Кристофер Сташеф - Волшебник на пути. Последний путь чародея

В заднюю дверь лачуги кто–то молотил. Майра отвернулась от котелка над очагом и открыла, мигом встревожившись — кому там ещё плохо?

У порога стоял, глядя на неё расширенными от страха глазами, запыхавшийся восьмилетний малыш Обол.

— Беги, Майра! К твоему дому идут солдаты и у одного в руке пергамент!

У Майры дрогнуло сердце; руки и ноги от испуга словно налились свинцом. То чего она боялась всё–таки случилось.

— Бежать нет смысла, Обол, — грустно улыбнулась она мальчику. — Если маг хочет одного из своих людей, нам остаётся лишь идти к нему, никакого выбора у нас нет.

— Ты можешь сбежать!

— Да, и тогда его псы выследят меня, а солдаты поймают и приволокут к нему. Нет, скорее, я предпочту уйти с высоко поднятой головой и одетой во все чистое. Но спасибо, малыш. А теперь беги–ка домой — им лучше не знать, что ты здесь был.

Она нагнулась и поцеловала его в щёку. Обол залился румянцем; может, ему и было всего восемь, но Майра выглядела очень симпатичной.

Даже слишком симпатичной, на свою беду, со вздохом подумала Майра, закрыв дверь. К тому времени, как ей стукнуло тринадцать, стало ясно, что хорошенькая девочка превратится в прекрасную женщину — но родители предупредили её, что если она будет прекрасной, то маг–лорд Рокет потребует её к себе на ложе, и Майра внезапно поняла, почему самые миловидные девушки в деревне плакали, когда солдаты уводили их в замок. Ей–то представлялось, будто готовить или стирать в замке лорда куда веселей, чем всю жизнь заниматься тем же самым в крестьянской лачуге. Однако теперь она знала, почему возвращавшиеся в деревню купить еду или ткани для своего хозяина девушки казались либо робкими и хрупкими, либо жёсткими и наглыми. Ну, уж с ней–то этого никогда не случится, поклялась Майра, и постаралась скрыть свою красоту, завязывая волосы на затылке в тугой узел и постоянно пребывая на солнце, чтобы лицо у неё потемнело от загара. Да вдобавок напускала на себя безжизненный и мрачный вид, позволяя своей природной весёлости прорываться наружу только дома.

Вот уж не один год эта тактика отлично срабатывала, но когда Майре стукнуло восемнадцать, её изысканная красота стала видна даже самым ненаблюдательным, а маг–лорд Рокет отнюдь не был слепцом.

Равно как и его солдаты. В дверь грохнул кулак. Майра быстро скрутила волосы в узел на затылке, закрепила костяной шпилькой, а затем поспешила открыть дверь, щурясь, будто от солнца. Вообще–то этого не требовалось, но любая мелочь, способная сделать её менее привлекательной, может помочь.

У порога стояло четверо стражников Рокета, облачённых в кожу и железо.

— Майра, дочь Хауэлла? — спросил предводитель.

— Да, это… это я. — Майра попыталась сделать свой голос скрипучим.

— Тебя призвали к лорду Рокету, девица Майра. Завтра явишься в замок в своей лучшей юбке и блузе.

— Да… да, сэр.

— Мы придём сопровождать тебя, девица. Будь готова. — И, без излишних церемоний, стражник резко повернулся, громко рявкнул приказ своим товарищам и увёл их за собой.

Внутренне дрожа, Майра закрыла дверь. В замок–то она может пойдёт и девицей, но пробудет ею только день. Она гадала, насколько неприятным будет это лишение девичества, а потом вспомнила старое морщинистое лицо Рокета, сверкающие глаза и его хищную улыбку, когда он проезжал по деревне, и содрогнулась при мысли о предстоящем ей. Подойдя к окну, она приподняла уголок занавески и посмотрела на мрачно нависший над селом замок. Это сооружение из серого камня было страшным местом: оттуда не раз вырывался огонь и доносился треск разящих молний. Хуже того, сам Рокет был безобразным и злобным стариком; свои знания целителя он использовал для подкупа и угроз, а другие магические способности — для запугивания.

Майра вспомнила соседа, который как–то раз не смог уплатить налоги за год, так как после трудов на полях Рокета у его семьи не осталось времени для выращивания собственного урожая. И соломенная крыша их лачуги однажды в полночь занялась огнём. Они все выбежали из дому — все остались живы — а потом долго стояли и смотрели, как все их имущество сгорает дотла.

И потом была ещё старая Этель, проклявшая Рокета когда тот забрал её дочь. На следующий же день корова у Этель перестала доиться. Потом заболел и сдох поросёнок, а куры потеряли перья и перестали нестись. И на следующий год Этель, конечно, тоже не смогла уплатить налоги.

Этих она знала лично, но рассказывали и о многих других: один человек, который отказался выйти работать на полях Рокета, так как жена у него болела, а ребёнок был слишком мал, однажды увидел, как его собственный сад зачах и засох. А другой не позволил своей дочери отправиться по вызову Рокета и умер от странной обезображивающей хвори. Если же какие–то солдаты вызывали недовольство Рокета, то против них чаще всего обращалось их же оружие. В её деревне не было таких, кто в ужасе вскакивал с тюфяка посреди ночи, разбуженный ужасающими стенающими острозубыми призраками, но она слышала о многих испытавших такое, если их хозяева принадлежали к числу духоводов.

Майра знала: если она посмеет бросить вызов Рокету, то долго не протянет. С другой стороны, она видывала, что делала проведённая с ним ночь с другими девицами, которым приказали разделить с ним ложе. И когда он наконец отсылал их домой после того, как они делались слишком старыми и переставали интересовать его, девицы возвращались до крайности павшие духом, превратившись в безрадостных кляч с тусклым взором. При любых вопросах о том, что же с ними сделал маг, они лишь испуганно вскрикивали и заливались слезами. По слухам, они часто просыпались, крича от кошмаров.

Что же Майре делать? С одной стороны, она приходила в ужас при мысли о тех тяжких испытаниях, которые, должно быть, выпали на долю тех других девиц. С другой стороны, она не хотела заставлять родителей или родных страдать от нашествий призраков, ночных ужасов или безумия из–за попытки защитить её.

И все же один выход был. Вероятно, её поймают и вернут насильно, но тут уж придётся рискнуть. Солдаты должны были заявиться лишь на следующий день, а ночью Майра выскользнула за дверь и прокралась в лес, прихватив на дорогу мешок с едой.

В ночном лесу со всех сторон раздавались пугающие звуки, но Майра не решалась спрятаться и дожидаться рассвета — она должна уйти как можно дальше, прежде чем Рокет узнает о её исчезновении и пошлёт на поиски солдат. Днём она конечно же идти не сможет, иначе солдаты сразу нападут на её след — но каких только страхов она не натерпелась за ночь! При мысли о волках и медведях ноги переставали её слушаться, зато раздавшийся иной раз стон (возможно, какого–то призрака) изумительно ускорял её шаги. Таким вот образом, то бегом, то крадучись, Майра и пробиралась сквозь сумрачный лес, с ёкающим сердцем и молитвой на устах.