Вадим Шефнер - Лачуга должника и другие сказки для умных (сборник)

Вскоре посланец явился из разведки и доложил:

– Выход на крышу завален песком. Движущиеся существа типа щука-карась не агрессивны. В больших комнатах, в малых комнатах на полу много где секретные ваши конструкции видел я.

– Последняя фраза неясна и даже двусмысленна, – сказал я.

– Торгуй да не затоваривайся! – добавил Белобрысов. – Хоть нас таблетками «антисекс» на четыре года напичкали, но секретные конструкции наши – при нас! Мы на Земле свое еще наверстаем!

Неприкрытую красотку Видел мальчик у дверей – И моральную чесотку Заимел в душе своей.

– Осмелюсь объявить, что вас не понял я, – четко произнес «Коля».

– Мы тебя тоже не поняли, – буркнул Павел. – Веди нас в нутро этой шаланды. чЕЛОВЕК засветился и шагнул в глубь корабля. Мы последовали за ним. Начали с котельной. Техника соответствовала земной технике начала XX века: водотрубные камерные двухтопочные котлы, близкие по конструкции котлам Ярроу. Все они были изъедены ржавчиной и покрыты илом; механических повреждений не имелось. Экспресс-анализ шлака и нагара на колосниковых решетках показал, что морская вода вступила в химвзаимодействие с ними в тот момент, когда топки были в холодном, беспламенном состоянии. Этот странный факт как бы опровергал внезапность катастрофы. Но ведь ялмезиане даже шлюпками не успели воспользоваться! Исходя из этого, морская вода должна была хлынуть в горячие топки, а никак не в остывшие.

– Может, судно в это время дрейфовало? – высказал предположение Белобрысов.

– Нет, Паша! – возразил я. – Никакой капитан не позволит своему кораблю дрейфовать невдалеке от берега!

– А может, капитан этот с ума скатился. Плавал-плавал, а потом подумал: «Ну вас всех к чертям! Сойду-ка я с ума». И сказал он команде: «Гуляй, ребята! Даю вам отпуск до Судного дня!» И началось тут…

– Вернемся к реальности, Паша! Быть может, авария произошла в то время, когда на пароходе вспыхнула эпидемия? Команда утратила работоспособность…

– Не слишком ли много удовольствий на один день – тут тебе и авария, тут тебе и эпидемия, – засмеялся Павел. – Ты хорошо обследовал там? – обратился он к чЕЛОВЕКУ, указав рукой вниз.

– Подвал осмотрел я. Ничего там не нашел я, – ответил «Коля».

– Темнишь что-то, тунеядец! А ну-ка веди нас туда.

Мы спустились в трюм по наклонному ходу. Он был действительно пуст, если не считать множества массивных платиновых болванок, лежавших под слоем ила; ими было вымощено все днище. Несомненно, они играли роль балласта, способствуя остойчивости судна.

– По миллионам топаем! Прямо-таки священная дрожь меня пробирает! – высказался Павел. Он и в дальнейшем никак не мог привыкнуть к обилию платины на Ялмезе и к тому, что бывшие обитатели планеты относились к этому металлу без всякого почтения.

…Трюм имел пять отсеков, но все водонепроницаемые двери оказались открытыми. Получалось, что за плавучесть парохода не только не боролись, но и способствовали скорейшему его затоплению! Ошеломил нас и характер пробоин. Мы без труда обнаружили их в среднем отсеке; их имелось две, по одной в каждом борту. Заусеницы, рваные лохмотья железа окаймляли их не с трюмной стороны бортов, а торчали наружу. Дыры были пробиты изнутри! Судно погубили умышленно!

Я немедленно выдвинул предположение, что в то время на Ялмезе шла война, и вот на пароход, шедший под флагом страны «А», напал эсминец страны «Б». Пассажиров и команду взяли в плен, а судно – на буксир. Но вскоре…

Ррромантика! – насмешливо изрек Павел. Искусственные челюсти Невыразимой прелести.

– Ты смеешься над моими догадками, но не выдвигаешь своих, – с досадой сказал я. – А ты-то сам в чем видишь причину гибели судна?

Но он уклонился от ответа и зачем-то придрался к чЕЛОВЕКУ, стал упрекать его в том, что тот умолчал о пробоинах.

– Доложить вам о том, что в доме есть, приказ был мне, – начал «Коля». – Вам о том, что есть, доложил я. Но дыра в стене – это не то, что есть. Дыра – это отсутствие того, что было в былом на месте данной пустоты. Вам о том, чего нет, не стал сообщать я.

– Ишь ты, софист какой выискался! С тобой спорить – все равно, что дохлую корову доить… Веди нас наверх! Да светись посильней, нечего тут режим экономии наводить!

Выслушав повеление Павла, чЕЛОВЕК включил самосвечение на полную мощность – и повел нас вверх по наклонному ходу. Мы очутились в камбузе. На занесенной илом кухонной плите нами были обнаружены платиновые сковороды, кастрюли, дуршлаги.

– Направь-ка струю гидромонитора вон туда, – приказал Белобрысов «Коле», указав на мусорный бак. Тот, кто живет, судьбой искусанный, Того не охмурить уютом, Он не по злату, а по мусору Вернее жизнь узнает чью-то.

Со дна бака мы извлекли несколько пустых консервных банок; следов коррозии на них не имелось, поскольку они были отштампованы из платины.

– Вот это тара! – снова взволновался Павел. – Хотел бы я откушать порцию килек в такой упаковочке!.. Только мы на этом лежачем голландце ни одной целой банки не сыщем.

– Почему ты так уверен в этом? – спросил я.

– Смотри, Степа, как у них донца внутри исцарапаны. Кто-то выскребывал содержимое до последнего миллиграмма. Не от сытой это жизни!.. Я-то, Степа, понимаю. Влипал в такие ситуации. Раз до того оголодал, что пальто на базар снес. За гроши отдал.

Эй вы, волки с барахолки, Спекулянты-маклаки, Жизнь ударит вас по холке И подденет на штыки!

По очередному пандусу мы поднялись в коридор, по обе стороны которого были расположены каюты, и вошли в одну из них. Ослепленные исходящим от чЕЛОВЕКА светом, навстречу нам метнулись рыбы. На невысоком возвышении – очевидно, то была койка – колыхались бледные ошметки какой-то ткани, покачивались стебли водорослей. Здесь же лежали останки ялмезианина. Кости вполне соответствовали человеческим, и череп тоже был аналогом человеческого.

– Так вот что ты имел в виду, докладывая нам о «секретных конструкциях наших»! – проговорил Павел, обращаясь к «Коле». – А мы-то, олухи, не поняли!.. Я еще какую-то секс-чепуху понес… Ты уж извини меня, «Николаша»!.. И вы, товарищ, – не знаю, как вас по имени-отчеству, извините! – С этими словами друг мой поклонился останкам ялмезианина.

В соседних каютах мы тоже обнаружили кости погибших, а в кают-компании насчитали около двухсот черепов. То, что ялмезиане телесно подобны нам, нас не удивило, ибо и по их архитектуре, и по памятнику, о котором еще во время облета сообщил нам «Андрюша», можно было догадаться о их соматическом сходстве с людьми. Удивила нас странная психология этих иномирян. Почему не искали они спасенья, если берег был так близко?