Алексей Лютый - Рабин Гут

Когда Попов из-за своей извечной настырности случайно открыл чудесные свойства милицейских дубинок, уверенность Сени в своей правоте стократ окрепла. Нужно действительно выжать максимум из этого примитивного мира прежде, чем возвращаться домой. Вот за обедом он и принялся излагать свои доводы уже захмелевшим друзьям.

– Андрюша, я тебя понимаю! У тебя дома мама и рыбки, – ласково уговаривал Сеня Попова, хлопая его по плечу. – Но сейчас мы не можем вернуться. Сам видел, к чему привели твои эксперименты…

– Ни хрена! – пытался возразить Андрюша. – Химик я, а не ты. Мне лучше знать. В этой формуле просто не хватает компонентов…

– Да не компонентов не хватает! – фырчал Рабинович. – Просто дубинки – это единственные совершенно инородные тела в этом времени. Материал, из которого они изготовлены, просто еще не придумали. Поэтому и получается нечто вроде эффекта аннигиляции, когда они соприкасаются с железом.

– Почему же со лбом Кауты аннигиляции не получилось? – ехидно спросил Попов.

Верный сакс, услышав свое имя, попытался оторвать от стола вновь отяжелевшую от хмеля лохматую башку. Это у него не получилось, и Каута уронил ее обратно, успев по дороге отхватить зубами кусок от жаркого.

– Тут дело скорее всего в свойствах проводников, – вновь попытался убедить Попова Рабинович. – Железо энергию проводит, а голова Кауты – нет! Элементарные вещи. Поэтому с твоим экспериментом ничего не выйдет…

– А почему у этого дурацкого Мерлина вышло?! – едва не подпрыгнул на стуле Попов.

– Вот найдем его и спросим, – оборвал дискуссию Рабинович. – А сейчас и говорить нечего!

– Бросьте вы языками телепать! – отрываясь от кружки с вином, взмолился Жомов. – Пейте, жрите. И другим не мешайте. А то у меня от ваших разговоров уже уши пухнут.

Рабинович отмахнулся от него рукой и вновь повернулся к Андрюше. Попов сидел за столом, насупившись, словно осьминог в консервной банке. Он никак не хотел расставаться со своей идеей немедленного возвращения в нормальное время. Даже тушеный кролик не прибавлял ему настроения. А когда Попову на глаза попалась счастливо улыбающаяся хозяйка фазенды, так Андрюша и вовсе взбеленился.

– Ну так чего сидим?! – заорал он на всю пиршественную залу с такой силой, что половина трапезничавших попросту вскочила с длинных скамеек. – Собирай свои манатки и пошли этого хренова колдуна искать.

Жомов поперхнулся вином и удивленно посмотрел на непоседливого друга. Ивану меньше всех троих хотелось куда-то идти. И в свое время вернуться он тоже не торопился. А зачем? Он парень детдомовский. В родном городе у него никого нет, кроме комнаты в милицейском общежитии, цветного телевизора и видеомагнитофона. Последний он, впрочем, уже подарил Рабиновичу.

Вкусно есть и вволю пить и здесь можно. Причем работать для этого нет необходимости. Бей только изредка кому-нибудь морду, и все! А это можно и без чуткого руководства начальника участка внутренних дел совершать, да еще и в удобное для себя время!

Жомов хотел изложить свои доводы товарищам, но в процессе обдумывания вновь поперхнулся вином. К тому же, пока Ваня размышлял, диалог ушел несколько вперед от его умных мыслей. Догонять его у Жомова не было никакого желания. Тем более что под руками вертелись две ненасытные малютки!

– Сейчас я тебе так пойду, что ты по дороге заблудишься и пропадешь, – на всякий случай решил все же вставить реплику Жомов и, подумав, добавил: – Навсегда!

Попов с Рабиновичем не обратили на такое заявление никакого внимания. Поскольку Сеня уже сумел убедить тучного эксперта в том, что пешком искать Мерлина несподручно. К тому же и питаться в дороге придется впроголодь.

Вот и получалось, что, пока они не обзаведутся достаточным количеством местной валюты и гужевым транспортом, двигаться в дорогу не имело смысла. Скрепя сердце Попов вынужден был согласиться. Причем неизвестно, какой из доводов оказался для него убедительней!

Положившись целиком на своего пронырливого друга, Андрюша продолжил трапезу, исправно нагружаясь при этом третьесортным пивом. Это только у профессора Преображенского третьего сорта не бывает! Просто он местного пойла не пил.

В самый разгар полуденного пиршества вновь случилось неожиданное. В открытые ворота усадьбы Кэя Какамври ввалилась, истошно вопя и перебивая друг друга, целая ватага аборигенских деток. Жомову с трудом удалось их угомонить и расставить по ранжиру. Лишь после этого они объяснили, что случилось.

– Стражники сэра Бедивера едут! – доложил Жомову тот из пацанов, что оказался выше других ростом. Хотя разбирательства по поводу пальмы первенства продолжались так долго, что всадники уже появились на единственной улочке Гэлгледа!

– Опять стражники?! – заревел Жомов. – Всех убью, один останусь!

– Спокойно, это свои, – заплетающимся языком пролепетал старейшина и попытался угадать причину их появления. – Налоги мы уже платили. А если они все равно едут, то либо на войну, либо за выпивкой. Вино у нас почти кончилось, значит, они едут воевать… Но войны сейчас нет! Получается, что прибыли они за налогами. Опять же, налоги мы платили. Значит, это я их вчера сам позвал, когда к нам сарацины прибыли. А раз сарацины – это вы, то и едут они за вами…

– Настучал, значит, падла?! – угрожающе полюбопытствовал Жомов, перебивая бесконечное словесное недержание старейшины. – Убью!..

– Утухни, киллер, – остановил его Рабинович. – Посмотрим сначала, с чем к нам гости пожаловали, – тоном хозяина добавил он.

Двадцать всадников во главе с настоящим рыцарем, запечатанным в железо, словно куклуксклановец в парадный балахон, не торопясь приблизились к открытым в частоколе воротам. Девятнадцать спешились сразу. А предводитель дождался, пока его снимут с коня, и только после этого направился во двор дома Какамври, громыхая при этом так, что в ушах звенело!

Старейшина выскочил вперед всех и, опустившись на одно колено, встретил подошедшего рыцаря. Тот с грацией медведя, закованного в кандалы, тяжело коснулся бронированной перчаткой его плеча, а затем позволил подбежавшему солдату содрать с собственной головы дырявое ведро, заменявшее ему каску.

Придирчиво оглядев присутствующих, рыцарь удовлетворенно кивнул головой и вынул из ножен длинный меч, исписанный какими-то каракулями. Шагнув по направлению к троим друзьям, рыцарь протянул меч рукояткой вперед и проговорил, шепелявя из-за выбитых в былых сражениях зубов:

– Я, достойнейший рыцарь Грифлет, вассал сэра Бедивера, от его имени и с его слов приглашаю достойнейших странников посетить замок моего господина!

– Гляди че, как по протоколу чешет! – восхитился Жомов, а Рабинович добавил, обращаясь к Попову: