Олег Леконцев - Королевский факультет

— Вы, наверное, не в курсе. Клавдия Николаевна не может обращаться в ректорат.

???

Клавдия Николаевна тоже пришла в себя. На ее лице появилось слабое подобие улыбки.

— Кирилл Сергеевич, мне дочери провинциального дворянина, с низким титулом сьера даже сидеть нельзя в присутствии ее императорского величества. Это Ангела столь добра, что разрешила мне в честь многолетней службы нарушать некоторые обряды церемониала. А уж написать... Тут и ректор не выдержит. И потом вы немного ошибаетесь. Я не ваш заместитель. Я — постоянный заместитель деканата, технический работник. А заместителя у вас нет.

Я не удержался и почесал в затылке. Ох уж это феодальное общество с его чумными порядками.

— Но я, общаясь с Ангелой, не чувствую никаких излишних церемоний в ее присутствии. Она ни разу не говорила о своем происхождении, не намекала о своей знатности. Я ведь выходец из крестьян, даже ниже, чем вы.

Женщина уже откровенно засмеялись. Катенька сказала:

— Вы сильный маг в отличие от нас. Не зря ее императорское величество сразу даровала вам титул герцога. А она ошибается крайне редко. Вы сами себе церемониал. На таких, как вы, держится вся империя. А кто были ваши родители по происхождению — кто решится об этом спросить? Особенно после прошедшей дуэли, прославившей вас на всю империю. Магические линии мыслесвязи забиты информацией и восторженными криками.

— И что, мне можно вводить новые порядки? — спросил я, игнорируя последние слова секретаря.

— В пределах факультета — да.

— Например, я велю учиться ночью?

— Прикажите написать проект приказа?

Я потряс головой. Они меня сведут с ума.

— Нет, вернемся к мебели.

— Необходимо написать заявку, подписать и поставить печать, — Клавдия Николаевна села за стол, взяла лист чего-то похожего на бумагу и написала в верхнем правом углу «Ее императорскому величеству, ректору имперского университета», в центре «Служебная записка». Дальше пошел текст самой заявки. Написав несколько слов, она обратила свой взор на меня и поинтересовалась, какие должны быть диваны.

— Мягкие, кожаные, с накидкой из красной парчи, вышитой золотом, — не раздумывая, указал я.

Закончив, Клавдия Николаевна протянула мне заявку для подписи, а Катенька — перо, макнув его предварительно в чернильницу. Я расписался, шлепнул печатку. Вздрогнул от неожиданности — лист вдруг ярко осветился, словно под ним включили мощную лампу. И затем исчез.

В отличие от меня, женщины остались спокойными. Лишь Клавдия Николаевна удовлетворенно кивнула:

— Сразу приняли. Ваша светлость, ваша репутация достигла такого уровня, что заместитель ректора по хозяйственным вопросам маркиз Де Ля Клаас не решился оспаривать ваш достаточно дорогой заказ.

— А что он мог отказать? — изволил я неприятно удивиться своеволию вышестоящих бюрократов.

— Разумеется, — теперь удивилась Клавдия Николаевна, — на то и хозяйственник, чтобы постоянно урезать подаваемые заявки, а то и просто отказывать.

— И что делать?

— Для таких как я — терпеть и молчать. Для вас же, ваша светлость, отказ представляет формальную возможность вызвать маркиза на дуэль. Скорее всего, Де Ля Клаас это и имел в виду, не решившись связываться с вами.

Интересно! Я представил на миг проректора по хозяйственной работе бывшего моего земного университета Банникова, большого хама и жадюгу. Вот кому бы я выпустил кишки без всякого сожаления!

Клавдия Николаевна, дав мне время на кровожадные замыслы, предложила выйти, посмотреть на мебель.

Не понимая, что мы будем смотреть, я, тем не менее, решительно открыл дверь и, на правах вождя краснокожих, первым пошел по коридору. И удивленно заморгал глазами. В рекреации уже стояли два новеньких дивана! Все как я просил — кожаные, с парчовыми накидками, мягкие, как убедился, присев на один из них. Вот она магия — заказал и сразу получил.

На соседний диван присела Катенька, очаровательно улыбнулась, состроила глазки. Мне показалось, что на этот раз это не просто физиология ведьмочки, а меня пытаются заинтересовать в корыстных целях. Точно! Секретаршу мои хозяйственные успехи особо не интересовали, она мелодично спросила, как пропела:

— Ваша светлость, а чем закончилась дуэль? По мыслесвязи столько шуму, что трудно разобрать.

Я постарался улыбнуться не менее эмоционально. Все же женская красота, особенно в лице молодежи, сильно подавляет мужчин в любом возрасте.

— Как видите, я же здесь.

— Вы примирились!

— Катенька, если хотите, вы даже можете увидеть на моем клинке остатки эльфийской крови.

— Вы его убили!

— Да что вас заносит на крайности. Я его ранил. Два раза. Кстати, Клавдия Николаевна, это правда, что граф Ле Тун занял на последней студенческой конференции призовое место по философическим наукам? Так мне сказали студенты.

— Правда.

— Тогда пусть пока живет.

— А если бы студенты вас обманули? — вновь проявила любопытство Катенька, трогательно улыбнувшись.

— Подождал бы, пока не выздоровеет полностью, вызвал на повторную дуэль и убил, — равнодушно сказал я.

Катеньку передернуло.

— Какие же вы, мужчины, злобные.

Не вашего ума, женщина. Я холодно взглянул на ведьмочку. Та смутилась. Порадовался за себя. Есть еще порох в пороховницах, могу смущать взглядом молодую поросль. Довольно поднялся, хрустнул костяшками пальцев.

— На этом позвольте откланяться. Пройдусь по этажам.

Кажется, в деканате и в студенческих рядах навел некоторый порядок. Во всяком случае, свое положение не ухудшил, одному остряку — самоучке дал по носу. Пора было глянуть, как обстоит положение на единственной кафедре, числящейся в составе факультета (остальные считались межфакультетскими и мне не подчинялись).

Спустился на второй этаж. Пахнуло исконно родным — онучами и парным молоком.

Родина!

Здесь точно обретаются историки!

Открыл дверь. По сравнению с кафедральными кабинетами земного истфака, в котором я раньше работал, этот показался огромным. То есть не то что очень большим, но в одной крупной секции по середине и двух поменьше по бокам, составлявших кафедру, если не футбол, то в бадминтон играть можно было бы вполне, удалив предварительно мебель и перегородки.

Помещение покрупнее было занято рядом столов. Увидев на крайнем под стеклом бумажку с напечатанным на магической печатной машинке требованием сдать рабочие планы к концу месяца и с карандашной припиской «Фиг тебе» я окончательно понял, что попал куда надо и успокоился.