Виктор Емский - Веселая галактика [СИ]

Ну, император. Ну, бароны, лорды, маркизы какие-то. А как все это соотносится? Из древней истории Джаппурии Джем знал, что в том месте, где существует дворянство — без интриг никогда не обойтись. Но сейчас он понимал, что времени для более детального разговора у него нет, равно как и времени для алкогольной посиделки. Поэтому он просто сделал удивленное лицо, показывая, будто крайне заинтригован рассказом Дивера.

Насладившись таинственностью своего жеста, шпион принялся говорить дальше:

— Короче, Шмор Двенадцатый лично написал сценарий предстоящей церемонии, отрепетировал ее, и после этого пригласил весь Государственный Совет на полигон, где в поле выкатили здоровенную гаубицу. Понятное дело, что этот вид самоубийства он придумал сам. По сценарию получалось так: все чиновники отходят на безопасное расстояние, гаубицу заряжает лично император посредством специального аппарата (там снаряд весит около тонны), после чего Шмор вставляет голову в дуло, а артиллерийский офицер подает ему в руку веревочку от спускового механизма. Затем офицер быстро делает ноги, а император, досчитав до ста, дергает за веревочку и становится памятником на Центральной площади Шморы. Но вышло все иначе. Вместо артиллериста император увидел приближающуюся к гаубице Язву. Догадавшись, что невестка решила занять место офицера, Шмор Двенадцатый вместо подкалиберной болванки, которая просто оторвала бы ему голову, зарядил в гаубицу полновесный фугасный снаряд. Потом он недолго побеседовал с Язвой, вставил голову в дуло, и та подала ему в руку веревочку. Убегать она не стала, а император не захотел считать до сотни. Офицер-артиллерист потом на допросе у лорда Хлебазла показал, что Язва, угрожая ему расправой, сама потребовала поменяться с ним местами. Что за всем этим было: любовь или ненависть? Не знает никто до сих пор. Если ненависть — впечатляет! А если любовь — тем более.

Дивер затих, глядя в пол.

Джем, сочувственно кашлянув, поинтересовался:

— И что было дальше?

Шпион, встрепенувшись, ответил:

— А дальше грохнуло так, что весь Государственный Совет ветром сдуло. В буквальном смысле. Гаубицу разорвало к бесу! Я лично это видел, потому что по указанию барона Филера находился возле него самого, а он сидел в предварительно вырытом окопе. Правда, сильно никто не пострадал. Так — ушибы, ссадины, вывихнутые руки и ноги. Куски Шмора Двенадцатого и Язвы долго искали по всему полю, а потом еще дольше систематизировали, чтоб не перепутать. Впоследствии появилась баллада, сочиненная по этому поводу. Хочешь, спою?

Дивер с готовностью открыл пасть и вдохнул в себя воздух.

— Не надо! — твердо сказал Джем. — И вы говорите, что мы, джаппурцы, дикари? И Шмор Тринадцатый спокойно смотрел на смерть своих отца и жены?

— Нет, — ответил Дивер, вздохнув. — Он сам не приехал. И Шмореныша не пустил. Если вспомнить историю, это далеко не единичный случай. Императорская фамилия всегда отличалась крайней изобретательностью. Самовольно грохнули себя Шморы Пятый и Восьмой. Причем никто из них войн не проигрывал. Возможно даже, что нынешний император занимает трон незаконно. А самым главным специалистом в исторических вопросах является, как ни странно, все тот же барон Филер. Хобби у него такое.

Джем, вставая, сказал:

— Ладно. Смотри, на четвертом разрезе работайте внимательно. Есть геологические данные, что там…

— Лежит прилетевший кусок гаубицы Шмора Двенадцатого! — перебил шпион и заржал.

Джем, подождав, пока Дивер успокоится, продолжил:

— Я скоро сам побываю там, покажу, как надо работать.

— Милости просим, — сказал Дивер, усмехнувшись. — Только про конфеты не забудь.

Джем надел на голову шлем скафандра и вышел из вагончика.

*

Под куполом все было спокойно. Свалив с тележки пустую тару от воды в большой транспортный контейнер, Джем пошел к жилому блоку. Проходя мимо сарая с самогонным аппаратом, он все-таки не удержался и заглянул внутрь. Там стоял Батон, который как раз производил замеры на крепость.

Достав из литровой стеклянной банки спиртометр, Батон радостно сообщил:

— Восемьдесят четыре градуса!

— Будешь разбавлять? — поинтересовался Джем.

— Зачем? — удивился Батон. — Я его оставлю как неприкосновенный запас. Вдруг в пылу будущих сражений мы получим раны, и надо будет их срочно обработать!

Губы Джема растянулись в скептической улыбке.

— А вот вторую порцию, которая выходит слабее, можно будет пить уже сегодня, — продолжал Батон. — Ну а третья — вообще компот. Предлагаю премировать ею шпионов за доблестный труд!

— Откуда ты стеклянных банок набрал?

— Они от персикового компота, который разок завезли нам, помнишь? Наверное, по ошибке.

— Как там Хапс себя чувствует? — вспомнил вдруг Джем. — Он еще жив?

— Куда он денется, — ответил Батон, плотно закручивая крышку на банке. — Они с Кебабом уже лучшие друзья. Жулик с жуликом всегда общий язык найдут.

На кухне Джем застал идиллическую картину.

Неделями копившаяся грязная посуда сверкала белизной, сложенная в мойке горкой; свежевымытый пол блестел, мусорный бак был пустым, и ничто нигде не валялось, прибранное умелыми руками. Хапс в клеенчатом переднике на пузе сидел за столом и, ловко работая ложкой, уплетал горошек прямо из банки. Кебаб, расположившись напротив, ласково смотрел на полицейского и пил чай, пытаясь подавить непроизвольные рвотные позывы.

Хапс, жуя, успевал еще и говорить:

— А то, что хотели пару лишних дел на тебя повесить — не обижайся! Так всегда делается. Тебе ведь все равно светил расстрел, замененный на пожизненное заключение. Какая разница, за одно дело всю жизнь сидеть или за парочку? Опт еще никогда и никому не мешал. Кстати, никогда такого вкусного горошка не ел!

— Кушай-кушай, — кивал головой Кебаб. — У нас еще пару банок есть.

— Ты зачем над человеком издеваешься? — вмешался Джем, присаживаясь к столу. — Я понимаю, что он мерзавец, но не до такой же степени!

— А что такое? — поинтересовался Хапс, допивая рассол из банки.

— Ты ешь не горошек, а яички зеленых сусликов из пустыни Сушняк, — ответил Джем. — Это боскорский деликатес.

— Надо же! — воскликнул Хапс и ковырнул в зубах ложкой. — То-то я думаю — на горошек не похоже. Вкуснятина какая!

Кебаб поперхнулся чаем, а Джем расхохотался.

Зашел Батон. В руках он держал две литровые банки. Поставив одну из них на стол, Батон показал на нее пальцем и сообщил:

— Эта порция— шестьдесят два градуса. Сейчас попробуем.

Вторую банку он торжественно поднял на уровень своего носа и заявил:

— А вот эта — почти чистый спирт. Кто в нее полезет без спроса — застрелю на фиг, драть мои копыта!