Лев Мышык - Ночь святого Кондратия [СИ]

Словом, в путь двинулись едва к полудню. Громадный караван держал путь именно туда, куда и требовалось. То бишь, в графство Дебиана. За южным товаром: коврами, шелком, вином, оливковым маслом и маслами для притираний всех сортов и цветов. А еще графство славилось механическими игрушками и часами — впрочем, там же граф чернокнижник. Чему тут удивляться.

Купцы и не удивлялись. Повозка Юрия оказалась самой маленькой в ряду тяжеленных фургонов с окованными железом высокими колесами, запряженных тяжеловозами, даже иногда попадались воловьи упряжки. Юрий присвистнул: это означало, что пойдут очень уж неспешно. Зато безопасно: всех повозок собралось до полусотни. А охраны и вовсе сотни три. Причем, насколько уже мог разобраться Юрий, охрана была не городская, потому что накидки у всех не желто-красные, а сине-серые. В разрезы накидок тускло блестели добротные доспехи: у кого пластинчатые, у кого чешуйчатый. Даже несколько кирас попалось. Вооружены охранники были сходно, что также выдавало их принадлежность к некой группе.

— Да чего гадать, — отмахнулась Зафира, — Синее с серым — гильдия дорожников. Раньше… Ну, совсем раньше… Тысячу лет назад. Или больше. Тогда, в общем. Они дороги строили. А поскольку построили хорошо, сам же видишь…

Юрий припомнил, как шли по Старой Дороге, целехонькой, несмотря на многолетнюю заброшенность.

— … То теперь они дороги больше охраняют.

— А новые пути что, не строят?

Зафира пожала плечами:

— Ну, теперь королевству хватает. Да и секрет утерян, если честно.

Баронская дочь зевнула и спряталась обратно под полого от капель оседающего тумана. Из глубины повозки донеслось уверенное сопение Константы — та так и заснула за пересчетом приобретенных сокровищ. Юрий поправил дождевик, стряхнул капли с носа и причмокнул для пони: шел караван медленно. И на ходу засыпали не только люди.

Поскольку девушки больше не шпыняли Юрия за ночную отлучку, а ехать просто так было и скучно, и усыпляло, Юрий принялся вспоминать причину сонливости. Причина была и помимо серой погоды. Причина столь веская, что ладони, казалось, до сих пор ощущали ее тепло и округлость. Две округлости.

Сперва Юрий просто танцевал с девушкой-кошкой. Выслушивал комплименты его вкусу, мастерству портного. Сам что-то лепетал в ответ про сияющие глаза и легкость движений. Девушка все сильнее углублялась в прошлое, едва не дойдя до того, как молодой граф Дебиан ходил под стол пешком, носил детскую рубашонку и отобрал у нее леденец… Юрий поспешил компенсировать потерю, подведя незнакомку к остаткам быка. Потом пошли по пирожным. А вином все это запивали в процессе, так что к полуночи уже ноги шли не по земле, а по воздуху. Головы же обоих витали в самых облаках.

Звезды меж облаков были прекрасно видны в маленькое окошко чердака — незнакомого, но весьма уютного. Как он там оказался, Юрий не помнил, но и догадаться труда не составляло. Как-то ловко и незаметно избавив Дьявола от маски и от черных опалов — вместе с камзолом — незнакомка добралась до черной чертовой кожи. Но не смутилась нимало, а весьма решительно полезла в бархатные штаны растопыренной ладонью…

Проснувшись от таких воспоминаний, Юрий чуть не закашлялся. Пони вздрогнули и пришлось натянуть вожжи, чтобы они не налезли на переднюю повозку. Юрию показалось, что капли сырости шипят на горячих его щеках. Тем не менее, вспоминать женщину-кошку оказалось приятно. И снежно-белую руку с тонкими изящными пальцами, показавшуюся из снятой перчатки. И высокую грудь, сияющую в ночном полусвете из окошка. За грудь Юрий схватился, как пьяный за столб — чтобы совсем не потеряться в ощущениях. Глаза уже ничего не видели: женщина ловко повернулась так, что лицом Юрий уткнулся туда, где шея переходила в плечо — и тут же принялся покрывать изгиб поцелуями. Незнакомка решительно уронила его на постель навзничь и пощекотала собственным хвостом — только мягким, из меха же. Юрий достал собственный хвост — и огорченно его отложил, как чересчур жесткий.

Жесткость другой детали организма привела женщину в восторг. Попытавшись высвободить полушария из крепких ладоней Дьявола, любовница языком познакомилась с его стеблем — Юрию не шутя показалось, что у нее и язык кошачий. Шершавый, жесткий, и сейчас обдерет его главную ценность до основания. А потом это оказалось так приятно, что все мысли кончились. И все, что потом было, сейчас мужчина вспомнить не мог, как ни пытался. Пытался же потому, что общее ощущение было неимоверно приятным.

Поутру Дьявол уже не обнаружил незакомки. Зато на постели осталось кое-что от нее. Юрий не сразу догадался, что вот эта полосочка шелка и вторая полосочка меха — на самом деле трусики. То ли позабытые, то оставленные на память. Дескать, вспоминай и облизывайся… Граф Дебилиан… Она же наверняка по чертовой коже догадалась, что граф ненастоящий!

Юрий рванул с чердака прямо через окно по крышам — очень уж не хотелось вводить добрых жителей города Бомона в лишние расходы на поленья. Странно, но теперь воспоминания о сожженном жабоваре Лисане мужчину ничуть не волновали — точно кошка хвостом вымела из головы.

И только сообразив, что за ним никто не гонится, Юрий вспомнил о покинутых на балу спутницах! Которых обещал ублажать… А вдруг их обидел кто? Или та же Константа по простоте деревенской кому-нибудь не так поклонилась? В “Лису и цаплю” Юрий вбежал, покрытый холодным потом — и был так рад увидеть обеих женщин живыми и здоровыми, что на неизбежные упреки ответил только идиотски-счастливой улыбкой.

Поняв, что упреки никакого действия почему-то не оказывают, Зафира прибегла к последнему средству:

— Я! Кровь за тебя пролила! — она гордо подняла уколотый в ночь Святого Кондратия палец. — Ты должен мне служить! А не таскаться по шлюхам!

Но Юрий даже на это не ответил, уйдя грузить повозку. Караван ждать не будет! Хозяин “Лисы и Цапли” подмигнул ему понимающе — и тут Юрий вспомнил, что маску-”Ворона” он позабыл рядом с меховыми трусиками.

Тут Юрия двинули кулаком промеж лопаток — да с такой силой, что Дьявол чуть было с передка на спины поням не упал. Согнулся вдвое.

Руку он сразу узнал, и все воспоминания о приятно проведенной ночи и трофеях растворились, как наконец-то исчезнувший туман. С утра Константа пересчитывала припасы, потом за этим занятием и уснула — ничто не предвещало беды. А вот встала совершенно не с той ноги. Что, кстати, в тесноте повозки могло на самом деле получиться. Затекла рука или нога — вот и настроение боевое… Как бы на спине, даже сквозь чертову кожу, шишка не выросла.

За спиной разгибающегося Юрия камеристка перечисляла всю его чертову родню. Дослушав до “чертовой золовки” и “дьяволова деверя”, мужчина уже сердиться не мог. Но бурчание Константы не становилось тише.