Дмитрий Зимин - Распыление. Дело о Бабе-яге

Маша глянула на парня через плечо — как на искалеченную, но неприятную и опасную зверушку, но ничего не сказала.

— Помнишь, Витюша, я тебе говорил: есть время варежку раззевать, а есть время язык за зубами держать? — Таракан отвесил парню хорошего леща. Из очков, жалобно брякнув, вылетели разбитые стекла.

— Ну…

— Монеты гну. Пальцами. — парень схлопотал еще одного леща. — Попрошу вот господ заезжих магов превратить тебя в тихое незлобивое животное. Ёжика, например. Или черепаху.

— А сколько тебе нужно? — тихо спросил я, пока никто на нас не смотрел. Почему-то перед этой девчонкой я ощущал личную вину. Будто обманул в чем-то. — Ты не думай, мы с бваной не такие уж и нищие. — она горько усмехнулась и покачала головой.

— Прав Таракан. Извини, что наехала. Сами дураки… Может, и не было никаких сокровищ. Попались, как дети на пустые фантики. — подняла ко мне лицо и улыбнулась. Будто лучик солнца сверкнул. — Не бери в голову, заезжий маг.

— А и вправду, Машенька, зачем столь юной девушке так много денег? — встрял Лумумба. Она только дернула плечом, и отвернулась.

— Для Бабули. — вместо нее ответил Таракан, и почесал затылок. — И как я сразу не сообразил… — Маша обернулась к нему, как ужаленная. На бледном, заострившемся лице остались только огромные, полные боли глаза.

— Замолчи. — она еле сдерживалась, чтобы не кричать. — Это не ваше дело. Это ничье вообще дело, и никого не касается.

— Эх Маха, добрая душа… — грустно улыбнулся Таракан и протянул руку, будто хотел погладить её по голове, но передумал. — Да разве ж Бабуля не нашел бы денег, если б это помогло?

— Я узнавала. Амулет десять тысяч стоит на черном рынке.

— Нет такого амулета, который ему поможет, дочка. — вздохнул Таракан. — Да если б был, мы бы всей артелью… Не ты одна Бабуле жизнью обязана. Из тех, кто сейчас в охотниках ходит — каждый второй. Думаешь, мы бы на амулет, кабы он был, копейку пожалели?

— Он ни у кого не стал бы просить. — буркнула Маша. — Он и о нашем с Ласточкой плане не знает. — и уставилась себе под ноги. — Только всё хуже ему. Почитай, каждую ночь… А мы ничего не можем, и только соседей по утрам пересчитываем.

И пошла, не замечая, куда ставит ноги.

— Витяй, пригляди. — скомандовал Таракан. — Да смотри у меня — насчет языка. А то я быстро… — парень молча кивнул и бодро поскакал вслед за Машей. — И чтоб до дому довел. — строго крикнул ему в спину Таракан, а потом обернулся к нам.

— Вы насчет парня плохого не думайте. Хороший он. Просто ушибленный малость.

— Из завязавших? — сочувственно спросил наставник.

— Ни-ни! Чистый, аки слеза младенца. Досталось ему только. В детстве.

— В детстве нам всем досталось. — я, не удержавшись, фыркнул. — И чего из этого сенсацию раздувать?

— Ваня. — негромко позвал Лумумба. — тебя тоже в молчаливое тихое животное превратить? В рыбку, например. Золотую.

— Да не надо меня ни во что превращать. Я и сам, кого хочешь… — я вдруг понял, что это начался отходняк. Отвернулся, вздохнул несколько раз, сжав со всей силы кулаки.

Задержались мы здесь. Обычно после работы я стараюсь забиться в какой-нибудь темный уголок на пару часиков. Пока "тот" свет и "этот" вместе не сойдутся.

— Что, плохо? — спросил Лумумба. Ему-то хорошо… Пятнадцать лет оперативником служит, с самого Распыления. Привык. — Ничего, сейчас поедем. — утешил он, и похлопал меня по плечу. Потерпи чуток. И повернулся, как ни в чем ни бывало, к Таракану. — Так что там с Бабулей?

— Проклятый он. Двоедушник. — Таракан смотрел в сторону. — Днем человек, а ночью — зверь дикий, без разума… Хороший мужик. Скольких детей от горькой участи спас. Маша — питомица его. Он их по помойкам да подвалам ищет, приручает — дети, они же что котята, дичают без ласки. Кормит, лечит, обучает… Да, видно, уж недолго осталось. Не выдюжит. Против проклятья не попрешь.

У Лумумбы сделался очень задумчивый взгляд.

— Расскажете, где его найти? — Таракан удивленно поднял бровь.

— Вы же слышали: денег у них нет.

— Ничего. Уверен, мы что-нибудь придумаем. — Таракан долго молчал, будто решая, доверять нам, или нет. — Вы же, я так понимаю, тоже на свой страх и риск воюете? — спросил учитель и окинул взглядом разоренные окрестности.

— Ох и не простой вы маг, товарищ Лумумба. — Таракан впервые улыбнулся, став лет на десять моложе. — Обещаю содействовать, чем могу.

— А вы — не простой охотник, товарищ Таракан. Обещаю не преминуть воспользоваться вашим содействием. — наставник постучал себя указательным пальцем по кончику носа. Оба рассмеялись, будто старые друзья.

Я незаметно закатил глаза.

— Жалко, что не удалось в вещичках Матери Драконов пошарить. — сетовал Лумумба, когда мы остались наконец-то одни, в нашем номере.

Спать хотелось неимоверно. Запыление всегда отнимает много сил. Чувствовал я себя, как осиновый листок, с которого удалили всю мякоть, оставив лишь тончайшие, похожие на сеточку, прожилки.

Но спать было нельзя. Пока вся Пыльца из организма не выведется — ни-ни. Сколько было случаев: отключится человек, а во сне, как известно, себя не контролируешь… А проснется каким-нибудь мальчиком-с-пальчиком в сапогах и с пулеметом. Проще говоря, у каждого свои скелеты в шкафу. И вовсе незачем их оживлять.

Так что, спросив себе ячменного кофе — настоящий, как нам сказали, можно только в "Зеленом Пеликане" найти, у Мадам Елены, — мы с Лумумбой мужественно бдели.

— Думаете, что-то ценное могло попасться? — от скуки поддержал я разговор.

— Прежде всего, хотелось бы взглянуть на её запас Пыльцы.

— Вычислить поставщиков по качеству наркотика?

— В том числе. — кивнул бвана. — А главное, разобраться: откуда у всей этой аферы ноги растут. Над обычными дилерами обязательно должен быть главный. Координатор. — Лумумба, опрокинув в себя остатки мерзкого кофе вскочил, и, по своей привычке, заходил по комнате. — Сам подумай: по всей стране люди пытаются избавиться от наркотика. Ловят распространителей, казнят наркоманов, борются с маганомалиями… Устали, за пятнадцать лет, от вседозволенности. А здесь — тишина, покой и воля! Даже начальник Агентства в ус не дует, тревоги не бьет, депеш в головной офис не строчит. Почему?

— Привыкли, наверное. — пожал я плечами.

— Почему в других местах не привыкли? Почему там, — он неопределенно махнул рукой в потолок, — нас дергают, если кикимора под полом заведется, а здесь, — теперь он потыкал пальцем в пол, — драконы над городом летают, и никто не чешется?

— Ну, говорил же Шаробайко: до Москвы далеко, у них здесь свои законы… А и правда, бвана, чего вы так кипятитесь? Вон, про Мангазею рассказывают: тамошние бароны завели моду Запыленных на службу брать. И боевых берут и природных… Даже у нас, в Москве, за погодой маги следят!