Алексей Лютый - Эльдорадо – не награда

– И именно тогда Оберон вспомнил о вас, – закончил свою речь Чимальпопоке. – Он решил, что вы лучшие кандидатуры для того, чтобы устроить переворот среди наших богов. Вам бы поставили условие, что вы сможете попасть домой только после того, как утвердите власть одного из божеств. Кецалькоатля, скажем. Ну а потом вас бы действительно перекинули обратно, в ваш мир, но вот там бы всё было по-другому. Например, до сих пор бы существовало татаро-монгольское иго или Гитлер бы завоевал всю планету.

– А что будет, если дать вселенной эльфов взорваться? – с надеждой в голосе поинтересовался Попов.

– Вот это я понимаю, реакция на изменение ситуации! – обрадовался тлатоани, а затем пожал плечами.

– То же самое. Эльфы слишком долго распоряжались вашим миром.

– И какой тогда смысл нам что-то менять? – Теперь в голосе Андрюши звучало отчаяние.

– А я вам объясню, – радуясь неизвестно чему, проговорил ацтек. – Независимая группа молодых эльфийских ученых в корне не согласна с выводами своих старших коллег. Молодежь считает, что старики слишком срослись с понятием, что Оберон – это Эльфабад, и наоборот. По их вычислениям, получается, что энергия расширения зациклена не на всей вселенной, а лишь на ее правителе. И, устранив Оберона от власти, коллапс удастся предотвратить. И это – единственный шанс!..

– Складно поешь, фраерок, – неожиданно для всех произнес Сеня. – А скажи-ка мне, откуда тебе, местному дикарю, такие тонкости происходящего известны?

Чимальпопоке рассмеялся. И это еще ласково сказано!

– Вот это я понимаю, осторожность, – наконец проговорил он, чувствуя, что ментов начинает злить его гогот. – С Уицилопочтли связался один из этих эльфов-радикалов. Он и объяснил моему богу ситуацию. Он же и передал, кого именно стоит ждать. Подробнее узнаете у самого Уицилопочтли, когда он появится. А пока можете отдыхать, развлекаться и делать всё, что вам вздумается. До завтрашнего вечера больше никто и ни в чем убеждать вас не станет. А там решите сами.

– И еще один вопрос, – не успокоился криминалист. – Объясни-ка, откуда эльфы могли знать, что мы именно это место выберем для отдыха?

– Да не знаю же, говорю! – снова загоготал громогласный ацтек. – Прибудет завтра Уицилопочтли, у него и спросите… Так вы будете есть-пить, или мне слуг позвать, чтобы всё это выкинули на фиг?..

В любое другое время подобный вопрос в отношении троих российских милиционеров ни у единого существа даже возникнуть бы не мог. Ну а если бы его кто-нибудь и задал, то в ответ услышал бы то же самое, что и Кролик от Винни-Пуха: «Как, а разве у тебя еще что-нибудь есть?» Вот только сейчас, в свете фактов, недавно изложенных Чимальпопоке, и аппетит, и желание выпить у путешественников как жомовским кулаком отбило. Ну а поскольку Ваня сам себе отбивать ничего не собирался, то он был единственным, кто с удвоенной энергией налег на еду и сердито сплюнул, когда наглотался из кувшина, вместо вина, какого-то фруктового сока.

– Так, блин, я не понял?! – возмущенно завопил он, глядя на тлатоани. – Нормальной выпивки тут нет, что ли? Ты еще, может быть, верблюжьего молока мне предложишь?

– Ага. Верблюжьего молока в клизме, и побольше! – язвительно предложил Сеня, Попов фыркнул, а омоновец начал наливаться кровью. Не в том смысле, что кровь стал пить, а просто покраснел.

– Верблюжье молоко в клизме? И что, от этого кайф есть? А кто такой верблюд? – слепил три вопроса в один Чимальпопоке, внимательно наблюдавший за всем, что делают его гости.

– А Ваня у нас от любого содержимого клизмы кайф получает, главное, чтобы сам приборчик побольше размером был, – заверил правителя ацтеков Рабинович.

– Так я сейчас распоряжусь самую большую клизму сюда принести, – пообещал Чимальпопоке и взмахнул руками, явно собираясь хлопнуть в ладоши, но Жомов оказался быстрее. Прежде чем тлатоани успел свести ладони вместе, их развела в разные стороны дубинка омоновца.

– Ты чего дерешься, блин?! – оторопел ацтек.

– А он у нас не любит, когда в ладоши хлопают, – и тут нашелся Сеня. – Он на концертах часто дежурит, вот уже и начал любые аплодисменты ненавидеть.

Попов уже заржал в голос, и несчастный Ваня впал в ступор. Не мог решить, ответить как-нибудь на издевательства Рабиновича, объяснить Чимальпопоке, что он думает о нем самом и о предлагаемых столь любезно клизмах, или просто дать Попову по ушам, чтобы не ржал как сивый мерин. В итоге, поскольку велеречивостью омоновец не отличался, он всё-таки выбрал последний вариант. Попов поперхнулся смехом и пнул Жомова по щиколотке.

– Охренел совсем, бык педальный? – удивился Андрей. – Я-то тебе чего сделал?

– Смеяться не надо, когда товарищу плохо, – пояснил Ваня.

– А мы сейчас тебе клизму сделаем, и сразу лучше станет. Помрешь от кайфа, – пообещал Рабинович. И тут Жомов уже не выдержал.

– Сеня, блин, еще раз про эту проклятую клизму хоть слово скажешь, я тебе точно клюв набок сверну, как Лориэль не раз обещал! – рявкнул омоновец. – Задолбал, блин, со своей простотой.

– А Мурзик лишит твою Ленку последнего шанса стать матерью, – спокойно пообещал Сеня.

– Это как? – не понял Ваня.

– Детородные органы у тебя откусит, – объяснил Рабинович, и пес под столом сердито фыркнул, видимо, категорически отказываясь выполнять подобные действия.

Впрочем, необходимости в них и не возникло бы, поскольку даже представить Жомова с Рабиновичем дерущимися было трудно, не говоря уж о том, чтобы думать, будто они могут дойти до членовредительства. И Ваня первым решил проявить благоразумие и замять обсуждение этой бессмысленной темы. Вместо того чтобы спорить с Рабиновичем, кто кому больше вреда может нанести, словно два дошколенка в песочнице, омоновец наехал на Чимальпопоке, требуя от того выпивки. Причем не в какой-нибудь идиотской клизме, а в нормальной емкости, из которой пульке можно было бы употреблять привычным для любого нормального милиционера способом. Тлатоани удивился обычаям гостей, но спорить с ними не стал. Он уже было собирался хлопнуть в ладоши, вызывая слуг, но, вспомнив о нелюбви Жомова к аплодисментам, просто крикнул, веля принести пульке в кувшинах.

Пока это распоряжение выполнялось, путешественники всё же решили последовать примеру омоновца и немного подкрепиться.

И хотя вопросы, возникшие у ментов после пространной речи Чимальпопоке, никуда не делись, организм требовал пищи, и все решили, что обсудить проблемы будет лучше на сытый желудок, чем мучаясь от голодных спазмов. Впрочем, особого аппетита не было ни у кого, включая обычно ненасытного Андрюшу. Может быть, после пульке он бы и появился, но Рабинович, заявив, что сегодня ему нужны трезвые головы друзей, разрешил выпить только по одной чашке и ни на какие уговоры, стенания и жалобы не поддался. Остальным пришлось смириться.