Алексей Лютый - Рабин, он и в Африке Гут

Упрашивать Жомова не потребовалось. Не дожидаясь окончания тирады Рабиновича, он повернулся и побежал к войскам. Под Ваниным чутким руководством армия сынов израилевых построилась у подошвы барханов ровно за двадцать минут. Рабинович с Поповым удивленно посмотрели на эти маневры и были вынуждены признать, что Ване кое-чего удалось добиться. Оставалось теперь проверить, как эти войска себя в бою поведут.

Однако перед руководством переселенцев тут же возникла серьезная проблема. Матери, жены, сестры и многочисленное потомство новобранцев ни за что не хотели отпускать их на войну одних. Все горели страстным желанием оказаться рядом с любимыми и помогать им советами. Или, в крайнем случае, просто наблюдать, как их мужчины проявят себя в бою с наглым врагом. На меньшее они были не согласны! Ну а для того, чтобы начальство от их требований не отвертелось, женщины захватили войско переселенцев в заложники.

Для переговоров с ними менты отрядили Рабиновича. Дескать, ты у нас, Сеня, спец по бабам, вот и рули всем сам. Кинологу пришлось изрядно постараться, чтобы успеть освободить солдат к моменту истечения срока амаликитянского ультиматума. Один Мурзик знает, как дорого обошлись Рабиновичу эти переговоры, но Сеня своего добился: женщины выпустили армию из своего плотного кольца и согласились узнавать новости о ходе сражения, не поднимаясь на барханы. Дочери израилевы должны были оставаться внизу, а патриархи с гребня станут информировать их о перипетиях битвы.

– Орать они не станут. Все равно не услышите, да и охрипнуть старцы могут, а им еще молиться перед сном, – закончил переговоры Рабинович. – Просто смотрите, если у Моисея подняты руки, значит, мы побеждаем. Если же руки висят вниз, значит, у бойцов неприятности.

Женщины, которых Сеня сумел за десять минут заболтать почти насмерть (тетя Соня им непременно бы гордилась!), безропотно с этим смирились, а довольный Рабинович побежал обратно к представителям штаба. Там они решили, что на всякий случай ментам лучше находиться вместе с гвардейскими частями, в непосредственной близости от театра боевых действий, чтобы приободрить солдат в случае каких-то плохо предвиденных обстоятельств. Ну или надавать бойцам «демократизаторами» по головам, если они надумают отступать без приказа.

Когда наконец все приготовления были закончены, армия сынов израилевых двинулась навстречу врагу. К тому времени срок выполнения амаликитянского ультиматума закончился и их войска тоже двинулись с места. А потом, едва увидев друг друга, двинулись и те, и другие. Но на этот раз по фазе – переселенцы, после жомовских боевых учений рассчитывавшие сразиться с небольшой горсткой противника, были поражены численным превосходством амаликитян, а те, вообще не ожидавшие увидеть хоть какую-нибудь армию у сынов израилевых, считавшихся тогда самым миролюбивым народом, впали в ступор, узрев прущий на них строй. Пару минут противники удивленно разглядывали друг друга, а потом с истошными воплями бросились в паническое отступление. Понятно, что такое поведение войск начальству не понравилось. Причем и менты, и царь амаликитян орали одно и то же:

– Куда вы ломитесь, идиоты?! Ваш противник струсил и отступает!..

После долгих уговоров при помощи дубинок, клыков Мурзика и Горынычевских огнеметов доблестным российским милиционерам удалось-таки остановить отступавшие израильские войска. Жомов, используя Попова в качестве мегафона, восстановил боевой порядок в подразделениях и вновь повел переселенцев в атаку. Навин, решивший порисоваться перед начальством, лично возглавил фалангу. Моисей, наблюдавший за всем этим с вершины холма, всплеснул руками, переживая от того, что один из членов руководства так необдуманно рискует своей головой. В ответ на его жест женщины сначала радостно закричали, а потом и завыли в голос. Так и не замолкали, пока Аарон не объяснил женам и матерям, что ничего еще не произошло, а патриарх махал руками исключительно для репетиции.

Царь амаликитян в своем войске таким авторитетом, как Жомов у сынов израилевых, видимо, не пользовался и остановить свою отступающую армию смог намного позже. К тому моменту, как ему это удалось, войско переселенцев уже спустилось вниз с холмов и вольготно расположилось на равнине. Пришедшие в себя амаликитяне ошалели от такой наглости врага и толпой бросились в атаку. Сыны израилевы, по команде Жомова, встретили их выстрелами из луков.

Залп, конечно, получился впечатляющий – из всех выпущенных стрел в цель попала только одна. Но зато куда! В мягкое место наследника амаликитянского престола. Враги сразу прекратили наступление и всей толпой понесли раненого царевича в лазарет. Там все выстроились в очередь и стали приносить свои соболезнования пострадавшему и клятвы отомстить коварным евреям. Моисей все это время держал руки поднятыми и к тому времени, когда амаликитяне третий раз пошли в атаку, жены переселенцев уже вовсю танцевали ламбаду.

Второй залп лучников был точной копией первого, с той лишь разницей, что в этот раз раненым оказался кто-то рангом ниже царевича. И сколько он ни бился в истерике, требуя от наступающей армии прекратить заниматься дурью и отнести его в лазарет, так ничего и не добился. Амаликитяне внимания на пострадавшего не обратили и вплотную подошли к войску переселенцев.

– Ну и что? Драться будем? – грозно спросили они.

– Нет! – единодушно ответили сыны израилевы (голоса Навина и ему подобных в расчет не принимались) и начали беспорядочное отступление. Моисей руки беспомощно уронил – вой и стенания тут же раздались за холмами.

– Вот уроды, мать их!.. – рявкнул Жомов. – Назад!

Андрюша передал этот приказ, и отступавшее войско звуковой волной развернуло в обратную сторону. Переселенцы невольно продолжили бег и оказались нос к носу с удивленными таким способом ведения войны амаликитянами.

– Так я, блин, не понял, вы отступаете или деретесь? – ошалело поинтересовался командир амаликитянского авангарда.

– А куда, блин, деваться? – поинтересовался Навин и, не давая фаланге возможность придумать еще какой-нибудь повод для бегства, врезал вражескому сотнику кулаком в нос.

Тот от такой наглости поначалу оторопел, а затем дал сдачи. Тут же вокруг дерущихся образовался круг из амаликитян вперемежку с переселенцами и все принялись делать ставки, а Моисей задолбался махать руками, показывая женщинам, кто кого в данный момент лупит. Менты, горестно вздохнув, бросились наводить порядок в своей фаланге. А из-за того, что все трое друзей плохо знали подчиненных в лицо, возникла небольшая путаница – менты загнали в фалангу и треть амаликитянского войска. Пришлось выгонять их обратно, и разъяренный Жомов завопил: