Наталья Алексина - Волшебство с ведьминым настроением [СИ]

Как же плохо соображала голова. Сначала зацепилась, за то, что госпожа Блакли собирается на покой и даже лавку мне намерена оставить, потом за накрученный хвост, а затем я на всё махнула рукой и пошла одеваться. Не отстанет же, спорить с ней бесполезно, доказывать, что я смогу заставить людей относиться ко мне уважительно и без заговоров не стала. Такой разговор уже не в первый раз. И помню, что столько первосортных эпитетов, сколько я их услышала в свой адрес, раньше полагалось только градоначальнику.

Зелья приободрило и я уже не чувствовала себя побитой собакой. Даже спать расхотелось. Одевшись, спустилась вниз и сразу наткнулась на госпожу Блакли, нервно вышагивающую у двери.

— Пошли! — она схватила меня за руку и устремилась вперёд.

— Куда же вы так торопитесь?

— Ночь не бесконечная, а днём лошадиные заговоры плохо ложатся. Тем более такие. Мы же не собираемся им опять просто отрастить копыта.

— А что мы собираемся? — без энтузиазма уточнила я.

— Поставим лошадиное клеймо на их магические морды, — я споткнулась.

— Госпожа Блакли, даже не буду спрашивать, как вы собираетесь это провернуть, но вы понимаете, что с магами так нельзя?

— Вот именно с ними можно, этот главарь совсем страх потерял! Меня оклеветал, тебя чуть до истощения не довел, а сам, небось, пьёт со своими напарничками!

— Вообще-то, он вас расколдовал сразу после того как мы вернулись. Хотя сам с ног валился!

— Мариша, хватит его жалеть, и слюни по нему пускать тоже не смей, — она одним злым взглядом остановила все мои возмущения. — Маг он и точка. И за то, что тебе голову задурил, ему будет отдельное клеймо, на весь лоб!

— Госпожа Блакли! — только представила, как на лбу главаря светится отпечаток подковы, стало дурно, даже, несмотря на то, что клеймо ведьминское, и видно его только вблизи.

— Цыц! — она остановилась и в очередной раз с сочувствием посмотрела на меня. — Мариша, хватит сопли разводить. Ведьм должны остерегаться все, и маги в том числе. На этом всё, вперёд.

То, что перед заговором нужно было намазать место клейма зельем, видимо, мою старуху не смущало.

— Госпожа Блакли, как вы вообще собираетесь ночью с магом встретиться?

— Ты там что-то говорила, о том, что я якобы поучаствовала в заговоре. Вот и расскажу ему, как именно поучаствовала, скрывать мне нечего. А такая информация должна же сообщаться сразу, безотлагательно. Поэтому мы идём ночью.

— Понятно. Кстати, а вы знали, что господин Хельсон употребляет тот самый порошок, из-за которого весь сыр бор?

— Что сказать, подозревала, слишком наш целитель был суетлив, да и магический долг такая штука, появляется только когда нечем заплатить за что-то незаконное. Но ты не переживай, мы его вылечим. Полистаем гримуар и вылечим, как бы он не сопротивлялся.

— Угу, — что в гримуаре написано на эту тему боюсь представить, но целителю уже не спастись, так что придётся ему принимать удар судьбы раньше. — Кстати, знаете, это он рекомендовал меня магу, как проводника, рассказал, что я очень люблю лес.

Моя старуха резко остановилась и прошипела.

— Старый пьянчуга. С него и начнём.

Двери целительского дома радушно распахнулись после третьего удара сухим, но как показывает практика по-мужски крепким кулачком моей старухи. Заспанный господин Хельсон, даже успел набросить плащ и в руках сжимал медицинский саквояж. Думал, его позовут к больному, но целителю откровенно не повезло. Сощуренные глаза госпожи Блакли и моё кислое лицо сказали ему многое. Возможно, больше, чем следовало, я даже забеспокоилась за его здоровье прямо сейчас, ещё до того как госпожа Блакли шагнула внутрь дома.

Всё произошло стремительно. Сначала крик моей старухи, те самые эпитеты, которые раньше были только для градоначальника. Потом оправдания целителя и примирительные стаканы с виски. Это недолгое время я сидела на табуреточке и ждала. Примерно за час целитель и госпожа Блакли помирились окончательно и теперь говорили за жизнь. Господин Хельсон начал, как обычно с лести.

— Мариша, ну вот кто мы такие без вас ведьм? — говорил он, разливая остатки праздника в два стакана. — Мясники и всё. Ногу отпилить — это, пожалуйста, заштопать раны, вправить вывихи, да и то без вашего зелья забвения ничего мы толком не можем сделать. А чуть кто чихнет, мы им выписываем ваши настойки, и спрашивается, зачем мы после этого нужны?

— Затем, что ведьме не с руки помогать всем подряд, много чести, — грозно проговорила моя старуха. — Учу, Маришу, учу этой премудрости, а она опять за своё, помогает всем, даже магу с этими наёмниками. С твоей лёгкой руки, между прочим.

— Не гневайся, нельзя было по-другому. С этими наёмниками принц Эдвард.

Старуха задумчиво отпила из стакана и бросила косой взгляд в мою сторону. Да, про принца я и забыла сказать, а это действительно весомый аргумент. Пока госпожа Блакли задумчиво пила, осторожненько подала знак господину Хельсону и он выставил ещё одну бутыль, на этот раз элитного коньяка. Нехорошо, конечно, спаивать свою нанимательницу, тем более, когда сама читаешь ей мораль о вреде алкоголя, но на большее меня сейчас не хватало. Как представила, что мне с ней спорить полночи, потом отговаривать и в конечном итоге вытаскивать из какой-нибудь канавы, так сразу алкоголь перестал казаться таким уж вредным. Но, что удивительно моя старуха посмирнела после известия о принце. И, возможно, я поторопилась подавать знаки.

Целитель довольно быстро заболтал мою старуху, и они принялись обсуждать всё подряд и начали, конечно, с градоначальника. О чем бы мы, в нашем Эстексе говорили, не будь его?

С лёгким сердцем я подцепила сумку своей старухи и вышла. Госпожа Блакли слишком откровенно не смотрела в мою сторону, и я поняла, что месть отменяется. Возможно, принц стал решающим аргументом. А, возможно, передышка дана только на один вечер, потому что целитель слишком красиво говорит и правильное количество подливает. Но я всё равно была довольна, через день-два наёмники уедут, и наступит спокойная жизнь. На этой мысли я споткнулась и уже не так быстро пошла вперёд. Они же, в самом деле, уедут. Осознание этого простого факта выбило из колеи.

Вернулась в лавку, расставила все флаконы из сумки госпожи Блакли и задумалась. Благодаря зелью спать не хотелось, и не сказать, что я была полна сил, но требовалось чем-то занять руки. Все-таки не умею я по-человечески грустить. Нет бы, посидеть в комнате может быть поплакать или как там ещё грустят? Но у меня так никогда не получалось. Так что грустила, как умела.

Зашла на кухню и погладила печку.

— Ну, что дружочек, покулинарим? — ответом был ласковый огонёк, и на душе стало значительно теплее.