Вадим Шефнер - Лачуга должника и другие сказки для умных (сборник)

А он в ответ пробормотал что-то невразумительное – и опять к Марусе. И ушел с ней в райскую рощу гулять. Поздно в тот вечер вернулся.

Я же честно продолжал бороться за общерайскую безопасность. Но правильно какой-то мудрец выразился: не делай добра – и тебе не сделают зла. Моя забота о людях склокой против меня обернулась. Тут надо учесть, что люди там жили хорошие, добрые, святые, можно сказать. Но, видать, и в самом райском раю женщины без сплетен обойтись не могут. Они решили, что Кузя отбил у меня Марусю своими талантами, что дело у них движется к свадьбе, а дом-то для новобрачных возведут из «подарков океана», – и вот я, из зависти к счастливому сопернику, подбиваю всех утопить эти кирпичики в океане. И пошел гулять-погуливать по Раю этот коварный слушок.

Дополз он и до ушей королевы. Приглашает вдруг она меня на собеседование и укоряет в том, что я, мол, веду себя несимпатично по отношению к другу. Тут стал я разъяснять этой даме, какая жгучая опасность грозит всему Раю и ей лично.

– Вы все на воздух взлетите! – выкрикнул я в конце беседы.

– Но разве это плохо – взлететь на воздух? – игриво улыбнулась она. – Я бы, например, очень хотела бы взлететь, уподобившись птичке.

«Хоть ты и королева, но балда не лучше других», – подумал я и удалился, понурив голову. И стало мне ясно: надо практически готовиться к индивидуальному отплытию. Надо запасать провиант. И самому надо перейти на усиленное питание, чтоб нарастить на себе солидный жировой слой; такой персональный запас очень может пригодиться в океане.

Райские дни катились под откос.

Кузя теперь всюду с Марусей разгуливал. Этакая аккуратная парочка, хоть для кино снимай. И вот однажды сообщает он мне, что были они сегодня у королевы, сделали совместное заявление о намерении вступить в нерасторжимый брак и та сразу же дала указание островитянам строить коттедж для будущих новобрачных.

– Из тех самых адских кирпичиков? – спросил я.

– Именно из них. Тут уж, Шарик, ничего не попишешь.

– Кузя, думай вперед! Ведь ты вместе с Марусей на тот свет загремишь! И такая взрывная волна будет, что весь Рай рухнет. Никто не уцелеет… Давай-ка погрузимся в шлюпку, ты Марусю с собой возьмешь – и айда с острова. Авось подберет нас какой-нибудь капитан.

– Намекал я ей на такой вариант. Никуда она из Рая не хочет, не сознает здешней опасности… А без Маруси я ни в какую шлюпку не сяду. Привинтился я к ней душой. Жить без нее не могу.

– Жить, Кузя, только без еды и без воды невозможно… Ведь ты через эту свадьбу погибнешь!

– Не я – так другой, – возразил Кузя. – Такой красавице брака не миновать. Так лучше уж я… Ведь и она меня полюбила. Не могу я ее, дурочку, бросить. Помирать – так вместе.

– Ну и помирай на здоровье, – подытожил я. – А я не хочу через этот чертов Рай свою цветущую молодость губить!

С того дня стал я твердо готовиться к дальнему плаванью. Первым делом пошел в Песочную бухту – я хотел на судне том злосчастном насчет консервов пошуровать. Но потерпел фиаско. Пароходик тот во время очередного прилива дальше от бухты вода оттащила. Не стал я рисковать. Поплывешь к нему саженками, а по пути вдруг какая-нибудь Анюта-акула вынырнет – и прощай моя жизнь молодая. Я по другой линии пошел. Там, в Раю, среди прочих уникальных деревьев было одно, у которого плоды – вроде сдобных булочек маленьких. Стал я собирать те плоды, сдирать с них кожуру и микробулочки эти на прутики нанизывать, чтоб сохли, чтоб сухарики получались.

Проявил я и к шлюпке нашей внимание. Ее островитяне тогда сразу от воды подальше оттащили, так что находилась она в безопасном месте. Но вот беда – рассохлась, зазоры кое-где появились. Тут деготь бы помог, да на острове этом где его взять. А глина, которой островитяне свои погребальные корзины промазывали, здесь не годилась; я ко дну идти не собирался. Здесь нужен был тот клей, который они при постройке домов употребляют. И вот подобрал я на берегу большую морскую раковину и пошел с ней на стройку. Я уже знал, что строительство дома для Маруси и Кузи началось, но, ясное дело, не ходил туда, чтоб душу свою зря не терзать. А тут необходимость появилась, пошел.

Для коттеджа того место в самом почти центре поселка нашлось. Стены уже на метр примерно возвели. Дом уже вполне вырисовывался – большой, с расчетом на многочисленное потомство; а спальня – рекордной площади, метров под шестьдесят. Клянусь вам, читатели, – не вру!

Строительство шло всерьез, много людей трудилось, – ведь каждому хотелось для райской красавицы ь 1 поработать. Но работали очень неспешно. Каждый аккуратно смазывал клеем брусочек тола, затем неторопливо, осторожно прикладывал к тем брускам, которые уже стали частью стены. Глядя на медлительную, вдумчивую работу этих босоногих мужчин и юношей, можно было подумать, что они знают-понимают, какой опасный стройматериал подбросила им судьба. Но нет, ничего они не понимали. Просто в Раю у них был во всем такой неторопливый стиль, – за исключением танцев.

Пол будущей спальни был временно выстлан толстыми циновками. Приподняв одну из них, я увидал те же сатанинские брикетики; между ними строители оставили зазоры.

– Раковинки перламутровые, ясное дело, сюда вставите? – молвил я, проявляя свою техническую осведомленность.

– Туратон оторто! (Подымай выше!) – со счастливой улыбкой ответил мне какой-то паренек. – Сюда мы вставим, ради нашей красавицы, самые драгоценные дары океана! – И он повел меня за пределы стройки, в сад; там под раскидистыми деревьями стояли знакомые мне ящики с изображением черепов, молний и восклицательных знаков. Мне стало не по себе. На несколько минут я даже позабыл, зачем явился сюда. Но потом попросил дать мне клея и, получив желаемое, торопливо пошагал подальше от этой безумной новостройки.

Прошло несколько дней. Как-то утром тружусь под деревьями у шлюпки, шпаклюю ее. Вижу – Маруся идет по бережку. Бодрая такая, улыбается про себя. Вот остановилась у самой воды, камушек подобрала, бросила его в море. Потом на небо поглядела – и запела по-русски, но, разумеется, с райским акцентом:

«Не понимает, ничего не понимает…» – подумал я. Грустно мне стало, тоскливо. Вышел я из своего укрытия, подошел к ней. Она удивилась, думала – одна на всем берегу. И тут стал я убеждать Марусю, что плохо кончится ее свадьба, что коттедж ее гремучей могилой станет, что надо ей либо бежать из Рая, либо убедить островитян утопить кирпичики окаянные в бухте глубокой. Еще я о том ей толковал, что жизнью дорожить надо, поскольку жизнь – это предмет одноразового пользования; ведь помрешь – не воскреснешь. Я все это ей с таким волненьем, с придыханьем выложил, что почуяла наконец Маруся: неладное ждет ее в случае свадьбы. И призадумалась, головку опустила. А потом посмотрела мне в глаза – и говорит: