плите, раздвинув ножки в тонких черных брюках, почти так же, как в таверне. Зарычал, толком не понимая от чего именно. От больного желания перевернуть ее на живот и трахнуть прямо на этой куче мусора или же от того как провел то утро. Она засмеялась, издевательски покачивая ногой.

— Гадина, тварь, сука, уродина чёртова… — Зашипел и бросился на нее. Схватил ее за голые плечи, заставляя перестать смеяться, перестать соблазнять меня.

— Я тебя убью! — Выкрикнули мы друг другу в лицо почти одновременно.

Стало легче, от ее злости, ауры, что снова окутала нас. Такое впечатление что действие ее настоек до сих пор не кончилось или я… Нет, никаких «или», зелье, это все зелье.

— Ты мне дорого за это заплатишь, сука! — Огонь охватил меня и почти коснулся ее, так сильно было моё желание стереть ее с лица земли. Отвлекся настолько, что не смог увернуться от ее удара прямиком в челюсть. Меня подбросило метра на три в воздух, выбив почти все зубы и бросило на бетон.

— Больно, — прошипел, когда ко мне вернулось способность говорить, как и сами зубы.

— Маг, ты там живой? — Заорала равнодушно моя великанша и желание закопать ее тельце в развалинах этого притона стало идеей — фикс. И тут мне, так, кстати, попался на глаза, кем-то забитый меч. Не тратил время на поднятие и просто телепортироваться к ней и почти сразу нанес удар. Увернулась, отпрыгнула на большой кусок потолка.

— Тебе понравилась свиная голова? Творчески с моей стороны, не скажешь? — Она улыбалась, даже нет, скалилась. Сделала неловкое движение плечом, рубашка сползла, почти оголяя грудь с возбужденными сосками.

— Не волнуйся великанша, в камере, где ты проведёшь остаток своей жизни, я тебе наглядно продемонстрирую все прелести твоей шутки. Вот только не знаю, с чего ты крем сделала, что после контакта с водой, у меня вся кожа слезла? — На самом деле мне не было интересно, я знал состав, от которого кожа слазить будет долго и в разы больней, что бы моя мучительница помучилась. Попытался нанести еще удар, но она увернулась. Да откуда в ней столько прийти?!

— Слезла? Правда? Классный эффект! Я даже не ожидала, что при смешении остатков порошков и заварного крема получится такой результат. А что больно было, да? — Улыбнулась еще шире играя в невинную дуру. Как же меня бесит ее наигранность! К чёрту! Сожгу здесь все, а ее на фарш пущу!

— А шрамы, оставленные мною на память на спине, тоже слезли с кожей? — Невинным голоском спросила она и меня уже перекривило от того сколько надежды было в этом голосе.

— Представь себе, слезли. — Процедил сквозь зубы, зло улыбаясь. Понравилось, как скисла ее ухмылка, от моего ответа, но при этом взяла такая злость, что играть по-честному не хотелось. Вызвал огонь, очертив вокруг нас границу. Теперь не уйдет!

— Ой! — Визгнула она и мне это понравилось.

— Что ты там мечом Сержа вырезала? «Свинка моя»? «Попка тоже»?! Так я на каждом сантиметре у тебя такие слова вырежу, что даже после твоего крема шрамы останутся! — Вспоминать свой позор было, мягко говоря, неприятно, моя ярость будила некромантские силы, заставляя землю дрожать. Делаю быстрый рывок, и она уходит от удара в последний момент, сделав кувырок.

— Да чего ты бесишься, маг?! — Кричит она и меня просто распирает от злости! Зеленый огнь разукрашивает все в свои цвета, и я понимаю, что ей теперь точно конец.

Увернулась от еще одного моего удара и теперь преспокойно ходит по кругу, держа меня на расстоянии.

— Ничего же не осталось. — Сказала она, слегка улыбаясь, при этом в улыбке читалось, насколько она огорчена.

— Но ты хотела изуродовать меня на всю жизнь, великанша? — Резкий рубящий удар, она снова укорачивается, и тогда я мысленно цепляю на нем заклятие, чтобы при следующем ударе, даже если промахнусь, ее ударила призванная стихия ветра. Не уверен, подействует ли, но можно же попробовать.

— Нет, маг, я хотела, чтобы ты запомнил меня на всю жизнь. — Ответила она вдруг, мгновенно сбив меня с мысли, и заставив во все глаза смотреть на себя.

Её слова были тихими, вкрадчивыми, но для меня прозвучали как гром среди ясного неба. Она была слишком серьезна, слишком не похожа на себя и от чего-то я сразу поверил ее словам. Даже несмотря на то, что в них было слишком много эмоций, которые возможно она и сама не понимала. Потому… потому что она что-то чувствует ко мне и это отнюдь не одна ненависть или желание. Ведь это ОНА сама нашла меня, а не я ее. Разозлилась и разрушила здание она не просто так, ей не понравилось, место, где она меня нашла. Я значу для великанши намного больше, чем я думал, хотя бы, потому что я ее первый мужчина. На моих губах заиграла самодовольная улыбка. Так почему бы мне не использовать ее привязанность себе в пользу?

Клара.

Это сейчас я сильная, это сейчас я могу контролировать дарованные папой гены. Когда же была ребенком, не могла. Моя аура просыпалась, стоило мне разозлиться, из-за моего характера я злилась часто. Сами посудите, мало, кому понравится, если по двадцать раз на дню чувствуешь адский ужас? Вот и другим сиротам с приюта и воспитателем не нравилось. Особенно не нравилось это директору, так что он придумал свой способ наказания для меня — подвал. Можно сказать, подвал, ну и что там страшного? Вот только отцовской силы тогда не было у меня, только быстрое заживление. Вот на него и рассчитывал директор, бросая меня в грязный подвал, кишащий огромными крысами.

Вздрогнула, чувствуя собственный ужас, почти вспомнив как это — когда тебя едят заживо.

Часто бывало, в приюте обо мне забывали на несколько дней. Так что держалась только на силе воли, пускай, и иногда проклиная, свою регенерацию. Свою же силу я обрела только после того как обо мне забыли на целую неделю, хотя мне в полной темноте, кишащей крысами это время показалось вечностью. Тогда мой удар был намного слабее, и что бы расквасить лицо директору я била долго, испытывая такую злость, как ни в жизни до этого. Я бросила его в подвал, к крысам на ужин. Он кричал, когда твари начали его есть его живьем. Стоя за дверью и улыбаясь, не давая охранникам помочь ему выбраться оттуда. Любое милосердие к этому человеку исчезло во мне, после того как он решил наказывать так не только меня. У меня было заживление, шанс на выживание. У Сью, Марка, Сабины и Отто этого шанса не было.