Михаил Успенский - Там, где нас нет. Время Оно. Кого за смертью посылать

— Ну, мне за твоим столом, точно, не сидеть. Я ведь в бою не разбираю, какой удар честный, а какой так себе. Да и равенства за царскими столами не бывает — я же тебе рассказывал, что со мной все как раз на пиру и началось… Начнут спорить, кому на ближнем конце сидеть, кому на дальнем, слово за слово, и передерется твоя благородная дружина.

— Это верно, — загрустил Принц. — В самом деле, как же мне их рассадить, чтобы никого не обидеть?

— Вот уж это проще простого. Ты и стол вели сделать не как у людей — круглый. У круга ни конца нет, ни начала, не будет и обиды.

— Великолепно! — воскликнул Яр–Тур. — А людей я стану подбирать подобных вам по верности и доблести.

— Круглый стол сколотить не диво, — сомневался Жихарь. — Диво переделать тех, кто за ним будет сидеть. Одного оскорбляет неравенство, другого — равенство…

— Это вы единственно из вредности говорите, сэр брат. Мой Круглый Стол войдет в легенды…

— Вот–вот. Будет что дедушке Проппу рассказать. Батюшки мои, жрать-то как охота!

К счастью, здесь водились суслики с доброго поросенка. На следующий день, когда до гор оставалось рукой подать, кончились стебельки перелет–травы. Задремавшие на лету побратимы, добром поминая сусликов, опустились на землю. Но легкость в теле оставалась, можно было еще бежать и бежать, то есть совершать далекие прыжки. А когда и последние капли волшебного зелья утратили силу, ноги показались неподъемно тяжелыми.

— Разбаловались мы, брат, — вздохнул Жихарь. — Какие, однако, странные тут горы — никаких предгорий, встают из земли, как будто их великаны навтыкали.

— Когда я думаю о величии дела, которое нам предстоит, — вдохновенно сказал Яр–Тур, — то даже встреча с варкалапом кажется мне мелкой и незначительной.

— Фараон гордился, да в море утопился, — напомнил богатырь. — Может, там такой дяденька сидит, который варкалапов на ладошке нянчит. Возьмет и раздавит нас — не со зла, сослепу.

— А возможно, это и развалины древней крепости — я читал о таких…

Тут и камень был какой-то особенный — влажный, ноздреватый, в мелких красных прожилках, как на пьяном носу. Камнеед, например, его жрать не стал. И пахло нехорошо.

— Мы неразумно потратили траву–перелет, — вздохнул Принц. — Лучше бы как раз эти горы перелететь. Не забывайте, сэр Джихар, у нас все еще нет доброго оружия. Видите проход в скале? Вдруг это лабиринт, а в середине его притаился и поджидает нас неведомый враг?

— Ты, брат, гляжу, норовишь вовсе без врагов прожить…

Яр–Тур покраснел и ринулся в пролом.

Должно быть, это и вправду были развалины старой крепости, но такие древние, что стали уже частью природы. Жихарь догонять отважного Принца не стал, шагал ровно, размеренно, а Будимир, видно, приуныл и струхнул — все время сшивался возле ног, мешал ходу.

Хуже всего было то, что ни справа, ни слева нельзя осмотреться — черный камень до небес. Жихарь вытащил дубинку и шел, хлопая себя по ладони. Он вспомнил, что именно так делали менты поганые — колдовали, поди, по–своему.

Убегал вперед Принц красный, вернулся Принц бледный.

— Приготовьтесь, сэр брат, принять неравный бой.

Жихарь не стал выяснять подробности, кивнул. Через несколько шагов они увидели врага. Необъятная туша словно застряла между скал — старая замшелая шкура, когтистые передние лапы толщиной с тысячелетний дуб, длиннющая шея, бородатая голова и большие человеческие глаза.

Побратимы остановились.

— Может, попросим достойного Будимира ослепить чудовище?

— Ну ты прямо палач какой-то! — рассердился Жихарь, бросил дубинку, раскрыл руки и заорал, шагая вперед: — Дедушка Святогор! А вот и я! Свиделись все–таки!

Он подпрыгнул и повис у чудовища на шее.

— …Разве не знаешь ты, что в старые годы все богатыри как раз такие и были?

— Я слыхал немало о великом сэре Святогоре и его неслыханной силе, — ответил Принц, которого все еще пробирала дрожь. — Но всегда полагал его человеком огромного роста.

— Чудак ты! Сам посуди, устоит ли такое тело на двух ногах? Как же ему не подпираться хвостом? А кости старых богатырей ты, поди, видел, так что спрашиваешь? Нынче богатыри иные, вот как мы с тобой…

— Да, — сказал Принц. — Возможно. Ведь великий Беовульф тоже был скорее медведь, чем человек. Но вы, кажется, понимаете его речь? Я разбираю лишь отдельные слова, и, по–моему, старик в беде.

— Да еще в какой беде-то — упавшей скалой перешибло самую хребтину. Это, как мы и думали, не горы, а древняя богатырская застава. Он пришел сюда умирать, как и собирался. Думал заснуть спокойно и навсегда, а теперь терпит муку.

— Что мы можем для него сделать?

— То, что один воин для другого. Вот когда меня неизлечимо ранят, а я попрошу у тебя последний удар — откажешь?

Принц смешался.

— Можно было бы угостить его сон–травой, — соображал богатырь. — Но ведь ее у нас всего ничего, а ему копен десять надо, не меньше…

Святогор с хрустом поднял веки и вытолкнул из себя несколько слов, таких же тяжелых и замшелых.

Жихарь выслушал его, кивнул, взял побратима за руку и подвел к голове Святогора.

— Вот, — поклонился Жихарь и королевичу шею согнул. — Вот мой побратим, называется королевич Яр–Тур. Мы с ним на крови поклялись делить все пополам…

— Что вы собираетесь с ним делать? — шепнул Принц.

— Стой да молчи! Дедушка, ты дохни-то вполсилы, чтобы нам не перебрать, сам понимаешь.

Святогор приподнял голову над камнями, приблизил ее к самым лицам побратимов и фыркнул из ноздрей белесым паром. Запаха у пара не было.

— Дыши глубже, — велел Жихарь Принцу. Яр–Тур все еще ничего не соображал.

…Они легко взобрались наверх, так же легко наломали скал и стали сбрасывать их вниз, возводя над старым Святогором полагавшийся ему по богатырскому чину курган. Жихарь, волоча к вершине громадную глыбу, даже не запыхался.

— Он не мог умереть, не передав кому-нибудь свою силу, — объяснил Жихарь. — Не всю, конечно, иначе мы бы по горло ушли в землю. Так, а этот валунчик сюда положи. Вот и похоронили по всем правилам…

Яр–Тур никак не мог прийти в себя от внезапно обретенной силы, разглядывал руки и ноги, словно чужие.

— Терпи, — сказал Жихарь. — Теперь другая жизнь начинается. Придется, к примеру, больше есть и пить…

— Сэр Джихар! — обрадовался. Принц. — Да ведь с такой силой меня уж наверняка признают королем!

— Ну, кто о чем, а вшивый о бане! Жалко, нечем тризну справить. А про еду я всерьез. Нам, сильно могучим, голодать никак нельзя — скоро свалимся и мизинным пальцем не двинем. И любой отрок спокойно зарежет.

— Я давно знаю, что за все нужно платить…

— Это хорошо, что знаешь,

И они, возрыдав над старым богатырем по обычаю, спев про трех воронов, пошли дальше, пинками расшвыривая валуны, и шли ходко, Будимир не поспевал. Жихарь сжалился над петухом и посадил обратно на шляпу. Теперь петух даже сам–друг с камнеедом для него ничего не весили.