Елена Кароль - Практическая демонология [LitNet]

Вздрогнула, лишь в последний момент не одёрнув пальцы, и настороженно взглянула на мужчину. Он едва уловимо улыбался и очень странно на меня смотрел. С пониманием что ли…

— Селин, успокойтесь. Не надо сейчас портал, я действительно лучше ещё полежу. Вы ведь меня не выгоняете? — Заторможенно качнула головой. — Спасибо, с удовольствием воспользуюсь вашим гостеприимством. А что по поводу вчерашних происшествий, то тут обязан признать: в них моей вины не меньше. К тому же я обещал вам, что ничего не буду предпринимать по поводу удавшегося проникновения, и я сдержу своё слово.

Я недоверчиво нахмурилась. Вот так просто? И с магконтролем будет сам разбираться?

— А кабинет?

— Ну, вы же там прибрались?

— Да.

— Тогда не вижу причин для разбирательств, — разулыбался шеф, словно мы говорили о погоде, а не о покушении на жизнь начальника демонического сектора.

— А… — я нервно облизнула губы. — Это?

И жестом указала ему на грудь. Мужчина наклонил голову, внимательно осмотрел разукрашенные участки своего тела, очень странно хмыкнул и снова поднял глаза на меня.

— И это оставим. Будет мне напоминанием, как поступать нельзя.

Я не совсем поняла, что Киршин имеет в виду, но предпочла с умным видом кивнуть и распрощаться до полудня. Подхватила со стола сладко сопящего Томми, взбежала по лестнице наверх, разулась, разделась и юркнула под одеяло. Поначалу сон не шёл, перед глазами всё стояло лицо начальника: то любопытное, то изумлённое, то растерянное, но в конце концов меня сморило, и я уснула.

Когда он проснулся в чужой постели и абсолютно незнакомой комнате, ещё несколько минут не мог понять, что происходит. Где он? Почему? Как? И что произошло… Вчера?

Постепенно память начала возвращаться, и он со стоном потёр зудящий лоб руками, тут же дёрнувшись, когда очищенную от краски кожу опалило огнём боли.

— Хмыс! — шепотом ругнулся и настороженно смотрелся. Но нет, в комнате он был один.

Густые сумерки за окном намекали то ли на раннее утро, то ли на поздний вечер, но когда стало чуть светлее, Кристиан пришёл к выводу, что всё-таки раннее утро. Во всём теле ощущалась неприятная слабость, но всё равно он пересилил себя и, стиснув зубы, поднялся. Нашёл на стуле заботливо подготовленную одежду (его собственную, между прочим!), но смог надеть лишь брюки. Немилосердно шатало, дико хотелось пить и есть, так что он отправился прочь из комнаты.

Судя по скудной, хотя и добротной обстановке спальни и отсутствию каких-либо личных вещей, она была гостевой и он всё никак не мог понять, где находится. Дома у кого-то из сотрудников? Миссис Хрипкинс всё-таки затащила его к себе, устав вдовствовать? Или малышка Дарх подсуетилась? Последнее казалось из области невозможного… Но было именно так.

Когда он спустился вниз, Селин как раз зашла в дом с улицы. Немного сонная, уставшая, но чем-то безумно довольная и с сияющими расплавленным серебром глазами. Распущенные волосы были кое-где по-детски заплетены в мелкие косички, под распахнутой курточкой виднелась рубашка и свободные брюки, лишь едва обозначившие фигуру, но в этот момент ему показалось, что перед ним стоит самое прекрасное создание всех известных миров.

А затем она увидела его. Глаза потускнели, в них промелькнула настороженность, даже досада, а лицо стало замкнутым. И вместе с тем он каким-то шестым чувством ощущал её неловкость, которой стало в разы больше, когда они сели за стол.

И тут она извинилась. Обстоятельно, как привыкла, видимо, делать всё. И ему стало противно. На себя, на то, как это выглядело со стороны. Захотелось побиться головой об стол и даже дать изрисовать себя заново, лишь бы она перестала прятать от него свои глаза. Видимо, те самые предки хорошенько отругали её за всё… Нет, он не готов делиться виной.

А её признание в убийстве? Даже убийствах! Произнесла так, словно муху прихлопнула. Но… Но взгляд сказал куда больше. Это было нелегко. И сейчас нелегко, но она привыкла. Она сильная. Она может. Она докажет.

В какой-то момент он увидел в ней себя. Он тоже сильный, он тоже всем доказал. И продолжает доказывать! К сожалению, в своё время у него не было таких любящих родителей и потрясающих учителей, а то бы и он… но нет. Дядя и тётка любили его, но он всё равно чувствовал себя чужим. Везде. С самого детства знал неприглядную правду и некоторое время даже ненавидел и мать, и отца. Но… отпустил, да. Не простил, но отпустил это выжигающее душу чувство. Он не умеет прощать, очень вспыльчив и непримирим к чужим слабостям, но если факты говорят сами за себя, он к ним прислушивается. Он таков, какой есть.

Но кто мешает ему стать хоть немного лучше?

И он постарался всё сделать правильно. Заверил, что всё в порядке. Что её вины в произошедшем куда меньше, чем его. Что разберётся со всем сам. Потому что мужчина. Потому что обязан. Потому что… Не хочет её терять? Да, не хочет.

Он лжец. Он самый отъявленный негодяй, но он не готов оставить её в покое. Да, он потерпит. Подождёт. Приручит эту маленькую девочку к себе. Добьётся её доверия и вернёт заинтересованный взгляд. Дождётся, когда она повзрослеет, и тогда…

— А… Это?

Когда она облизнула губы, вряд ли отдавая себе отчёт в этом действии, он порадовался, что слишком слаб для новых подвигов. Потом. Всё потом.

— И это оставим. Будет мне напоминанием, как поступать нельзя.

Да, нельзя. Нельзя торопиться. Нельзя злить. Нельзя давать ей повода для мести, каким бы глупым он ни казался со стороны. Эта девушка слишком опасна, чтобы играть её чувствами…

И слишком притягательна, чтобы просто оставить её в покое.

Осталась сущая мелочь: прийти в себя и догнать её хотя бы по уровню знаний. Оставаться дураком рядом с той, кто официально ходит в его помощниках, попросту унизительно.

Как и думала, проснулась ближе к полудню. Я редко позволяла себе спать так долго, но учитывая, что мы легли уже утром, сделала поблажку. Ещё немного повалялась, потянулась, встала, сделала лёгкую разминку, умылась, оделась в серую застиранную рубашку и старенькие домашние шортики, которые оставила для дома (в квартиру я взяла те, что поновее), и отправилась вниз. Предков нигде не было видно, наверное, опять в своих делах и исследованиях, для которых даже выходной не повод отвлечься, но под крышкой на сковороде меня дожидалась ароматная яичница с ветчиной и зеленью.

Артефакт, встроенный в крышку, позволял блюду оставаться горячим несколько часов, но даже на первый взгляд порция показалась мне непомерно большой. С чего бы это? Неужели думают, что я без них совсем не ем?

— Доброе… кхм, утро.

Я обернулась через плечо на вошедшего на кухню Киршина, надевшего кроме брюк ещё и рубашку, и тут меня озарило. Ну конечно! Тут же на двоих.