Вадим Шефнер - Лачуга должника и другие сказки для умных (сборник)

Когда руководитель экспедиции спросил, есть ли еще вопросы, я поинтересовался, почему они прилетели в двух емкостях. Он ответил, что одна цистерна – мужская, другая – женская, в последней несколько больше комфорта.

Далее сам Николай Дормидонтович спросил, почему у мужчин и у женщин буквы на лбу, притом разные. В ответ старший инопланетник поведал нижеследующее:

– В древности наши женщины носили юбки и длинные волосы. Мужчины же носили брюки и имели короткую стрижку. Затем настал недолгий период, когда умы пошатнулись и женщины стали носить брюки и стричься по-мужски, мужчины же начали отращивать волосы и носить дамские блузки и брошки. Стало неясно, кто мужчина и кто женщина, и на этой почве происходили разные недоразумения. И тогда, с согласия обоих полов, были введены эти литеры на лбу, означающие пол. Когда временное помутнение умов миновало и женщины снова надели юбки, а мужчины вернулись к мужской стрижке, было решено не отказываться от лобных знаков. Литеры, в частности, удобны тем, что светятся в темноте, и, таким образом, мужчина всегда может уступить дорогу женщине.

– Извиняюсь, – спросил я, – значит, как у вас младенец рождается, так ему сразу на лоб шлепают букву?

– Нет, – ответил инопланетник. – Мы рождаемся уже с лобными знаками. Литеры созданы генетически, путем локально-мутационного сдвига генов.

– Значит, вы владеете тайной передвижки генов! – радостно воскликнул Николай Дормидонтович. – Ваш долг – помочь человечеству и мне лично в создании четвероногой куры!

И он произнес взволнованную речь, после которой руководитель экспедиции немедленно познакомил его с симпатичной инопланетницей средних лет – специалисткой по генетической переподготовке.

Специалистка вынула из кармана книжечку с таблицами, заглянула в нее и затем объявила Непарному:

– Превращение куры двуногой в куру четвероногую практически осуществимо, если подвергнуть куриное яйцо субстанционно-мутационной переквалификации с помощью изоморфических лучевых колебаний. Однако это потребует четыре тонны десять килограммов и пять граммов времени, а мы ждем сигнала сверху на отлет. Поэтому торопливо отправляйтесь в свое жилище и несите нам куриные яйца… Да, я забыла вам сообщить, что у нас весе-метрическая система отсчета времени, а по земному счислению операция займет одиннадцать часов тридцать две минуты и девять секунд.

Схватив кошелку и посадив в нее заповедного кота, дабы он не заблудился в лесу, Непарный приказал мне дежурить около гостей, чтобы упросить их задержать отлет, если сигнал будет получен слишком рано, а сам бегом кинулся домой.

Сев возле стола, я стал наблюдать за дружной работой пришельцев, которые все трудились около своих аппаратов и агрегатов. Затем я задремал и был разбужен короткими гудками, которые шли от какого-то прибора. К этому прибору подбежали все инопланетники и стали слушать гудки. Вскоре ко мне подошел руководитель экспедиции и сказал, что получен сигнал на отлет через четыре тонны и одиннадцать килограммов времени. Следовательно, они успеют провести операцию «четыре ноги», если только земной ученый не очень поздно принесет куриные яйца. Если же он очень запоздает, то операцию придется отложить ровно на шесть лет по земному времени. Через шесть лет после минуты отлета астронавты с Янгеза намерены вновь посетить Землю с целью научных контактов, причем снизятся опять в этом месте.

Прошло немного времени, и на склоне Нюшиной горки, среди вереска и можжевельника, показался Николай Дормидонтович. Он бежал, держа в вытянутых вперед руках кошелку – ясное дело, полную куриными яйцами.

И вдруг все ахнули – я на земном языке, а гости на инопланетном. Случилось нечто ужасное! Маститый ученый, споткнувшись о пенек, упал – и всем телом навалился на свою многообещающую ношу.

Через мгновение он снова побежал вперед, выкрикивая что-то рыдающим голосом. По его костюму стекали желток и белок, из кошелки сочилась давленая яичная масса. Когда он достиг поляны, его окружили сочувствующие инопланетники и я лично. Тут выяснилось, что из пятидесяти штук уцелело каким-то чудом только три яйца. Ученого немедленно подвели к какому-то прибору, и через мгновение и костюм, и кошелка стали совсем чистыми.

Взяв три уцелевших яйца, специалистка по переподготовке генов направилась к какому-то сложному агрегату. Она нажала на несколько кнопок, и из прибора выдвинулся широкий синий световой луч. Она положила яйца на этот луч, и они не упали на землю, а стали тихо вращаться в луче. Над лучом появился конус зеленоватого цвета и с тихим звоном стал кружиться вокруг своей оси.

– Это продолжится много, а сейчас наступил килограмм – то есть, по-вашему, час – ужина, – заявила специалистка-переподготовщица. – Призываю вас отъесть с нами ужин.

Все, за исключением одной инопланетницы, сели вокруг стола. Я уже прежде заметил, что стол был очень массивный. Он покоился на шести треногах из какого-то темного металла, а столешница представляла собою гладкую поверхность из зеленоватого вещества. От стола по земле шел кабель к какому-то сложному агрегату.

Дежурная инопланетница принесла маленький ящичек, а затем вежливо попросила убрать со стола статуэтку ученого; о моей поллитровке, которая тоже имелась на столе, она ничего не сказала. Затем девушка вынула из принесенного ею ящичка малюсенький хлебец, размером буквально с детский мизинец, и положила его посредине стола. Потом она поставила перед каждым по три тарелочки, каждую размером с ноготок, и положила по малюсенькой ложечке, вилочке и ножичку. Из игрушечного термоса она налила каждому супу, затем выделила всем по рыбке размером со снетка и добавила подливки. Затем положила среди стола несколько миниатюрных яблочек и несколько ягодок величиной с земляничку и еще всякие малюсенькие овощи и фрукты.

«Бедновато живете, граждане инопланетники! – подумал я. – Какой-нибудь обыкновенный земной кот – и тот имеет больше питания».

Но тут дежурная попросила меня убрать локти со стола, а сама пошла к агрегату, к которому шел кабель, и стала там нажимать на рычажок, а потом начала поворачивать рукоятку со стрелкой. Я взглянул на стол и обомлел. Махонький хлебец стал расти у меня на глазах. Тарелочки стали увеличиваться вместе с имеющимися на них пищепродуктами. Через две-три минуты, когда девушка выключила агрегат, на столе лежала большущая аппетитная буханка хлеба. Соответственно увеличились и все остальные съедобные вещи и посуда. Рыбки-лилипутки превратились в изрядных рыбин величиной с хорошего карпа, ягодки-малютки стали огромными сочными плодами величиной со средний арбуз. А моя поллитровка, сохранив прежние очертания, выросла в огромную бутыль, ведер этак на пять! И тут передо мной встала мысленная задача, каким способом доставить мне ее домой.