Маргарита Ардо - Королева согласна (СИ)

Шаги приближались к двери. Послышался мужской бас, произносящий что-то типа:

— Краккозябринг!

И тут американизмы… Вдруг я поняла, что единственное место, которое не закрывал саркофаг, были глаза, нос и губы Киату. Петли двери скрипнули, словно заклинили и накак не хотели раскрываться, но через секунду раскроются. Точно. У меня не было выбора. Чувствуя себя супер-рыцарщей для Спящего красавца, я припала к губам Киату. Он опешил, так как я потеряла всякий стыд, а потом ответил мне…

* * *

В объявшем меня электричестве и волнах безумства, пролетающих по телу и сворачивающихся в бёдрах вихревыми жгутами, я с трудом заставила себя представить Риту. Базза и всех наших. Блаженство и волнение усилилось, но мы не сдвинулись с места. В сказке хрустальный гроб треснул, а в реальности только мой мозг. Врали Пушкин с Андерсоном… В моей голове сверкнула молния, громыхнуло, звякнуло, снова сверкнуло, и я вспомнила, что было между мной и Киату до того, как я всё забыла: поцелуи, признания, летающие рыбки и привязку… А ещё то, что он меня бросил. И что сказал при этом. И как сказал. Как кричал, что просто хотел воспользоваться, но нечем — уж слишком я нелепая… Я отпрянула, взглянув на самого красивого на свете мерзавца. Киату замер, прикрыв веки, в жадном блаженстве приоткрыв рот.

— Ты негодяй… — шепнула я над ним, совершенно ошеломлённая внезапным озарением.

— Да, устал тебе об этом твердить… — также тихо ответил он, отводя горящие чем-то иным глаза. — Уходи уже…

В открывшуюся дверь ворвались вооружённые солдаты, мелькнули полы чёрного плаща, но я даже не взглянула. Мои глаза были прикованы к Киату в саркофаге. К телу, совсем недавно чистому, а теперь нещадно исписанному чернильным тату, вьющемся от локтя по предплечью вверх, от плеча по груди, сползая по животу вниз под штаны, неприлично сползшие на бёдра; виднеющемуся из-под штанины на босой пятке и щиколотке. Слишком зловещим тату, слишком сложным и неизвестно откуда взявшимся. И в долю секунды я отметила две набухшие, будто напившиеся кровью клещи, чёрные жемчужины. Одна на его локте, одна над пяткой. Как была у меня. Я скосила глаза на свою ногу и поняла, что у меня её больше нет. А у Киату есть.

— Ты же освободил меня! — воскликнула я потрясённо.

Киату моргнул, и в ту же секунду я почувствовала похожие на пластик оковы на руках. Практически невидимые, но страшно тяжёлые. И чей-то недобрый бас мне сообщил:

— Именем Королевы вы арестованы. И вы, сударь, тоже.

Рита

Мы оказались на дне глубокого оврага, из которого выходили вниз и в стороны дорожки, когда-то проделанные водой. Сейчас от водопада остались только желтоватые глинистые следы. Вся вода ушла в громадный разлом, при виде которого у меня оборвалось сердце. И вроде бы это была просто пропасть, каких я навидалась немало и в той, и в этой жизни. Но не место ей было здесь, я помню этото овраг — здесь был красивый лес и сад диких сладких ширан, похожих на земные абрикосы, только багрово-алых и крупнее размером. Однажды, когда мы с подругой сбежали из сиротского дома, этот сад кормил нас, пока не поймали стражники. Я хорошо его помню. А теперь его не было — только трещина шириной с Тверскую, с торчащими наружу вывернутыми корнями, слоистой землёй, словно раскрашенной в полоску эксцентричным художником: черное, серое, желтое, рыжее и зелёное, белые прожилки… Но главное, что я почувствовала, встав на самом краю разлома, — холодок по спине. Жутковато было. Выходит, не обо всём врали дживы! Осознание этого факта поразило меня настолько, что я вздрогнула, когда Базз оттаянул меня от края.

— Эй, бесстрашная, не рискуй, будет ещё время рисковать.

Я оглянулась на него, впервые без Аниного «газа» не почувстовав к дживайцу раздражения. Наоборот, в сердце что-то ёкнуло предательски радостно, когда я встретилась взглядом с янтарными глазами Базза. Я прочла в них нелукавую, нелживую заботу. И это было приятно. Наверное, оттого, что я растерялась, а тут оказался рядом не менее сильный, чем я, воин, способный просто подать руку. Затем мой взгляд непроизвольно упал на его губы, и мои собственные закололись от прилива крови. Уверена, у меня губы сейчас горячее, чем после кипятка с заваркой. Не узнаю себя! Тем более, что Базз сам признался под действием «одуряющей искренности», подаренной всем нашей Электрой, что приставлен следить и при надобности докладывать о продвижении экспедиции тайному советнику Джоно. Но была какая-то маленькая часть меня, которой почему-то на это было плевать…

Мне бы насторожиться и прогнать Базза палками, но в голове всё смешалось. И ранее понятное и чёткое стало двойственным. И я почувстовала, что из-за сомнений и терзаний теряю энергию. А это было недопустимо. Я сосредоточилась на точке под носом. Несколько раз вдохнула и выдохнула — очень помогает сконцентрироваться. Когда не думаешь о прошлом и не беспокоишься о будущем, становится всё нормально. Как и сейчас. Я поправила плащ на плечах и, ровно поблагодарив Базза, вернулась к нашим.

Таси не было… В такие моменты она меня бесит неимоверно, дала бы в лоб и велела сидеть смирно. Увы, я не королева, здесь у меня весьма скромная роль помощницы. Так что я села на обломки каменного строения. Продолжая осознанно дышать. И всё же беспокойство нарастало за обоих пропавших. Наши притихли, переговаривались шёпотом, опасаясь погони. Кто-то достал припасы. А мне было не до еды. Я прошлась, обнаружила в углублении, которое в незапамятные времена могло быть подвалом, крошечный родник, бьющий из-под земли. Зачерпнула свежей водицы и вдруг вспомнила о чёрной привязке, которую ставил на Тасю Киату, и о том, что они вообще-то из-за неё даже пожениться не смогли, и что Тася была привязана к тому миру, где находится он. Память услужливо подсунула Тасину ногу на кровати прошлым вечером — не было на её щиколотки ни похожей на тату сети, ни самой чёрной жемчужины. А вспомнив о Киату и его экзерсисы с сапогами вчера, я чертыхнулась от души — до меня дошло!

Взглянула на девчонок. Ане, как всегда, на всё было плевать, она просто наслаждалась моментом, а вот на лицах Грымовой и Крохиной отразилось мгновенное удивление. Видимо, у них тоже память включилась! А в следующую секунду я поняла, что всё очень плохо. Это не было предчувствием. Я просто знала. Волнение захлестнуло меня, и я засунула под струйку родника голову, которая мгновенно раскалилась от разлетающихся в разные стороны, а потом сталкивающиеся со взрывом друг о друга мысли. В ногах почувствовалась слабость. Я села, стараясь не показать ничем охватившую меня панику.

— Эй, ты в порядке? — спросил вездесущий Базз.

— Да, — соврала я.

Поразительно, что ни сорванная миссия не волновала меня сейчас до дрожи в пальцах, ни мгновенно исчезнувший шанс обрести свободу после стольких усилий, а то, что слишком велика была возможность больше никогда не увидеть ни Тасю, ни Киату живыми… Чёрт, иногда лучше не знать! И я продолжила молчать, потому что в панике разумных решений принять не получится. Надо дышать и думать. И снова дышать.