Алексей Лютый - Семь бед – один ответ

Бедный дрезинщик с перепугу покрылся красными пятнами и так рванул с места свой агрегат, что Стурл едва не вывалился из него на мраморный пол, от чего завопил еще громче, обещая лишить водилу права участвовать в очередном субботнике. Не понимая, что в этом страшного, менты удивленно посмотрели вслед скрывшейся за поворотом дрезине и подошли к асу. Локи с любопытством посмотрел на них, будто первый раз увидел.

– Ходят слухи, что вы могущественные ворлоки? – поинтересовался он. – Ну-ка покажите какой-нибудь фокус!

– Ты чего, в цирк, что ли, пришел? – возмутился Жомов. – Я сейчас тебе такие фокусы покажу, что потом будешь две недели руки с ногами пытаться на старые места присобачить.

Если бы Локи раньше удалось хоть немного пообщаться с доблестными сотрудниками российской милиции, он бы несомненно знал, что попросить их показывать фокусы – это все равно, что попытаться отобрать у добермана кость, рассчитывая остаться непокусанным. Жомов уже начал примеряться, с какой стороны удобнее вязать узел из оборзевшего бога, и неизвестно, чем бы все это закончилось, если бы его не остановил Рабинович, проявивший недюжинное здравомыслие. Отодвинув в сторону Ваню, уже начавшего потихоньку звереть, Сеня проговорил:

– Я так понимаю, ты нас сюда не фокусы показывать вытащил. В жизни не поверю, что Дядюшка Лис решил благотворительностью заняться. Говори, что тебе от нас нужно, и разойдемся в разные стороны.

– Ишь какой сообразительный, – фыркнул Локи. – Идите в Гласир, брисинги вас проводят. Вот там обо всем и поговорим.

Локи еще раз фыркнул, как кот от запаха табака, и, махнув рукой, свернул с дороги в ближайшую рощицу, скрывшись между деревьев. Два гнома, видимо, уже привыкшие к такому непредсказуемому поведению экспансивного аса, молча подхватили свои мешки и поплелись вперед по дороге. Путешественникам не оставалось ничего другого, как последовать за ними.

Братья Ивальди, поначалу неспешно начавшие марш в заповедную рощу правителей Асгарда, постепенно стали наращивать темп. Андрюша Попов, которому не терпелось вернуться домой, к любимым рыбкам и маминым щам, поначалу попытался подгонять медлительных гномов, но затем был вынужден покрикивать на них, для того чтобы те не убежали слишком далеко вперед и не скрылись из виду. Жомов, сжалившись над раскрасневшимся от натуги криминалистом, забрал у него макси-рукавицу для переноса Горыныча и теперь нес на себе сразу четыре мешка. Причем два из них были с провизией, заблаговременно собранной вечно голодным Поповым.

Сеня с Ингвиной замыкали процессию. Девица с восторженно-удивленным выражением лица постоянно глазела по сторонам и только выбранная раз и навсегда роль бравой воительницы не позволяла ей благоговейно вскрикивать от красот окрестного пейзажа. Рабиновича меньше всего интересовала флора Асгарда. Все свое внимание он сосредоточил на эльфе, до сих пор отказывающемся подавать признаки жизни. Попыток привести маленького наглеца в чувство Рабинович не предпринимал, поскольку никак не мог сообразить, как сделать этому недомерку искусственное дыхание.

У Рабиновича была масса вопросов к эльфу. Сеня прекрасно помнил, что каждое предыдущее появление этого существа предвещало очередные неприятности на пути его друзей. Сене, ясное дело, хотелось узнать, какая еще гадость им приготовлена в ближайшем будущем. И все-таки больше всего Рабиновича интересовало другое. Он и сам себе не мог объяснить, отчего его так волнует будущее этого мира в целом и миниатюрной Ингвины в частности.

От одной только мысли о том, что эта хрупкая девушка будет вынуждена во время Рогнарек сражаться с огромными волосатыми етунами или с кем-то еще более «приятным» в общении, Рабиновича бросало в дрожь. Он хотел выведать у эльфа, есть ли способ предотвратить Последнюю Битву, и поэтому не спускал с него глаз, боясь, что маленький дебошир, очнувшись, исчезнет так же неожиданно, как и появился.

От непомерных усилий следить одновременно за дорогой и за собственной фуражкой с бесценным содержимым, Сеня едва не окосел и начал так часто спотыкаться, что даже невозмутимый Жомов обернулся и настороженно понюхал воздух. Ване пригрезилось, будто Рабинович втихаря прикладывается к емкости с алкоголем, что, ввиду его же запрета на пьянство, выглядело бы настоящей подлостью и требовало бы немедленного наказания. В воздухе пойлом брисингов и не пахло, поэтому Жомов недоуменно пожал плечами и спокойно продолжил свой путь.

Несколько раз Сене казалось, что у его временного подопечного, погребенного в глубине милицейской фуражки, трепетали ресницы. Рабинович тут же останавливался, всматриваясь в маленькое личико эльфа, но тот по-прежнему оставался недвижимым. Сеня принимал привидевшееся подрагивание ресниц за игру света и спокойно продолжал свой путь. Может быть, Рабинович так бы и донес эльфа в фуражке до Гласира, если бы однажды, во время очередной потери равновесия, не заметил, как маленький хитрец, не открывая глаз, попытался ручонками зацепиться за край фуражки и этим предотвратить падение на пыльную дорогу.

– Та-ак, блин. Носильщика себе нашел? – Сеня резко остановился. – А ну-ка выбирайся наружу, пока я тебе крылья не оторвал.

– Я те оторву, урод длинноносый, – пискнул эльф и, легко выпорхнув из фуражки, завис прямо перед глазами Рабиновича. – Сейчас не тридцать седьмой год, чтобы беспределы устраивать. Я на тебя мигом управу найду. С работы вылетишь без выходного пособия. Кстати, я, между прочим, не просил тебя тащить меня куда-то в своей вонючей фуражке. Голову сначала мыть нужно, прежде чем этот дурацкий чепчик для перевозки эльфов использовать.

– А ты не оборзел? – несказанно удивился Сеня. Попов и Жомов, заинтересованные происходящим, остановили ретивых гномов и подошли поближе. – Тебя, между прочим, от смерти спасли…

– Спасли?! – визгливо завопил эльф. – Значит, теперь контузия и последующий арест без оказания первой помощи у вас спасением называется? – И, увидев приближающегося Попова, завизжал еще громче: – Уберите от меня этого крикливого кабана! Уберите подальше, а то хуже будет.

– Вот сейчас тебе точно хуже будет, – злорадно пообещал Андрюша и набрал полные легкие воздуха.

– Попов, только посмей мне заорать тут! – предостерег друга Сеня и на всякий пожарный пригнулся. – Рявкнешь еще раз, и я тебе твою же куртку целиком в пасть засуну.

– Да пошли вы все, – обиделся Андрей и, отобрав у Жомова мешок с провизией, принялся его развязывать. – Как хотите, а у меня привал.

– Благородный Робинсен, – вступила в разговор уступившая любопытству Ингвина. – Может быть, объяснишь все же, что это за существо?