Ольга Болдырева - Охотники на принцесс [СИ]

Быстро мазнув взглядом по номеру лаборатории, я посторонился, предлагая Киллиану выбить дверь — чтобы наше появление точно было впечатляющим и незабываемым.

Друг пошел дальше и перекинулся во вторую ипостась.

Сальви зажгла в ладонях драконий огонь. Нэль превратила мерцающий светлячок в атакующий сгусток магии. Сирше на мгновение прикрыл глаза, пробуждая силу создательницы: это было настолько ошеломительно и подавляюще, что я даже посочувствовал другим народам, которые рядом с ловцами постоянно ощущали себя так, будто их накрыли гранитной плитой.

Я скромно улыбнулся и призвал магию смерти.

— Тук-тук! — сообщила Сальви, после того как слетевшая с петель дверь упала в середине аудитории, недалеко от стола, к которому была прикована полупрозрачная девушка. — А что это вы тут делаете?

— Похоже на запрещенные конгрегациями практики, — подсказал Сирше.

Маги вытаращились так, будто бы за нашими спинами распевал праздничные гимны легион Бездны с ней же во главе.

— Вам мамы не рассказывали, что ставить опыты на других нехорошо? — включилась «в игру» Нэль.

— Иначе рано или поздно подопытными окажитесь вы сами, — добавил я и остановил крайнему магу сердце.

А дальше все случилось как-то само собой.

Все-таки человеческие колдуны, когда не успевают подло опоить жертву, оказываются совершенно несерьезными противниками. Иен Фейн стоил десятка опытных магистров. Хотя зомби из них получились отличные.

— И вкусные! — добавила сытая Сурь.

Жаль только я как-то совершенно забыл, что люди умеют не только травить, но и отлично бить в спину.

Мы уже освободили Туве и Маев — та нашлась в конце лаборатории, прикованная еще одной антимагической цепью и ожидающая своей очереди на операционном столе.

Девушки выглядели неважно и едва удерживались в телесной оболочке.

— Ничего, заживет, — покачала головой отравительница снов. — Все зашло слишком далеко, чтобы и дальше оставлять в тайне побег Туве. Дайте несколько минут, и мы призовем Старших. Нужно напомнить всем, почему не стоит пленять духа.

Очень даже стоит — хотел возразить я, но промолчал. Когда дух юн и неопытен, у пленителей имеются все шансы на успех (если рядом, конечно, не подвернется какая-нибудь психованная компания, вроде нашей, готовая рискнуть жизнями).

Туве, хрупкая, худенькая девушка, на первый взгляд, только-только вступившая из детского возраста в подростковый, согласно кивнула. У нее были пепельные волосы, острое треугольное лицо и мерцающие перламутровые крылья, напряженно подрагивающие и запачканные светло-голубой кровью.

— Спасибо, — духи одинаково склонили головы.

Сальви и Нэль в ответ нервно хихикнули.

Я же, пристроившись рядом с дверным проемом, прислонился к стене, борясь с желанием лечь на пол. К горлу, как волна за волной, подкатывали комки дурноты, в голове звенело от усталости и слабости, и то и дело приходилось стирать со лба выступающую испарину.

— Что здесь… — раздался возмущенно-злой голос из-за спины.

— Профессор Эдинред?! — подхватил испуганный гул.

— Твари! Они вырвались!

Кто твари? Мы?!

Я не успел обернуться — слишком устал; вымотанные друзья тоже промедлили. В следующий момент я ощутил резкий сильный укол и тут же — вспышку боли в груди; а дальше стремительное онемение и холод. Сурь рванулась куда-то назад, пытаясь достать обидчика. Раздался короткий отчаянный вскрик. Первым вперед бросился Сирше, за ним уже спешила Сальви. А я с удивлением рассматривал торчащий из груди кончик меча.

«Лель, держись!» — Лиан уже был рядом, поддержав, когда мир стремительно перевернулся и полетел мне в лицо.

Я постарался что-то ответить, но рот наполнился густой и вязкой кровью, мешая дышать и думать.

«Лиан, пожалуйста, мне так больно!»

Кажется, задели сердце.

Вцепившись в демона, я попытался сделать еще один вздох… и умер.

Вита ничего не сказала — просто прижалась ко мне, будто бы боясь, что исчезну. Я рассеянно провел ладонью по голове моей человечки, перебирая мягкие русые пряди. Ну вот, вроде бы и все. Больше ничего не болит, и чувствую я себя, без преуменьшения сказать, прекрасно.

— Мне казалось, что я обрету счастье, когда ты придешь, — тихо и сбивчиво проговорила Вита и прижалась еще теснее, — но внутри по-прежнему пусто. Прости, мой принц, кажется, мертвые не могут быть счастливы.

— Пф, — я совершенно не к месту пренебрежительно фыркнул, — можно подумать, что живые могут… Знаешь, даже Серебряным принцам вечно чего-то не хватает. Мне вот, например, как выяснилось, не хватало тебя.

Девушка подняла недоверчивый взгляд.

— И ты счастлив? — на осунувшемся остроносом личике отразился весь спектр скептицизма.

— Нет, — я улыбнулся и легко поцеловал свою человечку в лоб, — теперь мне не хватает того, чтобы счастлива была ты. Но, как уже сказано, мы мертвые.

Вита покачала головой и отступила на шаг назад, куда-то в густой серый туман.

— Возвращайся.

— Но…

— Мне уже некуда спешить, а ты хотел увидеть море и… много чего еще. Я буду наблюдать: радоваться вместе с тобой, делить грусть и искать то самое лучшее место, где нет бед и все счастливы. А потом, когда сам захочешь, вернешься сюда. Здесь тихо и спокойно и можно ждать целую вечность.

Там, наверное, друзья с ума сходят, весь город разнесли по камешкам. Может, уже успели меня похоронить — придется из земли выбираться. Фу!

— Не хочу оставлять тебя, — я протянул руку, надеясь ухватить свою невозможную человечку.

Девушка улыбнулась.

— Не оставишь. Я ведь все-таки некромантка.

Но перед тем, как уйти, я стремительно сократил расстояние и жадно, отчаянно поцеловал Виту, надеясь запомнить ощущение холодных губ и легкий запах трав, пропитавший мою маленькую мертвую человечку.

— Спасибо. Я обязательно вернусь, родная, — пообещал Вите и закрыл глаза, позволяя туману унести себя в реальность.

Я стоял у самой кромки прибоя, зарывшись босыми ногами в теплый песок, и тихо блаженствовал. Закат вызолачивал бухту, к которой широкими ступенями из светлого мрамора спускалась сказочная столица Янтарных пределов. Ажурный город словно состоял из стекла, воздуха и света и тянулся куда-то ввысь тонкими шпилями.

Впереди расстилался бескрайний лазурный простор с белыми барашками волн.

Контрастное зрение Сури почти не искажало картину, и я старался запечатлеть в памяти каждую деталь — вставшие на якорь корабли с опущенными полотнами парусов, будто бы огромные птицы, присевшие передохнуть у длинных пирсов. Темный песок, в котором то и дело вспыхивали крошечные осколки янтаря. Соленый жаркий воздух; он пьянил не хуже крепкого вина и категорически не позволял в голове задерживаться серьезным мыслям. Пронзительные крики чаек. Ничего романтичного, как любили описывать в сентиментальных романах, в этих звуках не было, но они отлично дополняли место и момент.