Константин Соловьев - Восьмое Небо

- Слушай мой приказ.

- Так точно, капитанесса, сэр! – Габерон по-молодецки отсалютовал.

- За нарушение безопасности на борту судна, за игнорирование приказов вышестоящих офицеров, за халатность, приведшую к серьезным последствиям, с этого дня ты примешь на себя дополнительные обязанности. Корабельного тюремщика.

Кажется, Габерон ожидал чего угодно, но только не этого.

- Какого еще тюремщика?

- Корабельного, - спокойно пояснила Алая Шельма, - А вот твой пленник. Зовут его Тренч, и с этой минуты он находится под твоей исключительной ответственностью.

- Ты смеешься! Ринни!

Его голос был исполнен изумления и тоски, но на лице капитанессы не дрогнул ни один мускул.

- Будешь следить за ним, обеспечивать все надлежащие условия и лично отвечать за его голову.

- Я что, похож на няньку? Мне и без того хватает работы! Отдай его дядюшке Крунчу или Корди или…

- Старший канонир Габерон! – отчеканила капитанесса, - За вашу долгую и исключительно порочную службу на борту «Воблы» я не стану вздергивать вас на рее за неподчинение приказам капитана. Вместо этого я высажу вас на первом же острове, который болтается в воздухе, с огнивом, бочонком воды и вашей любимой щеткой для волос. Посмотрим, удастся ли вам добыть достаточно питательное масло для вашей кожи из мякоти пальм и тростника. И заодно что случится с вашими прекрасными ногтями за пару лет такой жизни…

- Ты не посмеешь, Ринни. Этому кораблю нужен канонир!

- А еще ему нужен ответственный офицер, который знает цену своим поступкам. Выбор за тобой, Габерон.

- Черт, я никогда не был тюремщиком! И я не знаю, что полагается делать с мальчишкой!

- «Малефакс»! – твердым голосом позвала капитанесса, - Проложи курс к ближайшему острову за пределами воздушного пространства Готланда и всей Унии.

Ответивший ей голос заикался, квакал и дергался так, что был почти неразборчив.

- Как показывает опыт одной почтенной совы, возглавлявшей кафедру сельскохозяйственной философии в Морено, всего одной картофелины достаточно для того, чтобы избавить вас от икоты…

Алая Шельма застонала.

- «Малефакс»! Приказ капитанессы!

- Премного извиняюсь, Ваше Преосвященство, за ваше сердечное и искреннее участие в деле одной известной вам особы, однако же смею заверить, что искренность моих чувств…

- Готов, - бросила капитанесса раздраженно, - Ушел дня на три, не меньше. Что ж, мы найдем подходящий остров сами. Какую высоту вы предпочитаете, мистер канонир? У вас нет предубеждений против, скажем, пятисот футов над уровнем Марева?.. Климат там, конечно, не очень здоровый, немного близко к Мареву, но, говорят, помогает поддерживать белизну зубов…

Габерон возмущенно тряхнул волосами.

- Судьба накажет тебя за твою жестокосердность, Ринни. Эй, мальчишка, давай за мной! Не теряйся и не лезь под ноги. Это понятно? Хорошо. И еще я надеюсь, что ты не болтун. Терпеть не могу болтунов.

- Ты ответственный за него, - отчеканила Алая Шельма им в спину, - Не забывай об этом.

- Так точно, капитанесса, сэр! Будет исполнено, капитанесса, сэр!

* * *

Когда они покидали капитанскую каюту, Тренч счел за лучшее не оборачиваться. Судя по тому, что капитанское лицо опять стало наливаться багрянцем, Алая Шельма могла перейти от угроз к действиям, и в этот момент Тренч не желал бы находиться у нее на глазах.

- Почему ты называешь ее «сэр»? – спросил он Габерона, легко шагающего впереди, как только они выбрались вновь на верхнюю палубу.

Обычно он тяжело сходился с людьми и предпочитал не заговаривать первым, но в главном канонире было что-то располагающее – то ли в его мальчишеской наглости, то ли в простодушном эгоизме.

- Все дело в том, как это на нее действует.

- Мне кажется, ее это раздражает.

Габерон хитро улыбнулся.

- Вот именно. В том ведь и смысл, разве нет? Иногда она излишне серьезна. Время от времени ей нужна разрядка. Кому приходится этим заниматься? Разумеется, старшему канониру, как будто у него нет других дел на борту этого корыта. Кроме того…

- Что?

- Ты ведь знаешь, что говорят об этом женском университете в Аретьюзе?

Тренч никогда не слышал об университете в Аретьюзе и даже не знал об острове с таким названием. Все, что находилось за пределами Рейнланда до сих пор казалось ему не очень вещественным, словно сотканным из зыбкой облачной ткани. При одной только мысли, что в воздушном океане существуют сотни, тысячи островов и дуют миллионы ветров, палуба под ногами начинала качаться, так, что приходилось делать короткую остановку.

- Не очень.

Габерон щелкнул языком.

- Поговаривают, там царят весьма распущенные и противоестественные нравы. Знаешь, когда много девушек живут постоянно друг с другом, и все это на острове пару миль в диаметре без единого мужчины… Немудрено забыть свое природой данное естество, как думаешь?

Тренч едва не закашлялся. Как говорят небоходы, ветер не в ту ноздрю зашел.

- Но…

- Я пытаюсь поддержать в нашем капитане интерес к мужскому полу, - с достоинством пояснил канонир, - Непростая работенка, между прочим. Кроме того, до недавнего момента я был единственным мужчиной на борту. Если, конечно, не считать дядюшку Крунча, старую развалину… Теперь еще и ты на мою голову.

- Со мной не будет проблем. Я не сбегу.

- Это меня и беспокоит, приятель. Значит, мне придется возиться с тобой до тех пор, пока Ринни не придет в голову, как от тебя избавиться. И, знаешь ли, в мои планы это не входит. Я вольный пират и таскать на ноге ядро вроде тебя мне претит.

Тренч насупился.

- Я не ребенок.

Темно-зеленые глаза Габерона сверкнули насмешливым огоньком, точно гелиографом.

- Ну разумеется. Ты проженный небоход, как я сразу не догадался! Ладно, без обид. Слушай вот что. Если уж тебя угораздило оказаться на этом корабле, лучше слушай, что говорят старшие. И это отнюдь не пустое предупреждение. Чтоб найти неприятности на «Вобле», не требуется брать подзорную трубу. Поэтому смотри, куда ступаешь, чего касаешься, куда смотришь.

Предостережение канонира показалось Тренчу не только зловещим, но и странным. Это намек? Если да, то на что?

- Что это значит?

Габерон возвел глаза к облакам, всем своим видом демонстрируя, как же тяжело взрослому мужчине быть нянькой для несмышленого дурака.

- Я и забыл, что ты здесь недавно, приятель. Впрочем, ты, вроде, сообразительный, должен схватить. Монетка есть?

- А?

- Монетка, - он собрал пальцы в щепотку, - Любая, пусть даже готландская.

Тренч пожал плечами и протянул ему медный зекслинг, затертый до такой степени, что походил на обычный медный кругляш. Монета была последней, но расставаться с нею было не жаль – на палубе пиратского корабля она стоила еще меньше, чем на Рейнланде.