noslnosl - Молочник [СИ]

— Деннис, на самом деле такие артефакты существуют, — сказала Луна, словно защищая бывшую подругу. — Проклятые вещи могут заставить волшебника совершать странные поступки. Хотя им можно противостоять, как сильным мозгошмыгам. Но нарглы предпочитают не сопротивляться мозгошмыгам.

— Колин, переведи, — посмотрел на меня брат.

— Луна говорит, что Окклюменцию надо учить. У нас в палатке была книга по базовым навыкам защиты сознания. Ну и сильная воля, вероятно, может помочь противостоять внушению.

— Но есть очень сильные артефакты, от которых без специальной подготовки невозможно защититься, — добавила Луна.

В дверном проёме купе оказалась знакомая личность — это была Ребекка Тёрнер. Она была одета в тёмно-коричневое платье длиной до щиколоток, поверх которого была накинута школьная мантия.

— Привет, народ! — радостно воскликнула она.

— Бекки, привет! — радостно махнул я ей. — Заходи.

— Привет, — кивнул ей Деннис.

— Здравствуй, Ребекка, — произнесла Лавгуд.

— Ох, Луна, потрясающий наряд! — сказала Тёрнер, присаживаясь рядом с Лавгуд. — Ты такая смелая…

— Это школьная форма японских девочек-волшебниц, — невозмутимо ответила Лавгуд.

— Потрясающе! — с восторгом провозгласила Тёрнер. — Такая короткая юбка, всего лишь до колена. Очень смело, не то, что наше убожество — эти древние мантии навевают на меня грусть. А как ты придумала такую шикарную причёску?

— Я её скопировала с причёски японской волшебницы, — ответила Луна.

— Народ, у меня было невероятное лето, — начала рассказывать Тёрнер. — Мама отвезла меня к бабушке в деревню… Да что там рассказывать? Я лучше покажу! Под это дело я одолжила у мамы Думосброс.

— Что? — переспросил Деннис.

— Артефакт такой, в котором можно посмотреть воспоминания, — пояснила пуффендуйка. — Мама разрешила на время взять наш домашний Думосброс и помогла мне извлечь воспоминания.

Ребекка из сумки с расширенным пространством извлекла небольшую бронзовую чашу исписанную рунами.

— К сожалению, у нас одноместный Думосброс, — стеснительно поведала Тёрнер. — Я обещала маме завтра же отправить его домой совой, поэтому лучше посмотрите сейчас.

Она достала из кармана флакон, внутри которого переливался серебристый туман, после чего откупорила его и слила туманную жидкость в чашу.

— Что делать надо? — спросил я.

— Надо поместить голову в чашу, — ответила Ребекка.

— Можно, я попробую первым?

— Конечно, Колин, — согласилась пуффендуйка, и положила чашу на сиденье между мной и братом.

Я наклонился и окунул голову в серебристый туман.

В кресле-качалке восседала сурового вида бабушка. Она прожигала меня строгим взглядом.

— Иди, заруби гуся! — было сказано тоном, не подразумевающим отказа.

Казалось, будто со мной говорит не бабуля, а дон Карлеоне, фильм о котором мы недавно смотрели, когда я гостила у Лизы Купер.

Ладно. Ничего, что я такого никогда не делала. Ничего, что мне всего тринадцать лет. Перечить бабушке — это что-то за гранью разумного. Только и надо, что какого-то гуся убить! Только какого? Их тут десяток. Может самого захудалого? Его не жалко… Да-нет! Ну, сколько мяса с него получится? Хм… Пусть будет вон тот, самый толстенький!

Итак, как убить гуся? Я же этого никогда не делала… Топором рубить шею — это как-то слишком жестоко. Я же не средневековый палач, который выносит смертный приговор: «Товарищ гусь, за чрезмерную полноту вы проговариваетесь к казни посредством перерубания шеи для последующего отправления в суп!».

Нет! Просто так шею рубить — это же кровищи будет море, страшно… Может его доской по башке тюкнуть? А что, я его по голове дрыном, гусь отключится, и не почувствует, как я ему шею перерублю. Умрёт без боли во сне, дёргаться не будет. Да, пожалуй, так и сделаю.

Двор подвергся тщательному исследованию. Была найдена штакетина от забора и топор. Я пошла ловить гуся. Я кралась, словно самый лучший хищник, но… Птица была настолько ручная, что даже не убегала, она стояла на месте и спокойно клевала отруби в кормушке. Я половчее перехватила палку, размахнулась и со всей дури ударила ею по башке гуся…

— ГА-А-А-А! — дико завизжал гусь.

Во время удара я зажмурила глаза. Когда распахнула очи, то обнаружила, что доска никак ни идёт назад. Оказалось, что на её конце торчал гвоздь. Этот гвоздь воткнулся гусю прямо в глаз. Я дёрнула доску назад, глаз у птицы вырвало, окровавленный, противный ошмёток глаза свисал с правой стороны головы птицы. Гусь дико заверещал и рванул вперёд.

Я на секунду застыла в ступоре, зрелище было жуткое, в голове проносились мысли о том, как бабушка меня ругает за то, что не смогла убить гуся. Мотнув головой, я покрепче перехватила дрын, левой рукой покрепче сжала рукоять топора, после чего рванула вслед за гусём.

— Стой, гад! — заорала я.

Гусь, сволочь такая, даже не думал останавливаться. Он бежал, как гоночная метла на чемпионате мира по квиддичу, ещё и петлял, гадина такая! Я метнула в него штакетину наподобие копья. Что интересно, целилась не особо хорошо, но попала прямо под хвост и сбила птицу с ног.

— Страйк! — радостно закричала я и накинулась на гуся.

Крепко прижав тушку птицы к телу, я подошла к пеньку. Пенёк был широким, он словно был предназначен специально для казни строптивых гусей. Птица постоянно пыталась вырваться, но я держала её очень крепко.

Положив гуся головой на пенёк, я взяла в правую руку топор, а левой придавила тушу птицы.

Ох, Мерлин! Я же не могу ударить топором живое существо…

— А-а-а-а! — заорала я.

Зажмурив глаза, я со всей дури рубанула топором. Раздался глухой звук удара, и топор застрял в полене. Мне было страшно открывать глаза.

— ГА-А-А-А-А-А-А-А-А-А! — совсем уж дико заверещал гусь.

Как так? Он же должен был умереть! Я же целилась прямо в голову. Не может же он так жутко верещать без головы…

Я решилась и открыла глаза. Голова гуся была на месте, но… Грёбаный клюв был отрублен топором почти под самый корень!!!

От такого зрелища я опешила и отпустила тушку гуся. Эта недобитая сволочь со всех лап рванула по огороду. Долбанный птичий инфернал: без клюва, из правой глазницы на ниточке свисает окровавленный ошмёток глаза, в жопе недостаёт нескольких перьев…

Но из-за боли гусь был не столь резв, как вначале, его дико штормило. Я же изначально приготовила ведро кипятка, чтобы ошпарить перья с тушки. Оно как раз стояло возле пенька. Поэтому решила добить гуся. Я схватила ведро и от души ливанула кипяток на беглую птицу. Почти вся горячая вода досталась беглецу…

Вместо того чтобы нормально подохнуть, как полагается обычному гусю, у этой сволочи только прибавилось прыти.