Константин Соловьев - Восьмое Небо

Их заставляли неделями сидеть в непроглядной темноте или, напротив, смотреть на солнце до тех пор, пока перед глазами не сделается черно. Часами балансировать на краю пропасти и изводить друг друга в коротких безжалостных поединках. Охотиться на скатов-шипохвостов с голыми руками и есть сырые водоросли…

Они ломались. Сперва Пустота завладевала их глазами – взгляд делался бесцветным, прозрачным, устремленным в никуда. Потом Пустота пожирала их помыслы и воспоминания. В какой-то миг становилось легче – измочаленное постоянными нагрузками и избиениями тело переставало дрожать в ознобе, по ночам слезы переставали течь из глаз – и Шму забывалась тревожным, похожим на падение в бездну, сном.

Тяжелее всего поначалу было засыпать. Камни безжалостно давили сквозь тонкую подстилку из высушенных водорослей, измученное тело немилосердно стонало, желудок подводило от голода, а страх и отчаянье грызли изнутри как остервеневшие пираньи. Плакать было запрещено, за этим следовало наказание, и Шму, лежа в темноте, беззвучно хныкала, уткнувшись лицом в жесткие вечно влажные водоросли. Здесь, среди людей с ничего не выражающими глазами и движениями, похожими на резкие механические движения часовых фигур, она чувствовала себя подвешенной в пустоте. Чтоб не было так мучительно вспоминать, она каждый раз, после молитвы Розе, вспоминала то, что оставила в своей предыдущей жизни. Фамильный остров фон Шмайлензингеров, старый, бесформенный и осыпающийся с каждым годом. Замок с его огромными неуклюжими фронтонами, гулкими коридорами и пустыми залами. И золотых рыбок, смешно хлопающих ртами…

Однажды она не подумала перед сном о доме и золотых рыбках – сил не оставалось даже на это. В тот день внутри нее поселилась Пустота – маленький кусочек Пустоты. С каждым днем он разрастался, прикрывая собой дурные мысли, боль и страхи, одновременно скрадывая и четкость воспоминаний.

Фамильный остров фон Шмайлензингеров отдалялся все дальше и дальше, прикрываясь густыми облаками, пока не стал туманным образом, похожим на кем-то рассказанную историю или зыбкое сновидение… К тому моменту это уже не казалось ей важным. Пустота открыла ей куда более важные вещи.

Вспомнилось еще что-то, затаенное, стылое, отчего-то вызывающее тягучее отвращение. Шму вдруг как наяву увидела лицо Старшей Сестры. Никто не знал, сколько Старшей Сестре лет, никого это и не интересовало. Когда твоя жизнь посвящена Пустоте и наполнена ею, любопытство растворяется без следа. Ее лицо походило на рыбье: бледное, пустое, покрытое, казалось, не кожей, а мельчайшей чешуей, и глаза тоже были рыбьи – невыразительные, почти прозрачные, с ровной черной точкой по центру.

- Сестра, - сказала она Шму, глядя сквозь нее, - Сегодня Пустота даст тебе шанс проявить себя.

Шму выжидающе молчала. Пустота учила не сотрясать понапрасну воздуха.

- Сегодня тебе доверено очень важное задание, - губы Старшей Сестры смыкались и размыкались равномерно, как створки моллюска, - И я знаю, что ты выполнишь его надлежащим образом. Взгляни на дагерротип. Тебе знаком этот корабль?

- Нет, Сестра.

- Он называется «Вобла». Этой ночью ты высадишься на него. Сестры уже подготовили тебе обученного веслоноса [140] Веслонос – крупная пресноводная рыба длиной до двух метров. . Ты подойдешь к кораблю в облаках и попадешь на палубу. Команда малочисленна, но ты должна быть готова устранить всякого, кто увидит тебя или вознамерится помешать.

Шму молча кивнула. Пустота внутри нее знала, как поступать с теми, кто вознамерится помешать.

- Твоя цель – капитан этого корабля. Она женщина.

Пустота на миг смутилась – женщина?.. Но это был только миг.

- Ее называют Алой Шельмой, вот изображение.

- Должна ли я убить ее?

Холодный взгляд Старшей Сестры был непроницаем.

- Только после того, как выполнишь свою основную задачу. Ты должна любым путем выведать у нее, где находится одна вещь. Одна очень примечательная вещь, которая нужна Пустоте – и нам. Можешь использовать пытки, если это необходимо. Или любые другие меры. Ты должна узнать местоположение.

- Что мне надо искать? – равнодушно спросила Шму.

…и вскрикнула, обнаружив, что едва не врезалась в крупную преграду поперек нижней палубы.

Выныривать из мира воспоминаний оказалось тяжелее, чем со дна самой глубокой бездны. Дыхание клокотало в груди, пальцы скрючились, даже шпагу где-то потеряла… Шму беспомощно съежилась, словно ожидая удара. Она вспомнила, как она оказалась на «Вобле». И вспомнила, зачем. И уже почти вспомнила самое главное, укрывшееся за крохотным разрывом в памяти, когда чей-то голос вдруг прошелестел над самым ухом:

- Шму! Это она!

- Что? – она слабо тряхнула головой, пытаясь понять, где находится.

Трюм вокруг нее уже не казался освещенным неведомым светом. Он показался ей древним мрачным чертогом, уставленным незнакомыми предметами и леденяще страшным. От тесноты и затхлости перехватывало дыхание. Скрип под ногами вызывал панику. Шму показалось, что вокруг нее что-то сгущается. Что-то тяжелое, давящее, злое. Что-то, вырвавшееся из ледяных глубин ее кошмаров.

- Это он! – «Малефакс» едва не срывался на крик, - Это источник разложения! Прямо перед тобой!

Шму уставилась перед собой.

- Но это… Это бочки.

- Какие бочки? Что ты видишь?

- Бочки с осетровой икрой. Которые мы грузили три дня назад. Икра апперов.

Гомункул взвыл.

- Но икра не может быть пропитана Маревом! И потом, я же чувствовал, когда их спускали в трюм. В бочках нет магии!

Она обошла их, ощупывая рукой каждую доску. В этом не было необходимости, все доски были подогнаны одна к одной, первосортный рутенийский дуб, но ей надо было отвлечь себя от страха. Здесь, на нижней палубе, происходило что-то плохое, она чувствовала это, словно самые страшные ее кошмары спрятались в щели, нарочно не высовываясь прежде времени. Они заманивали ее в ловушку. Открыли путь. С любопытством рассматривали, смаковали…

Обходя одну из бочек, Шму споткнулась и больно ударилась об нее коленом. Даже слезы на глазах выступили. Неумеха! Неуклюжая, как камбала, с памятью или без… Шму машинально опустила взгляд вниз, чтоб посмотреть, за что она зацепилась, и застыла.

Возле днища одной из бочек была проломлена дыра размером с кулак. Света в трюме все еще было достаточно, чтоб рассмотреть детали, по крайней мере, Шму разглядела крохотные черные икринки. Досадно, пронеслась легковесная мысль, Тренч все-таки ошибся, расколотили одну из бочек, капитанесса будет в ярости… Только потом она заметила, что масса икры не совсем однородна. Из месива черных икринок проглядывали красно-коричневые кусочки, похожие на мелко измельченные листья. Шму наклонилась, чтоб рассмотреть получше, и испуганно замерла.