Анна Гаврилова - Маша и Темный Властелин

— А может это не из-за ваших чувств, а из-за дружбы со мной?

Лаарим, не задумываясь, мотнул головой и опять хлюпнул носом, демонстрируя, что готов разрыдаться.

— Мы не такие, понимаешь? А они… они…

И всё-таки Лаарим не выдержал, слёзы полились ручьями. Хрим дёрнулся в желании утешить, но я оказалась шустрей. Вскочила, подлетела, обняла и принялась гладить по голове — сама в этот момент чуть не плакала. Вот же дебилы эти ургарейцы! Да чтоб им до старости с теми монстрами сражаться!

— Ы-ы-ы! — взвыл Лаарим. — Мы так одиноки! Никто не понимает… Никто не…

— Любимый, пожалуйста, не плачь… — бессильно позвал Хрим.

Мне же подумалось вот о чём — если мир Степи действительно омужланился, то сладкой парочке там больше не место. Их реально не поймут и вряд ли когда-нибудь примут, сколько бы подвигов каждый из них ни совершил.

От горьких мыслей и слёз отвлёк громкий хлопок — это Хрим откупорил новую бутылку. Следом прозвучало басистое:

— А давайте выпьем!

Лаарим судорожно протянул уже опустошенный бокал, а я, глядя на этих двоих, вспомнила еще одну парочку, и…

— Так! — объявила. — Сейчас выпьем и сделаем важное дело!

Клыкастые блондины с готовностью кивнули, мы выпили, а потом…

Сскарум и Шширум, знакомые с нашим фэнтези, удивились перемещению гораздо меньше, чем Хрим с Лааримом, но всё равно некоторое время пребывали в шоке. Стояли посреди спальни Светлой повелительницы, смотрели то на меня, то на блондинистых воинов, и сильно таращили свои и без того выпуклые глаза.

Клыкастики тоже немного припухли, Хрим даже потянулся к топору, ошибочно приняв змеелюдов с их чешуйчатой кожей за очередных монстров. Но через несколько минут общее оцепенение отступило, и Сскарум выдохнул неверяще:

— Мари?

А Шширум в который раз окинул взглядом спальню, меня, клыкастиков, и констатировал:

— Охренеть.

Хрим и Лаарим осторожно улыбнулись, я же извлекла из пространства еще два бокала. Спросила:

— Не ожидали?

— Мы вообще думали, что ты умерла! — внезапно выдал Шширум.

Я удивилась безмерно, даже воздухом подавилась и уточнила:

— С чего такие подозрения?

— Ну как… Лорд Сирис объявил, что ты — демон, и то, что ты пропала, причём вместе с Алексом, свидетельствует — Алекс тебя обезвредил, причём ценой собственной жизни.

— Алекс? Обезвредил? — у меня аж глаза на лоб полезли. — Что за бред?

Хрим с Лааримом переглянулись, и следом прозвучало осторожное:

— Мы не ослышались? Он… — тычок в сторону Шширума, — …сказал «Алекс»?

— Ага, — выдохнула я.

Клыкастые дружно прищурились, и Хрим пробасил:

— Какой Алекс? Наш? Вождь племени Рейя?

— Какое еще племя? — встрял Сскарум. — Алекс — предводитель Чёрной стрелы!

Только теперь я сообразила, что, расспросив блондинчиков, ничего о себе не рассказала. Впрочем, ладно. Это еще успеется! Мальчикам придётся немного потерпеть.

— Всё расскажу, — заверила уже вслух, и опять повернулась к Шшируму: — Так значит Алекс меня обезвредил?

Змеелюд, помедлив, кивнул и развёл руками, словно извиняясь. Я тут же нахохлилась и, плюхнувшись обратно на подушку, скомандовала, обращаясь к Хриму:

— Наливай! — Обезвреживание меня Волковым однозначно следовало обмыть!

Теперь выпили уже впятером — змеелюды-лаборанты от предложения, конечно, не отказались. Уровень напряжения сразу снизился, а я сама повеселела — обезвредил он, ага.

— А ничего, что единственный демон в Академии — это сам лорд Сирис?

— Да ладно… — выпалили змеелюды хором. Я кивнула.

Потом потянулась сладко, улыбнулась и попросила:

— Расскажите, что еще после нашего исчезновения произошло. И кстати, тот набат, от которого сотрясались стены Академии, он чему посвящался? Как его объяснили?

Оказалось, объяснялся как есть — моим побегом из тюрьмы…

Да и в остальном в Академии всё было не в пример спокойнее, чем в первом облагодетельствованном одной попаданкой мире. Исчезнувшую принцессу объявили демоном, студента Волкова — героем, который всех спас. Сирис остался нераскрытым, на своей должности. Гадкая доносчица Базя тоже никуда не делась — по-прежнему училась и жила в той же комнате, но заметно погрустнела.

— Это потому, что заработка лишилась, — хмыкнув, прокомментировала я.

А вот дальше кое-что приятное всё-таки прозвучало…

— У оборотней большие проблемы, — сказал Сскарум.

— Снова блохи завелись? — ехидно фыркнула я, а змеелюд неожиданно кивнул.

Я удивилась безмерно, а чешуйчатые, которые сидели впритирку друг к другу и, кажется сами того не замечая, держались за руки, принялись объяснять:

— Блохи вернулись, и теперь их иммунитет вообще зашкаливает. Но это еще цветочки, у блох появился магический элемент!

— То есть? — нахмурилась я.

— Блохи теперь заводятся только у самцов, — сообщил Сскарум, — и знаешь, что действительно интересно? Они до определённого момента не кусают. Живут себе спокойненько, копошатся в шерсти, и даже кровь не пьют.

Мной мстительный оптимизм немного притух, а туманная оговорка про «момент» не впечатлила.

— Чем они тогда питаются, если кровь не пьют? — поинтересовалась Светлая леди.

— Без понятия, — ответил Сскарум.

— А что за «момент»? — встрял Лаарим.

Сскарум расплылся в совершенно невероятной, предельно кровожадной улыбке. Сказал:

— Блохи активизируются в том случае, если самец-оборотень плохо поступает с девушкой. То есть изменяет, издевается или просто врёт.

Змеелюд замолчал, а я застыла, осознавая сказанное.

А когда поняла — присвистнула. Вот это я дала!

— Хуго, наверное, рад? — спросила, не скрывая иронии.

— О… Хуго в полнейшем восторге! — Сскарум оскалился. — Просто не знает, куда этот восторг девать!

Я гадко хихикнула, и мы с лаборантом чокнулись.

— Кто такой Хуго? — вмешался Хрим. — И что он натворил?

Светлая леди махнула рукой, прося подождать, а сама поинтересовалась судьбой еще одного персонажа:

— Что с Ататриэлем?

Чешуйчатые переглянулись, и ответил уже Шширум:

— Все думают, что Ататриэль помутился рассудком, но мы, зная тебя и твои способности, не уверены.

— А если конкретнее? — подтолкнула одна попаданка.

Шширум шумно вздохнул, но глянул хитро.

— Эльф подался в отступники, — неожиданно выдал он. — Когда лорд Сирис объявил тебя демоном, Ат заявил, что ректор врёт, а ты, наоборот, святая. Где-то раздобыл твой портрет и воздвиг в своей комнате алтарь. Он утверждал, что ты умеешь творить чудеса и, в частности, исцелять прикосновением. А демоны исцелять, понятное дело, не могут.

— Ы-ы-ы… — тихонько сообщила я.

Хрим с Лааримом уже не просто заёрзали, а подались вперёд и буквально впились глазами. Змеелюды тоже хотели пояснений, но я не спешила признаваться — для таких признаний кондиция еще не та.