Кира Стрельникова - Котомка с приключениями [СИ]

Поскольку меч у Хвели отобрали ещё на этапе борьбы на тракте, она понимала, что в одиночку и без оружия не справится с этими бугаями. И хотя к ней подступали с опаской, начав освобождать от верёвок, белобрысая хулиганка не собиралась дёргаться. Пока не собиралась. Страха, как ни удивительно, она не испытывала, твёрдо веря в то, что сможет выпутаться из любой переделки. И не в таких бывала, помнится. Хотя, в жертву её пока ещё не собирались приносить. «Ладно, тоже интересный опыт», — бодро подумала она. Поскольку кляп ей вынули, Хвеля непринуждённо поинтересовалась:

— Это, мужики, а вы как, только грохнуть меня собираетесь?

С неё сняли последние верёвки и грубо толкнули к столу — двое бугаёв крепко придерживали за плечи, чтобы она не убежала никуда.

— А есть варианты? — буркнул один из них, хмуро зыркнув на Хвелю, и ухватив за руку, дёрнул к столу. — Ложись давай!

— Ну, как, некоторые ещё обычно надругиваются над пленницами, — невозмутимо пожала плечами девица, послушно устроившись на столе и подняв руки. — Вы как, не? Или да? Учтите, я ноги не брила давно и вообще, хоть не девственница, но на четверых не согласна! Хотя, если вы по очереди… — задумчиво протянула она, оценивающе окинув балахонистых взглядом.

— Наш бог получает наслаждение от боли и страха! — раздражённо одёрнул её тот, который в данный момент привязывал запястье Хвели к кольцу. — И нас не интересуют женщины! — зачем-то ляпнул он, покосившись на худенькое тело девушки.

Кто-то из его товарищей издал сдавленный смешок, а Хвеля открыто хохотнула.

— Ой, не заливай, а! Я ещё не видела ни одного мужика, у которого бы при виде голой бабы не поднялось настроение! — насмешливо отозвалась она.

Привязывавший её — Хвеля мысленно решила называть его Первым, — с недоумением и злостью уставился на белобрысое недоразумение, которое вместо слёз и мольбы о милосердии кривляется тут и ехидничает.

— Тебе положено бояться! — заявил он, наставив на Хвелю палец. — Тебе предстоят страшные муки во славу нашего бога!

Второй с другой стороны как раз заканчивал привязывать вторую руку пойманной к железному кольцу. Будущая жертва округлила глаза, и не думая трястись от страха, и выдала следующее:

— О-о-о, народ, так вы садисты?! — почему-то, увидев, что на лице Хвели отразилось предвкушение, Первый нервно вздрогнул и покосился на блаженную с явным беспокойством. — Ма-альчики, так что же вы молчали! — девчонка широко ухмыльнулась и демонстративно облизнулась. — Я просто обожаю, когда мне делают больно! Только по очереди, лады? — сразу по-деловому заявила она. — Мне, конечно, далеко до пышнозадой красотки с необъятными буферами, но я тоже кое-что умею! — Хвеля попыталась томно изогнуться и захлопать ресницами.

Именно этот момент выбрал Первый, чтобы дёрнуть с неё рубашку — ткань с громким треском разошлась, явив взглядам балахонистых тощенькое тело с едва заметной грудью и впалым животом.

— Эй! — возмутилась Хвеля. — Это моя единственная рубаха, придурок! Мог сразу сказать, что раздеться надо?!

— Заткнись!! — взревел Первый, выведенный из себя поведением белобрысой хамки. — Кляп вставлю!

— М-м-м, это неприличное предложение или угроза? — Хвеля похабно подмигнула, её ухмылка стала шире. — Затейник ты, красавчик!

Второй фыркнул и в несколько рывков стащил с неё штаны, а потом привязал и за ноги. Балахонистые надеялись, что хоть сейчас девица притихнет и начнёт осознавать, что её ждёт, хотя бы заплачет, но — Хвеля, вытянув шею и совершенно не смущаясь своей наготы, пыталась разглядеть на стене многочисленные пыточные инструменты.

— О, слушай, а мне вон та штука длинная нравится! — оживилась она, уставившись на что-то на одной из полок. — Можно её, а? Ну давай её, пожалуйста, ну что тебе стоит! — заканючила она, сверля спину Заку умоляющим взглядом.

Зак же обернулся, взвесив в руке штырь с острыми шипами на конце, и подошёл к столу, окинув Хвелю оценивающим взглядом.

— Ух, ты-ы-ы! — протянула белобрысая с явным восхищением. — И куда ты мне её засунешь, шалун? — она попыталась затрепетать ресницами, но мудрёная наука флирта оставалась за пределами умений Хвели.

— В задницу! — рявкнул выведенный из себя подколками будущей жертвы Зак.

Светлые брови встали домиком, на лице девушки появилось озадаченное выражение.

— А за каким эльфом драным надо было привязывать меня спиной к столу? — с искренним недоумением поинтересовалась она. — Наоборот было бы удобнее, не? А-а-а-а, я поняла, тебе нравится преодолевать сложности! — радостно известила Хвеля и задвигала тазом в попытке его приподнять. — Может, хоть подушку подложишь?..

Зак со свистом втянул воздух, сжал губы и замахнулся прутом, собираясь прервать словоохотливую пленницу, как вдруг её глаза округлились, в них отразился неземной восторг, и Хвеля издала восторженный визг, отразившийся от стен и заметавшийся под куполом.

— И-и-и-и-и!!!

Взгляд девицы был направлен за спину Зака, а он, вздрогнув от неожиданности и противного звука, выронил орудие пытки — прямо себе на ногу.

— А-а-а-а!!! — взревел раненым медведем Зак, выпучив глаза, и запрыгал, тряся стопой, куда воткнулся прут.

Его подельники заозирались с испуганными лицами, ожидая увидеть за спиной предводителя самое малое, семиглавую болотную гидру, изрыгающую огонь, однако, по стене всего лишь полз большой мохнатый паук с белой звёздочкой на спине. А Хвеля, так уж вышло, очень любила пауков всех мастей и размеров, и совершенно теряла голову при виде них, как какая-нибудь блондинка — при виде симпатичного котёнка.

— Мужики, будьте людьми, развяжите, убежит ведь! Какой хорошенький, сил нет, ну такая прелесть! — Хвеля задёргалась в путах, не сводя алчного взгляда с членистоногого, семенившего по стене. — Пупсик, мамочка идёт к тебе, подожди, красотулечка! Эй, вы что, орочьего дерьма нахлебались, чего молчите?! Ну развяжи-и-ите!

Зак прыгал по камере, изрыгая проклятья и пытаясь вытащить прут, прочно засевший шипами в стопе, а Первый, с досады плюнув, решил, что эта блаженная лишь осквернит священный алтарь их бога, и проще будет подстеречь новую жертву. Схватившись за голову, он выскочил из зала, поминая нехорошими словами Хвелю, её мать, отца и взбалмошных сумасшедших истеричек, любящих боль и пауков.

— Развяжи её! — бросил он на ходу одному из подельников и скрылся в тёмном коридоре.

Предводитель, привалившись к стене, тихонько поскуливал, выковыривая из ноги колючки и потеряв всякий интерес к жертве. Последние же двое, окинув Хвелю сумрачными взглядами, достали кинжалы и перерезали верёвки на её руках и ногах. Белобрысая тут же вскочила и рванула к стене, вытянув руки и кривя бледные губы в предвкушающей усмешке.