Терри Пратчетт - Цвет волшебства [сборник]

— Его зовут Койн, — сообщил Лузган. — Он утверждает, что его отца зовут Ипслор.

— Интересно, сколько у него братьев? — проговорил Кардинг.

— Что-что?

— Подобной магии не появлялось в Университете уже много веков, — пояснил Кардинг. — А может, и тысячелетий. Я только читал о ней.

— Тридцать лет назад мы изгнали отсюда одного Ипслора, — сказал Лузган.

— Согласно нашим сведениям, он женился. Я отдаю себе отчет в том, что если у него и были сыновья, то они стали волшебниками, но не понимаю, как…

— Это было не волшебство. Это было чудовство, — откидываясь в кресле, возразил Кардинг. Лузган уставился на него через покрытую пузырями лакированную крышку стола.

— Чудовство?

— Восьмой сын волшебника становится чудесником.

— Я этого не знал!

— Об этом не извещают широкую публику.

— Да, но… Чудесники жили давным-давно, магия была тогда гораздо сильнее, гм, люди были другими… Это не имело отношения к, гм, размножению.

«Восемь сыновей… — думал Лузган. — Значит, он занимался этим восемь раз. По меньшей мере. О боги».

— Чудесники могли все, — продолжал он. — Они были почти такими же могущественными, как боги. Гм. Это приводило к бесконечным неприятностям. Боги просто не могли позволить, чтобы это продолжалось.

— Ну да, когда чудесники сражаются друг с другом, могут возникнуть проблемы, — согласился Кардинг. — Но один чудесник не доставит нам неприятностей. То есть один чудесник, следующий верным советам. Которые он получает от более зрелых и мудрых людей.

— Но он настаивает на шляпе аркканцлера!

— А почему бы ему её не получить?

У Лузгана отвалилась челюсть. Это уж слишком — даже для него. Кардинг одарил казначея любезной улыбкой.

— Но шляпа…

— Просто символ, — перебил Кардинг. — В ней нет ничего особенного. Если он её хочет, он её получит. Это мелочь. Просто символ, не более. Номинальная шляпа.

— Номинальная?

— Которую носит номинальное лицо.

— Но аркканцлера выбирают боги!

Кардинг приподнял бровь.

— Неужели? — кашлянул он.

— Ну да, наверное, выбирают. Если можно так выразиться.

— Если можно так выразиться? — Кардинг поднялся и подобрал подол мантии. — Думаю, тебе придется многому научиться. Кстати, где эта шляпа?

— Не знаю, — ответил Лузган, который ещё не совсем пришел в себя. — Видимо, где-нибудь, гм, в покоях Виррида.

— Лучше сходить за ней, — заметил Кардинг. Он остановился в дверях и задумчиво погладил бороду. — Я помню Ипслора. Мы вместе учились. С ним никто не мог сладить. Странные привычки. Прекрасный волшебник… пока не пошел по кривой дорожке. Помню, у него была манера дергать бровью, когда он перевозбуждался.

Кардинг окинул безучастным взглядом события сорокалетней давности, всплывшие у него в памяти, и вздрогнул.

— Шляпа, — напомнил он себе. — Давай найдем её. Мало ли что с ней может случиться.

По правде говоря, шляпа вовсе не собиралась допускать, чтобы с ней что-то случилось, а поэтому в данный момент спешила к трактиру «Залатанный Барабан» под мышкой у некоего весьма озадаченного вора в чёрном.

Этот вор, как вскоре станет очевидным, был необычным вором. Он слыл артистом в своём деле. Другие просто крали всё, что не прибито гвоздями, но этот крал даже гвозди. Он шокировал Анк-Морпорк тем, что проявлял особый интерес к присвоению — и с удивительным успехом — вещей, которые не только были прибиты гвоздями, но ещё и лежали в недоступных сокровищницах под охраной зорких стражников. Бывают художники, которые могут расписать огромный купол какой-нибудь часовни. Этот вор мог его украсть.

Данному вору приписывалась кража усыпанного драгоценными камнями потрошильного ножа, совершённая в храме Оффлера, Бога-Крокодила, в самый разгар вечерней молитвы; а также кража серебряных подков у лучшей скаковой лошади патриция в тот момент, когда названная лошадь выигрывала скачки. Когда Гритоллера Мимпси, вице-президента Гильдии Воров, толкнули на рынке, а потом, по прибытии домой, он обнаружил пропажу из потайного местечка свежеукраденной горсти бриллиантов, он сразу понял, кто за этим стоит [24]. Этот вор мог легко украсть идею, поцелуй или чьё-нибудь сердце.

Однако некоторое время назад он впервые в жизни украл то, что не только попросило его об этом негромким и не терпящим возражений голосом, но и дало точные, не подлежащие обсуждению указания насчет того, что дальше делать.

Стояла середина ночи — поворотная точка полных забот анк-морпоркских суток. Это время, когда люди, зарабатывающие себе на жизнь при свете солнца, отдыхают после своих трудов, а те, кто занимается честным промыслом под холодными лучами луны, только набираются сил, чтобы отправиться на работу. То есть сутки вступили в ту тихую пору, когда уже слишком поздно для ограбления и ещё слишком рано для кражи со взломом.

Ринсвинд, который в одиночку сидел в продымленном, битком набитом зале «Барабана», даже не шелохнулся, когда над его столиком промелькнула какая-то тень и напротив уселась зловещая фигура. В этом месте в зловещих фигурах не было недостатка. «Барабан» ревностно хранил свою репутацию самого стильного и дурнославящегося трактира в Анк-Морпорке, и здоровенный тролль, который охранял дверь, тщательно осматривал посетителей, чтобы у каждого имелись обязательные чёрные плащи, сверкающие глаза, магические мечи и так далее. Ринсвинд так и не выяснил, что тролль делает с теми, кого отбраковывает. Возможно, он их ест.

— Эгей! — тихонько донёсся хриплый голос из глубины чёрного бархатного капюшона, отороченного мехом.

— До «Эгей» ещё далеко, — откликнулся Ринсвинд, пребывающий в смутном настроении духа, — но мы работаем над этим.

— Я ищу волшебника, — заявил голос. Он был искажён и оттого казался сиплым, но сиплые голоса в «Барабане» опять-таки не в диковинку.

— Какого-то конкретного? — осторожно осведомился Ринсвинд.

Так можно нарваться на неприятности. «Волшебника, который с почтением относится к традициям и не прочь рискнуть жизнью за высокое вознаграждение», — ответил ему другой голос, донесшийся из круглой чёрной кожаной коробки, которую незнакомец держал под мышкой.

— Ага, — отозвался Ринсвинд, — это несколько сужает крут ваших поисков. А в ваше задание входит опасное путешествие в неведомые и, возможно, грозящие погибелью земли?

— Если честно, то входит.

— Встречи с жуткими тварями? — улыбнулся Ринсвинд.

— Вероятны.

— Почти верная смерть?

— Точно.

— Что ж, желаю вам всяческих успехов в ваших поисках. — Ринсвинд кивнул и взялся за шляпу. — Я бы и сам вам помог, но только не стану этого делать.

— Что?

— Извините. Не знаю почему, но перспектива верной смерти в неведомых землях от когтей экзотических чудовищ — это не для меня. Я это уже пробовал, и оно у меня как-то не пошло. «Каждому — своё», — так говорю я, а я был создан для скуки.