Виктор Эрленеков - Зародыш мира. Начало

— Подойди, — не отрываясь от работы сказал я мужику, — интересуешься резанием камня?

— Интересуюсь хозяин. Шибко мне интересно, как так оно ладно выходит. — опа, а говор совсем поменялся.

— Интересно — научим. Будешь ты у меня скульптор-каменотёс. И звать тебя буду Данила. Был такой любитель ваять изделия из камня. Запомнил? — я посмотрел на новоиспечённого скульптора-каменотёса.

— Да, хозяин. Я теперь Данила, хозяин. — мужик поклонился.

— А теперь смотри за мной и запоминай. Потом сам делать так будешь.

— Спасибо, Мастер. — Данила опять поклонился.

— Мастер? Почему ты так меня назвал? — я недоумённо посмотрел на него.

— Потому, что вы мастер. И будете меня учить. — Данила опять поклонился.

— Хорошо, смотри и запоминай. — какие всё-таки разительные изменения. Теперь уже не хозяин, а Мастер. Хотя мне это больше понравилось. Всего три дня прошло. Что же будет через неделю? А через год? Но думаю, что всё будет в порядке. Меня они всё равно не переплюнут.

Я аккуратно, адамантовой стамесочкой выводил фигурное крепление светящегося кристалла. Мне самому это действо стало очень сильно нравиться. Я даже задумал изваять тонкую растительную резьбу, от чего крепление совсем поменяло свою форму, и само по себе стало предметом искусства. После укрепления, когда рисунок разгладился, крепление светильника можно было бы смело отдавать в музей. Хотя на деле это было просто «Изящное адамантовое крепление светильника. Неуничтожимое». Я сделал таких с десяток, чтобы потом не отвлекаться. Данила всё время, пока я резал камень и укреплял его, сидел на коленях рядом со мной с открытым ртом, и казалось, что не дышал. Когда я закончил с креплениями, Данила так же стоял на коленях, и по заросшей бородой щеке текла слеза.

— Ты чего ревёшь? Данила? — я, мягко говоря, удивился.

— Мастер, это так прекрасно, когда из простого, никчемного камня, вы создаёте прекрасные вещи… — он утер щёку ручищей, и уставился на меня искренними карими глазами.

— Так, Данила, отставить нюни! Нам тут мир строить с нуля нужно, а он рюшками восхищается! Это долбаное крепление для лампочки! Понял? Не раскисать! У нас работы ещё по ноздри! А если хочешь ощутить, как меняется мироздание, пойдёшь в каменоломню, и будешь кирпичи резать. Нам их на мой дом ещё пара вагонов нужно! Да вам всем отстроиться не мешает. Понял!

— Данила вскочил с колен, аж член по пузу стукнул (надо бы всё-таки их приодеть), так точно Мастер! Строить новый мир готов!

— Вот так вот лучше, всё, пока свободен. Начну творить, позову.

— Позови мне Эйфеля. Дело к нему есть. — Данила, не отвечая, ломанулся ко остальным аборигенам, только пятки засверкали.

Не прошло и минуты, как оба ученика стояли передо мной.

— Эйфель, любезный, я сейчас светильники ставить буду, потом печь. А ты смотри, и запоминай! Сам так потом делать будешь.

— Спасибо, Мастер! — этот тоже претерпел некоторые изменения. Надо бы и Гаврилу проверить.

Теперь двое мужиков смотрели на меня с открытым ртами, а я аккуратно, ланцетом вырезал отверстия в стене, и вставлял туда крепления, которые прикипали к стене намертво. Потом я снял с кристаллов золотую оплётку, а сами кристаллы вложил в крепление на стене. В комнате сразу стало тепло. Причём два светильника я планировал установить в фасад печи, но теперь, как мне кажется, тут и так достаточно светло. Четыре кристалла на помещение в пятьдесят с небольшим метров квадратных — более чем достаточно.

Теперь я притащил монолитную конструкцию печи. Ученики благоговейно наблюдали за процессом. Сами они не то, что притащить печь не могли, они её даже чуть столкнуть с места не могли, не то, что приподнять. Когда я поставил один край на основание, а второй начал приподнимать, обоих крепышей чуть удар не хватил. Они стояли бледные как мел, и тряслись, как перед казнью. После того, как я выровнял основную печь, и вставил заслонки поддувал, я шёпотом попросил духа закрепить конструкцию, и едва заметные швы наполнились почти чёрным раствором, который впоследствии станет тёмно-серым.

— Мастер, скажите, а правда то, что говорил нам Большой? — прервал тишину Эйфель.

— Большой?

— Гаврила, — подсказал мне второй ученик. А Гаврила на их фоне и правда был крупнее, это всегда было заметно.

— А что он вам говорил? — я обернулся и посмотрел на мужиков, которые как-то смущённо мялись и переглядывались между собой.

— Он говорил, что его хозяин могущественный горный дух, и что ему нужны наши самые лучшие женщины, молодые и крепкие, и что вы будете их всех крыть, чтобы начать новый род в этом мире, — да уж Гаврила тот ещё проповедник.

— А почему вы согласились? — я удивлённо поднял бровь, глядя на рассказчиков.

— Он вызвал нашего старшего, а потом разбил ему голову, вынул сердце и съел его. — мужики смотрели в пол.

— Съел? Зачем?

— Так он становился нашим старшим. — Эйфель посмотрел на меня наивными глазами и продолжил, — мы всегда ели сердце врага, чтобы забрать его силу.

— Понятно, а после того, как стал старшим, он отобрал лучших женщин, и повёл суда? — Гаврила мне всё больше нравится со своей исполнительностью.

— Да, только сначала проверил, чтобы были крепкими и не трахаными.

— Как это проверил? — интересно девки пляшут, так мне Гаврила ещё и кадровика заменит.

— Проверил, чтобы сиськи не болтались, а были тугими, чтобы задница была круглая, но не рыхлая, чтобы запах из дырки был здоровый, и чтобы не рваные изнутри они были.

Ёп твою мать, он ещё и слесарь-гинеколог! Ну Гаврила, ну учудил…

— Молодец какой. А вы чего пошли за ними?

— Нам большой приказал. — мужики синхронно пожали плечами.

— Зачем? — настала моя пора удивляться.

— Работать, еду ловить, женщин держать, если вырываться будут, а если не нужны вам станут, то крыть их, чтобы детей рожали. Вы же долго жить будете, вам рабы нужны. Так Большой говорил.

— Так-то правильно он говорил. Нечего мне тут сказать.

Да уж, надо было сразу понимать, что Гаврила не просто так привёл толпу народа. Тут какая-то своя религия, безраздельное повиновение. Кто знает, во что это выльется в итоге. Я думаю время покажет.

— Вы великий горный дух? — мужики синхронно бухнулись на колени и лбами об пол. Бедные их кости.

— Да, я великий горный дух. Поэтому повелеваю — встаньте. Мне не раболепие ваше нужно, а верность. А теперь наблюдайте за мной дальше. Я ещё не закончил. — я повернулся, пошёл за трубой, правда, как её поставить до сих пор так и не решил. Хотя есть один вариант. Нужно поднять плиту с крыши, и установить трубу со второго этажа. Мне всё равно дымоход прорезать надо. Вся процедура не заняла много времени. Правда пришлось немного повозиться с точностью отверстия. Но я прорезал его постепенно, так что получилось практически без зазоров, а земной дух закончил дело. Поэтому теперь моя печь — настоящий монолит с домом. Всё это время строитель и камнетёс стояли и даже не пытались закрыть рты, мне показалось даже, что у них высохли языки. Ещё я заметил, что пои падаваны притыривают адамантовые стружки и куда-то прячут (ну не в жопу же запихивают), скорее всего в свои травяные тюфяки. Зачем они им?