Юшка Н - Три в одном, или Внучка штатной Яги [СИ]

Между-прочим, летать на грамотно заговорённой метле — супер! И не верьте никому, кто говорит о болях в пояснице! Максимум-обветренные губы и колтун вместо волос на голове. Делая умопомрачительные бочки и петли мы так до утра и провиражировали.

— Тогда шустро в медпункт! И без разговоров. — погнал меня из класса учитель. Да я и не особо сопротивлялась. Кое-как доковыляв до нужной двери, я ввалилась внутрь, чуть не растянувшись по паркету медункта.

— Здрасьте, Фёдор Игнатьевич! А я к вам. — титаническими усилиями я добралась до стула и наконец таки села, обмякнув и полуприкрыв глаза.

— А! Мирослава! Ты у нас редкий гость. Я тебя в первый и последний раз со сломанной рукой только и видел! — отложив ручку в сторону и проводив меня до места посадки взглядом, сказал наш школьный медик. Мужчина средних лет, с проседью в черных волосах, был выдающимся целителем, прославившимся умением лечить и уговаривать лечимых. Последнее было особенно ценно, так как немногие хотели пить подозрительные настойки лекарей, без которых процесс врачевания невозможен.

— Не я сломала, а мне сломали. Фёдор Игнатьевич, выручайте, голова раскалывается на части! Не дайте пропасть столь выдающемуся уму! — голова и вправду болела, но основную причину упадка здоровья я, разумеется, держала в тайне.

— Ну хорошо, юное дарование. — он выдвинул верхний ящик своего стола и достал какие-то таблетки, что было странно — можно же и заклинанием вылечить головную боль, это же основы! И быстрее как-то будет. — Держи. Советую выпить их сейчас. — медик придвинул ко мне графин с водой и стакан.

— А? А почему бы не…

Дверь резко распахнулась и в кабинет влетел, маленьким всеразрушительным смерчем, мелкий задыхающийся пацанёнок.

— Там, хе, у Маши… Маша… на ногу упала, кажется перелом!

Возможно показалось, но на долю секунды лицо медика исказила гримаса ненависти. Вот у меня воображаловка-то разыгралась.

— Идём быстрее! — наваждение спало, и снова добрый, но сильно обеспокоенный медик несётся на помощь пострадавшему дитёнку.

— Нет. Больше я в медпункт — ни ногой! Гадостое какое-то чувство. — тихо пробормотала я вслед убегающим людям. — Ты как дума…ешь… Маруська! Какого храля ты творишь!? — обернулась я к выскочившей из портфеля, где лежала книга, подруге, которая в данный момент ковыряла что-то в столе Фёдора Игнатьевича.

— Ковыряюсь вот в этом ящичке, а что, не видно? — невинным голоском прощебетала она и снова погрузилась в процесс.

— Ты еще после вчерашнего ДТП об дерево не оправилась!? Акстись! Тебя же увидеть могут! И тем более в чужих вещах рыться неприлично! — я подошла и попыталась оттащить подругу.

— Угу. А как ты думаешь, что может быть такого ценного и сверхсекретного у обычного целителя-полувампира? Тем более, в таком месте как школа! — Маруся, вывернувшись у меня из рук, залезла целиком под стол, из-под которого тут же стало раздаваться сопение и покряхтывание. Я, уже особо ей не препятствуя, предположила:

— Может, какое-то сверхдорогое лекарство для нас?

— Ты сама-то в этот альтруистический бред веришь? Лично я — нет. Тем более, тут такой замочек, что даже вашей ректорше вряд ли опыта и мастерства хватить вскрыть.

— Чего!? — я застыла монументом имени себя любимой. А действительно, для чего это нужно? Марусиным словам я верила безоговорочно.

Тайник, а это был именно он, находился на внутренней стороне стола, со стороны выдвижных ящиков с лекарствами. Мы бы его и не приметили, если бы не марусино чутьё. Наконец, издав победный клич туземца-попуаса, Маруся чем-то щёлкнула и открыла выдвижную полку.

— А вот мне и того и другого с избытком хватает! Тэкс, что… тут… у нас… — подруга окончание фразы пролепетала осевшим голосом и жутко побледнела. Она вцепилась в бумаги и принялась их лихорадочно перебирать, бормоча что-то невнятное под нос.

— Что такое? — взволнованно спросила я. Маруся молчала. Что же это за бумаги, если ОНА так перепугалась. — Дай посмотреть. — ноль реакции. Ну ладно! Я, выхватив их у не особо сопротивляющейся подруги, стала перебирать страницы.

Едва мой взгляд наткнулся на надписи первых папок, как мне поплохело. Пытаясь унять дрожь в руках, я перечитывала эти слова снова и снова, пока по мне не шибануло осознанием — «наблюдение» и «захвачен» не могут иметь мирной почвы под собой, о чём свидетельствовала подозрительная таблетка, начавшая источать странный запах, и надпись на документах с моей фотографией «захватить». Папки с фотографиями двух недавно уехавших на «лечение» учеников украшало не менее красное «захвачен».

Собрав в себе силы я, запихав всё содержимое тайника обратно, на негнущихся ногах вышла из кабинета. Марусю затянуло обратно в портфель. Мозг всё это отмечал отстранённо, словно без моего участия.

Прозвенел звонок. В коридоры повалили счастливые ребята, галдя о чём-то своём. А ведь мы можем больше никогда не увидеть тех, похищенных. И никогда они уже не смогут вот так мирно болтать с другими людьми. Кто-то из этих учеников даже может занять их место.

— Мира! Ну ты как? Всё нормально? — улыбка Артёма, которого я встретила по пути, постепенно сползла на нет. — Что случилось? Мира, ответь! — Тучка тряхнул меня за плечи. И он может занять их место…

Я ничего не чувствовала. Во мне словно что-то угасало… Предательство…

— Мира? — подошедшие на ментальный зов Артёма, Влад и Макс выглядели очень обеспокоенными. И они могут…

— Соснов, что стряслось? Чего ты её трясешь? — к нам подошёл один из дежурных учителей.

— Мира странно себя ведёт. Молчит, уставилась в одну точку.

— Мирослава? Ты как? — участливо спросил меня кто-то, чей голос был до жути знаком. Я, отреагировав, медленно обернулась назад.

— О! Фёдор Игнатьевич! Да тут вот ученица странно… — Звуки слились в единый зон. Моё восприятие мира сузилось до одного-единственного ненавистного лица.

В голове пульсировала лишь одна мысль «Предатель! ПОРВУ В КЛОЧЬЯ!»

Он смотрел и дивился странному поведению напарницы. Мира стояла ни живая ни мёртвая. Казалось, что если Артём, поддерживающий её, сейчас опустит руки, то она рухнет на пол. Только по чуть подрагивающим векам, да глазам, словно выискивающим кого-то, можно было понять, что она в сознании.

От подруги веяло пугающей пустотой и безжизненностью. Напарнику оборотня стало совсем не по-себе. Но внезапно, когда подошёл школьный медик, Мира резко повернулась, словно ожив. Влад явно почувствовал её ярость и ненависть, чётко уловив «Предатель! ПОРВУ В КЛОЧЬЯ!». Окружающие резко сжались от боли — то тут то там они прижимались к стенам или просто оседали на пол, под напором страшной, нещадящей силы. Только их троих, друзей Миры, она частично огибала, нехотя признав в них «своё», хотя и им немало перепало. Это было странное чувство, будто на плечи тебе свалились несколько тонн льда. Больше всего досталось учителю и медику, стоявщим рядом — те тут же упали в обморок.