Игнат Коробань - Москалёв. Новобранец космической пехоты [SelfPub]

Прапорщик появился только утром. Распахнув забрало шлема он рявкнул:

— Подъём!

Из его шлема вырвался ядрёный запах перегара и моментально распространился по замкнутому пространству модуля. Стало понятно, чем он занимался всю ночь со своим приятелем. Солдаты в скафандрах нехотя просыпались и поднимались на ноги.

— Выходи на улицу строиться! — командовал прапорщик. — Забрала не забываем закрывать.

Я закрыл забрало шлема задолго до того, как подошла моя очередь покидать модуль, чтобы не дышать перегаром.

Снаружи над лунным пейзажем поднималось Солнце, освещая косыми лучами однообразную песчаную поверхность, по которой были рассыпаны наполовину торчащие из земли камни самого разного размера, отбрасывающие длинные тени. Прапорщик построил нас, провёл перекличку, приказал сидеть в модуле не высовываясь и снова ушёл к приятелю. Учения становились скучными.

Хозяйственному взводу заняться было совершенно нечем. Солдаты с радостью принялись исполнять приказ прапорщика, то есть вернулись в модуль и снова завалились спать. Я же дождался, пока фигура прапорщика скроется в центре лагеря и снова пошёл на холм. Мне было интересно, не произошло ли за ночь чего-нибудь интересного. Не мог же весь полк сидеть в модулях. Иначе это не учения, а бред какой-то.

Я поднялся на холм и окинул взглядом позиции полка. Расположение подразделений оставалось тем же, но вокруг доставленных нами вчера на позиции модулей царила суета. Солдаты в скафандрах входили в полевые столовые и выходили обратно. Шёл завтрак. Возле туалетных модулей тоже было оживлённо. Я присел на небольшой валун и стал смотреть.

Спустя полчаса суета закончилась и новобранцы заняли позиции в окопах. Я переключил частоту своей рации со взводной на полковую. Теперь мне были слышны переговоры по открытой связи.

— Приготовиться! — прозвучал голос командира полка.

Интересно, к чему это они там приготовились? Прошло минут десять. Ничего не происходило. Вдруг из-за горизонта показались фигуры, напоминавшие силуэты бронетранспортёров. «Мишени», — догадался я. Мы стреляли по таким же на полигоне. Самоходные муляжи из фанеры и пластика. Они приводились в действие дешёвыми электрическими моторчиками. Вслед за ними показались воздушные мишени. Они обогнали своих наземных собратьев и быстро приближались к позициям полка.

— Огонь! — приказал командир.

Это было потрясающее зрелище. Танки, пушки, зенитки, пехотинцы, все открыли огонь одновременно из всего оружия, какое только было в наличии. Инверсивные следы от выпущенных ракет, разрывы зарядов, разносящие в щепки мишени, содрогания плазменных орудий, вспышки выстрелов штурмовых винтовок, заряженных специальными патронами для стрельбы в вакууме. И всё это происходило в полной тишине. Отсутствие воздуха делало картину какой-то неестественной. Я будто смотрел кино. Чёрт! Ну почему я здесь, а не там?

Спустя минуту над «полем боя» появилось звено космических истребителей. Они появились у меня из-за спины, пролетели на бреющем полёте над позициями полка и выпустили ракеты, подвешенные на лонжеронах. Ракеты улетели вперёд, постоянно снижаясь, а истребители, задрав носы вверх, умчались в космос. Вероятно, это была имитация удара по тылам противника. По командным пунктам, например.

Когда поднятая выстрелами пыль начала потихоньку оседать, в динамиках зазвучал незнакомый голос:

— Пятьдесят шестой полк и приданные подразделения. Атака отбита. Ваши условные потери тридцать процентов. Оперативное время останавливаю. Завтра начнёте с этого момента. Приступайте к отработки учебных задач.

— Есть, — ответил голос командира полка. — Командирам батальонов переключиться на мой канал.

В эфире повисла гробовая тишина. Я стал ждать, что будет дальше.

Спустя минут десять на позициях полка началось движение. Батальоны покинули окопы, и принялись отрабатывать перестроения на поле боя. Они то двигались в колонне, то перестраивались на ходу в боевой порядок и переходили в атаку, то снова строились в колонну и совершали марш. Всё как на нашем полковом полигоне, только теперь к нашим привычным бронетранспортёрам присоединилась и другая техника. В боевом порядке танки двигались чуть впереди пехотинцев. Самоходки и зенитки наоборот, шли чуть позади. Так полк мотался взад-вперёд, а я смотрел на это и проклинал своего дядьку, из-за «заботы» которого не могу принять участие в этих занятиях.

Вдоволь налюбовавшись манёврами и поняв, что сегодня ничего нового уже не будет, я встал с валуна и направился в лагерь. Неизвестно, придёт ли прапорщик проводить обед, но время было уже далеко за полдень и я проголодался. Требовалось подкрепиться.

Войдя в модуль, я обнаружил, что солдаты сидят на полу и играют в домино, умудряясь брать прямоугольные камни толстыми бронированными пальцами. Вокруг по всему полу валялись пустые банки из под консервов и пластиковая упаковки из под сухих пайков.

— Как у нас насчёт обеда? — спросил я ни к кому персонально не обращаясь.

— А ты где бродил? — спросил Подцонов.

Он был в числе играющих.

— Водку пил, — попробовал пошутить я. — Вместе с прапорщиком.

— Ух, ты! — позавидовали мне. — Хорошо устроился.

— А то! — я прибавил гордости в голосе. — Служба в хозвзводе даёт блестящие перспективы. Надо только уметь ими воспользоваться.

Солдаты шутки не поняли, но на всякий случай согласно покивали головами.

Прапорщик в тот день не объявился вовсе. Сухие пойки у нас кончились, хотелось есть и вечером я предложил самим смотаться в «столовую» и запастись сухими пайками, но мне дружно ответили, что за такую самостоятельность можно получить большие неприятности. Я пожал плечами и остался в модуле. Идти за припасами одному не имело смысла. Таскать припасы на целый взвод у мня желания не было, а взять только один паёк для себя и потом есть его одному было не по-товарищески. Хотя какие тут товарищи? Неудачники да укурки. И всё же я остался в модуле.

Уже наступила ночь, когда в динамиках наших шлемов зазвучал голос прапорщика:

— Эй! Сын полковника!

Мы все, недоумевая, переглянулись.

— Хотя не, — заплетающимся языком проговорил прапорщик. — Тебя наш полковник не любит. Не ты.

После паузы динамики снова ожили:

— Стукач!

Недоумения во взглядах солдат стало ещё больше.

— Стукач, ё! Ты оглох там? — закричал прапорщик.

— Рядовой Подцонов на связи, — неожиданно отозвался Сява.

Во как. Значит, о подлой роли Подцонова было известно достаточно широко. Прапорщик по-пьяни так и называл его, «стукач». А сын полковника тогда кто? Я что ли? Выходило, я.

— Чё молчишь как… как этот. А?

— Виноват, господин прапорщик, — ответил Подцонов.