Олег Леконцев - Знак волшебства

– Остается только одно щекотливое дельце. – Арман почесал щеку. – Я человек не богатый. На вас я истратил шесть серебряков. Деньги небольшие, но это все же деньги. Если вы обязуетесь их вернуть, то последнее препятствие на пути вашего освобождения будет ликвидировано.

Позднее я узнал, что шесть серебряков для воина, даже начинающего и всего лишь первого уровня, то есть слабее некуда, были суммой небольшой. В армии воин типа меня на всем готовом получал полтора – два серебряка в месяц. Видимо в средневековье любого мира дворяне представляли собой профессиональных воинов, обучаемых с детства. В памяти моего предшественника физические упражнений с оружием и без оного составляли большую часть воспоминаний.

Парень провел трудную жизнь. Сирота, лишенный небольшого поместья дядей и в виде милости помещенный в подобие кадетского корпуса на полном казенном пансионе. Мальчишеские воспоминания драк и стычек, жесткого поведения воспитателей и старящих кадетов, обучение, больше похожее на издевательство над личностью. Наконец, выпуск и двухлетняя служба. Обученный за счет государства дворянин должен был отслужить обязательные десять лет, так что юнец только начинал долгий путь к свободе. Впрочем, он уже умер и вычеркнут изо всех списков. Мне подавалась вторая попытка сделать из этого тела опытное армейское мясо.

Три месяца без денег за освобождение – небольшое испытание. Правда, в армию надо было еще попасть. Хотелось верить, что профессиональные, пусть молодые и малоопытные воины на дороге не валяются.

– Молодой, крепкий и уже кое-что понюхавший, возможный маг – вас возьмет любой вербовщик. – Словно читал мои мысли Арман. – Если вы согласитесь, то я найму вас воином. У меня, как видите, охрана слабая. Дворянин, обученный обходиться мечом, как иной ложкой – это сила, мимо которой нельзя пройти.

Он объяснил причины такого "благодушного" настроения. В Торренто, небольшом городе – государстве, граничащим с южными провинциями Майдорского королевства, бывшего своего рода аристократической республикой, началась война с соседями и поэтому всех людей, умеющих держать оружие, мобилизовали. Сам Арман, конечно, мобилизации не подлежал, но в охрану сумел набрать только несколько нелюдей, которые в Торренто не считались разумными существами и не могли быть призваны в армию. В итоге в охране был гном, орк и два фея. Слишком мало. Мое присутствие оказывалось как нельзя кстати.

– Когда придем в Тиссет, вы уже отработаете два серебряка. Пища за мой счет. Оружие у вас есть. Командир не захотел его брать с собой, и так шли с большим трудом. А остаток отдадите из аванса, полученного у армейского вербовщика.

– Но у тебя куда больше существ? – возразил я, – вон сколько их толкается!

Арман удивился.

– Кроме охраны у меня есть только повар. Тивон неплохо готовит даже из того дерьма, которое нам продают под видом продуктов.

– Да вон же, среди лошадей возятся, – настаивал я.

Арман пригляделся и облегченно рассмеялся:

– Я успел забыть о вашем иномирном происхождении. Это арпаны, которые ящерицами быть перестали, но до разумных существ так и не дошли. Даже наше королевство, до чего уж снисходительное к нелюдям, не признает их полноценными гражданами. Только отдельные права и запрет убивать на мясо и шкуры. Да вы и сами увидите. Больше, чем ухаживать за лошадями и переносить тяжести они не способны. У них даже речи нормальной нет, только отдельные слова, взятые у людей.

Так вы согласны быть моим охранником до прибытия на мой склад в Тиссете?

Я еще раздумывал, но Мявка, которая, казалась спала, а на самом деле, как и все женщины, подслушивала, открыла один глаз и мяукнула.

– Ваш знак уже решил за вас, – засмеялся Арман. – Соглашайтесь, знак всегда ищет наилучший путь для хозяина.

Мявка потянулась, чихнула, поощрительно посмотрела на меня, и, спрыгнув с колена, умчалась в кусты. В туалет. Главное она услышала и приняла решение. Возникает только один вопрос – по-моему я не женат, чтобы за меня принимала решение образина женского типа.

– Что ж, – сказал я, – согласен.

Мне осталось гадать, как мы решим проблему с гарантией нашего соглашения. Арман показал, что в этом мире подобные договоры были пустячным делом.

– О Солнцеликий, – обратился он. – Я, Стилу Арман, обязуюсь предоставить моему временному рабу полную свободу в ближайшие два дня в обмен за шесть серебряков и принять его воином до прибытия каравана в Тиссет.

Я скопировал Армана, горделиво выпятив грудь:

– О Солнцеликий, я, Виктор Дементьев, обязуюсь отдать шесть серебряков за свое освобождение и послужить охранником до достижения Тиссета.

Арман уважительно посмотрел на меня.

– Нет, господин, вы дворянин, у меня нет никакого сомнения.

Оказывается, как я позже узнал в одном из разговоров, фамилии всех дворян начинались с согласной буквы, а простонародья – с гласной. Сразу можно было определить, принадлежит ли собеседник к благородном сословию. Лжедворян определяли просто – в этом магическом мире, наполненном волшебством, попытка изменить статус заканчивалась проверкой уровня маны в манохранилище – и, как следствие, лишением оной головы путем повешения. Совсем спорные дела решались магами с помощью нескольких артефактов, находящихся в столице.

Впрочем, я в происхождении моего тела не сомневался. В памяти все отпечаталось – прежний хозяин был дворянином.

Арман хотел что-то сказать еще, но в небе громыхнуло. Я с интересом посмотрел вверх. Была совершенно ясная погода. Зеленое небо под влиянием солнца отдавало цветом свежескошенной травы.

Арман посмотрел на меня со священным ужасом:

– Солнцеликий подал нам знак, что услышал наш договор. Только знатные дворяне добиваются такой чести. Кто же вы, Виктор?

Имя он произносил с ударением на последнюю гласную, на французский манер. Меня это забавляло. А на вопрос я не ответил, поскольку он был явно риторическим.

Подошла Мявка и по своей привычке стала проситься на руки. Пришлось взять. Мявка перебралась мне на плечо и прижалась к шее. День первый подходил к середине. Жизнь, кажется, налаживалась. По крайней мере, голодными мы не оставались.

Обычно в фантастических произведениях авторы заставляют своих героев погружаться в меланхолию и тоску по покинутому миру. Часть из них считает целью жизни вернуться обратно. И в итоге хэппи энд романа заключается в появлении в том месте, откуда герой исчез.

Мне жалеть и тосковать было не о чем. Родители умерли, своей семьей я не обзавелся. А здесь я начинал жизнь снова, да еще в туманной перспективе сделать карьеру. На практике позже все оказалось гораздо сложнее и мрачнее, но пока я смотрел на жизнь оптимистично, избавившись от ощущения чужеродности. Несколько нервировала только совершенно другая обстановка средневекового мира.