Гарри Гаррисон - Герой Галактики возвращается

— Кто.., кто ты? — зажмурившись, спросил Билл, ослепленный яркими лучами солнца.

— Мое имя, — отвечало чудовище, — Кью—тип, я могущественное божество ацтеков. Я охраняю долину и пожираю всякого, кто осмелится приблизиться к тайной двери, что ведет в запретный и загадочный мир! А ты кто?

— Билл.

— Билл. Хорошее имя, и в зубах не вязнет. — Две пары глаз сверкали под солнцем, словно драгоценные камни. — Биллушка.., ты либо рехнулся, раз сюда забрел, либо могучие воины племени эпокси бросили тебя здесь в качестве приятной жертвы, которую мне, голодному и ужасному чудищу, должно проглотить!

— Ни то ни другое. Я всего лишь.., ээ.., мирный пилигрим, ищущий откровения. Я даже подумываю присоединиться к вере, тебя почитающей. Ни одна из религий еще не давала мне возможности обрести бога зримого. А кроме твоей божественной сущности, здесь есть еще боги?

— Так ты ищешь утешения в вере? Ничего не выйдет — ты должен быть рожден в племени. И тут никто не в силах тебе помочь. Включая даже таких богов, как Флегм, — он обожает питаться еще живыми человеческими сердцами. Есть еще Тексако, гигантский кондор, но он предпочитает питаться человеческими младенцами. Ну и, конечно, верховный бог — Коаксиалькоитус, который пожирает обнаженных девственниц! Есть еще целая куча младших божков, но эти составляют главный пантеон, пришелец. А теперь, если будешь стоять спокойно, я постараюсь управиться поскорее, чтобы не продлевать твоей мучительной агонии, и мой сытный жертвенный ужин пройдет без особых для тебя мук!

У Билла, однако, не было ни малейшего желания попадать к кому-нибудь на ужин, к богу там или не к богу.

— Погляди, я же весь в колючках! Я ведь тебе все горло расцарапаю!

— Нет проблем! Я сначала тебя убью, а потом все аккуратно выщиплю!

Ацтекское божество приближалось, грозно рыча. Шипели змеи, скорпионоподобные пальцы трещали.

У Билла появился повод отступить.

— Стой спокойно, от бога не уйдешь! — прогремело чудище. — Как же я тебя убью, если ты все время скачешь, как ненормальный?

Заставь его говорить! Избыток, адреналина породил спасительную мысль в голове Билла.

— Но я ищу покровительства богов, о великая Кью—тип. Не можешь ли ты открыть мне, грешному, что скрывается за той дверью?

— Что скрывается за тайной дверью? Ты говоришь про дверь туннеля, что ведет в иной мир? Про ту самую дверь, которую я охраняю? Послушай, да как же я могу вот так взять и все тебе рассказать? Это будет форменное разглашение, а я здесь, наоборот, для того поставлена, чтобы хранить секреты, и... Погоди, эй, вернись! Да ты надул меня! Ты вовсе не хотел знать, что там. Ты хотел сбежать от меня! Спорю, что и на вкус ты — дерьмо! Ты не заслуживаешь чести быть съеденным божеством!

— Я потом тебе расскажу, что надо есть на ужин, Кью—тип! Билл уже мчался прочь. Он оторвался на несколько метров и, несмотря на боль, причиняемую колючками, был счастлив оттого, что жив. Удивляясь про себя, что у него еще так много сил для борьбы за собственную жизнь, Билл перемахнул через широкое русло пересохшего ручья, вскарабкался вверх по склону, исполнил достойный Геркулеса прыжок и перелетел через гребень, с удовольствием отметив, что шипение и стук Кью—тип стихли за его спиной. Он покатился по пыльному склону холма, тяжелое дыхание разрывало ему грудь.

И остановился, врезавшись в пару ног.

— Какая жалость! — произнес очень знакомый голос. — А мыто думали, что тебя давно съели!

Билл поднял глаза. Сердце его опустилось, похоже, прямо в желудок. Перед ним стоял Великий Громовержец, а чуть поодаль, в полной боевой готовности — его люди.

— А ведь шустрый паренек, сэр! — заметил Буффало Биллабонг, лекарь племени. — Что ж, Кью—тип упустила свой шанс. Я предлагаю добавить еще одно полено в наш жертвенный костер.

Билл со стоном уронил голову в пыль. Ему определенно не понравилось последнее предложение.

Как говорится, из огня да...

... Да в полымя!

— Ну и дела! — воскликнул Эллиот Метадрин. — Это, пожалуй, будет самая крутая история в моей жизни!

Эллиот Метадрин был привязан к круглому столбу, прочно вкопанному в землю. Билла, к его огромному сожалению, привязали с другой стороны того же столба. Его ноги постепенно скрывались в мескитовых хворостинах, которые охапками сваливали молчаливые скво.

— Сэр Дудли вернется за нами! — успокаивал себя Билл, стараясь хоть как-то приободриться. — А каковы шансы, что твои ребята из полиции Времени отыщут нас?

— Мы — две пылинки в пучине Времени, Билл. Они никогда нас не отыщут! — простонал Эллиот. — И я боюсь, что на сэра Дудли тоже не стоит особенно рассчитывать!

— Что же нам делать? — спросил Билл.

— Полагаю, стоит попытаться образумить этих дикарей, — вздохнул Эллиот. — Хотя, должен заметить, они решительно настроены приготовить из нас фрикасе! Как ни приятна мне твоя компания, однако жаль видеть тебя здесь. Когда тебя потащили прочь, они что-то кричали насчет жертвы для одного из младших божеств.

Билл кратко изложил происшедшие с ним события.

— Хм-м. Страшно интересно, — произнес Эллиот. — Секретный туннель, говоришь? И охраняется ящероподобным ацтекским божеством. Знаешь, Билл, что-то не нравится мне вся эта природа—погода. Как-то не похоже все это на «Аризону конца девятнадцатого века». Не знаю.

Билл не очень разбирался в истории — и сейчас это заботило его меньше всего, — он с тревогой наблюдал, как угрюмая скво тащит к нему очередную охапку дров. Естественно, самое большое полено она уронила прямо на его большой палец. Он подавил стон и процедил сквозь зубы: — Тебе что, не нравятся вон те огромные ступеньки? Ступеньками Билл назвал каменную пирамиду, метров пятнадцати высотой, покрытую потеками засохшей крови, украшенную человеческими сердцами, улыбчивыми черепами, похоронными венками и выгоревшими на солнце ленточками.

— Нет, Билл, нет. Такие пирамиды встречаются у всех индейских племен.

— Тогда, может, этот лекарь со странным акцентом, что все время дует «Фостер»?

— Нет, нет, Билл. Лекарь — неотъемлемая часть любого племени западных индейцев.

Билл хотел было поскрести затылок, да не вышло.

— Послушай, отложил бы ты на время свои лекции по истории и подумал бы лучше, как нам отсюда выбраться.

— Все это очень любопытно. Во многих отношениях — это идеальная картина из жизни американского запада. Но есть некоторые аномалии.

— Лошади, что ли?

— Я понимаю, ты получил никудышное образование и словарный запас у тебя весьма ограничен. При чем здесь лошади? Аномалии — это любые явления или объекты, которые не вписываются в привычную картину мира. Вот, например, не нравится мне здешнее небо. Оно какое-то не такое.