Кир Булычев - Ностальджи

– Вот на Партикапое, – заметил Удалов, – убиение любого теплокровного существа карается тюремным заключением на срок до трехсот лет. Они там живут подолгу.

– А хладнокровных как, можно истреблять?

– На них и охотятся, – признался Удалов.

– А у нас нет выбора, – заявил Гаврилов. – Так что грянет сейчас первое августа, попрошу гусей и прочих съедобных птиц в пределах моего зрения не возникать.

– Варвар, – заметил Ходжа Эскалибур, подошедший бесшумно.

Все выдавало в нем проходимца.

Что было не столь ясно одураченным им гражданам.

Тем более что некоторые из его предсказаний странным образом материализовались, приворотное средство оказывало приворотное действие, а отворотное – тем более.

Но в то же время достаточно было внимательно поглядеть на его белоснежную бороду, вызывающую мысли о рекламе стирального порошка, на его выцветшие голубые глаза педофила, его слюнявые губы и тугой животик, как некоторым хотелось бежать от него подальше, а другим угодить в его сладкую паутину.

Ходжа шел с заседания инициативной группы, которая намеревалась воздвигать молельный дом, а может, стриптиз-клуб синтетического вероучения. Это, как честно и игриво заявил Великий Ходжа, будет зависеть от настроения пророка на тот самый момент.

– Птицы – это души наших предков, – заявил Ходжа Эскалибур, – я с некоторыми из них поддерживаю связь.

– И как, – язвительно спросил Гаврилов, – получается?

– Ваша бабушка рассказала мне много интересного о бурной юности твоей мамочки, – ответил Ходжа, и Гаврилов не нашелся, как бы нахамить в ответ.

– Я пошел, – заявил Гаврилов. – Пора ружье чистить.

И он ушел.

Остальные укоризненно смотрели ему вслед.

– Вот эти люди будут определять судьбы нашей планеты в ближайшие полвека, – сказал Ходжа, и никто не смог ему возразить.

Удалову скучно было гулять с прорицателем. Ему хотелось поговорить с Минцем наедине, откровенно.

– Ухожу, – догадался прорицатель. – Не буду вам мешать. Но химия не может решить проблем социальных.

Он легко пошел прочь, пристроившись за девицами из речного техникума. Он был еще ой-ой-ой!

– А ведь тебе не терпится узнать, – произнес Лев Христофорович, любуясь закатом, – чем я занимался эти дни, что изобрел и каково от этого будет человечеству.

– В некотором роде...

– Не прибедняйся. Ты сгораешь от любопытства. Но я тебе не могу ответить ничего конкретного. Успех или провал моей затеи зависит в значительной степени от того, насколько плохо работает наша почта.

– Плохо работает, – сказал Удалов. – Впятеро хуже, чем до революции.

– И нужна была вам эта революция! – в сердцах воскликнул Лев Христофорович.

– Нам не нужна, – признался Удалов. – А вы преодолели черту оседлости.

Минц надулся, впрочем несправедливо, друг не хотел обидеть его лично и еврейский народ в частности.

В любом случае через три недели – так плохо работает у нас почта – Миша Стендаль получил странную телеграмму от своей возлюбленной Алины:

ТОСКУЮ. ИЗНЫВАЮ. ПО РОДИНЕ. ЖДИ ПРИЕДУ.

Миша кинулся к Минцу.

– Что происходит? – У него руки тряслись. – Что это значит?

– Телеграмма, – ответил Минц, ознакомившись с посланием. – Ностальджи оказался эффективным.

– Какой такой ностальджи?

Через несколько дней Минца удивил Давидян, директор гостиницы «Гусь».

– Удивительное дело, – сказал он, – я получил несколько заказов на места в гостинице, желательно полулюксы, а их у меня всего два, в концах коридора.

– А ты объяви полулюксами все номера первой категории, – посоветовал Минц. – И откуда туристы?

– Из Америки.

– А конференции не намечается? Может, съезд ветеранов-ихтиологов по проблемам пресных вод?

– Да нет, Лев Христофорович. Нет у нас таких проблемов. Экология-макология замучила.

– Покажи список, – попросил Минц.

– Какой список?

– Гостей.

– Не могу, дорогой ты мой человек, его в ГУСЛЯР-ФСБ затребовали.

– Я их понимаю, – согласился Минц. – Но хоть устно скажи.

– Все из Нью-Йорка! Понимаешь?

– Я этого ожидал, – сказал Минц.

Он ушел, а Давидян сказал ему вслед:

– Какой человек! Ты ему что скажешь, а он уже ожидает.

Ходжа Эскалибур ждал его у ворот дома № 16.

– Я тут шел мимо, – сказал он, помаргивая выцветшими глазками педофила, – и решил, поздравлю Льва Христофоровича с неожиданным сенсационным успехом. Вы – находка для нашей церкви. Мы с вами станем богатейшими гуру на планете!

– Что вы имеете в виду? – спросил раздосадованный встречей Минц.

– Ностальджи, – лаконично ответил прорицатель.

– Что вы знаете о ностальджи?

– Только то, что подсказала мне интуиция и список заказов на номера в нашей городской гостинице.

– Конкретнее! – Этот псевдоволшебник вызывал у Минца, как у настоящего ученого, своего рода гадливость.

– Не морщитесь, Минц, – произнес Ходжа. – Нам все равно выгоднее сотрудничать, чем ссориться. Вы представляете, сколько неофитов я смогу привлечь в ряды моей синтетической веры с помощью вашего вируса?

– Уйдите! Я все понял, – сказал Минц.

– До встречи! – Ходжа помахал толстой ручкой и, подпрыгивая, напевая какой-то игривый псалом, пошел прочь.

А из-за угла вышел Миша Стендаль.

– Я вас дожидался, Лев Христофорович, – произнес он. – Но после услышанного я не совсем понимаю.

– И не надо.

– Надо. Эксперимент начался из-за меня и для моего счастья.

– Эксперимент начинался как куриное яйцо, – заявил профессор Минц. – Я надеюсь, он вырастет в настоящего страуса.

– Страус – это моя Алина?

– Страус – это судьба нашего государства.

– Но ведь я писал моей девушке?

– Ты писал начинающему астроному, – поправил его Минц, – одному из ученых, которые покинули нас и трудятся на благо заморской державы. В то время как мне и в голову не приходит покинуть Гусляр ради гарвардских плюшек. Патриотизм должен быть действенным.

– Поэтому к вам этот интриган Ходжа приходил?

– Поэтому.

– Не скрывайте, скажите мне, что это значит?

– Ждем самолета.

– Какого?

– Рейса из США и далее сюда.

– Когда?

– Послезавтра.

– Больше ничего не скажете?

– Потерпите, Миша. И встречайте автобус из Вологды.

Попрощавшись с журналистом, Минц прошел к себе. Он был озабочен. Ведь произошла утечка информации. Так называемый прорицатель пронюхал о ностальджи. Как это могло произойти? Где предатель? А так как предателя быть не могло, следовало искать иррациональное объяснение иррациональному событию. С этими мыслями Минц улегся спать.

Основные события разыгрались через день.

Минц ожидал их и поэтому вышел встретить рейсовый автобус из Вологды.

Автобус был полон.

Публика, которая вылезла из него на площади Землепроходцев, оказалась весьма пестрой.