Терри Пратчетт - Цвет волшебства [сборник]

Забавно, неужели они и вправду думают, будто ему нужен этот императорский жезл?…

Оторвавшись от шахмат, он поймал взгляд девушки, занимавшейся приготовлением чая. Она покраснела и отвела взгляд.

Дверь беззвучно распахнулась. На коленях вполз один из его людей.

— Да? — произнёс лорд Хон.

— Э-э… О мой господин…

Лорд Хон вздохнул. Хорошие новости с фразы «о мой господин» не начинаются.

— Ну, что случилось? — спросил он.

— Тот, кого зовут Великим Волшебником, прибыл, о мой господин. Его видели в горах. Он прилетел верхом на драконе ветров. По крайне мере, так люди говорят, — быстро добавил гонец прекрасно осведомленный, как лорд Хон относится ко всяким предрассудкам.

— Отлично. Но?… Полагаю, есть какое-то «но».

— Э-э… исчез один из Лающих Псов. Помните, из новой партии? Которую вы велели испытать. Мы не вполне… то есть… мы думаем, что, наверное, на капитана Три Высоких Дерева напали из засады… Поступает противоречивая информация… Наш… гм-м, осведомитель утверждает, что… видимо, это Великий Волшебник и его магия виноваты… — Гонец припал к земле.

В ответ лорд Хон ещё раз вздохнул. Магия… В империи она популярностью не пользовалась, к ней прибегали лишь для сугубо приземлённых и практических целей. Она считалась чем-то некультурным. Магия — она же не знает отличий. А благодаря ей власть может попасть в руки человека, который даже ради спасения собственной жизни не сможет написать приличную поэму. Прецеденты уже были. Поэмы не получилось.

Лорд Хон верил в совпадения, но не в магию.

— Очень странно, — произнёс он.

Встав, лорд Хон снял со стойки меч. Меч был длинным и изогнутым. Его выковал самый искусный кузнец в империи, и этим искусным кузнецом был лорд Хон. Люди говорили, нужно учиться целых двадцать лет, чтобы выковать более-менее приличный меч. Так что пришлось слегка поднапрячься. Лорд Хон уложился в три недели. Главное сосредоточиться на проблеме, вот и весь секрет…

Посланник в очередной раз уткнулся головой в пол.

— Офицера, я полагаю, казнили? — уточнил лорд Хон.

Посланник попытался было проскрести в полу дырку, но потом решил сознаться.

— Да! — пискнул он.

Лорд Хон взмахнул мечем. Послышался свистящий звук, напоминающий шуршание шелка. О пол что-то глухо ударилось, будто большой кокос. Звякнула посуда.

Гонец открыл глаза. Осторожно потрогал голову — она по-прежнему держится на плечах или отвалится при первом же удобном случае? О мечах лорда Хона ходили страшные истории.

— Ты можешь подняться, — произнёс лорд Хон.

Он тщательно вытер лезвие и положил меч на место. Затем протянул руку и извлек из одеяний девушки, занимавшейся чайной церемонией, маленькую бутылочку.

Вытащив пробку, лорд Хон пролил на пол несколько капель. Упав на половицы, капли зловеще зашипели.

— Это уже начинает утомлять, — скучающе промолвил он. — Неужели им самим ещё не надоело?… — Он перевел взгляд на слугу. — Скорее всего, Лающего Пса украл лорд Тан или лорд Максвини, чтобы позлить меня. Волшебнику удалось скрыться?

— Похоже на то, о господин.

— Отлично. Не давайте ему расслабляться. И распорядись, чтобы прислали другую служанку. С головой.

Честно говоря, Коэн-Варвар был очень даже неплохим человеком. Если у него не было причин убивать вас — к примеру, вы могли обладать каким-нибудь особо ценным сокровищем или, допустим, стоять между ним и его целью, — так вот, если подобные причины отсутствовали, то вам ничто не угрожало. Ринсвинд прежде пересекался с ним пару раз — как правило, убегая от очередной опасности.

Коэн не приставал с расспросами, поскольку относился к жизни очень просто: люди приходят, люди уходят. Увидев вас после пятилетнего перерыва, он мог сказать что-нибудь вроде: «А, это ты» — и всё. Никаких вопросов типа: «Как у тебя дела?» и так далее. Вы живы, стоите на ногах, а всё остальное его не волнует.

Стоило спуститься с гор, как сразу же потеплело. К огромному облегчению Ринсвинда, лошадь есть не пришлось — с ветки дерева спрыгнула какая-то леопардоподобная тварь и предприняла попытку выпотрошить Коэна.

У твари оказался довольно пряный привкус.

Ринсвинду доводилось есть лошадей. С течением лет он приучил себя есть всё, что угодно — если только оно не соскакивает, яростно извиваясь, с вилки. Но сейчас его нервы и так были слишком расшатаны, чтобы он мог хладнокровно закусить каким-нибудь Ветерком.

— Как они тебя поймали? — спросил он, когда они вновь пустились в путь.

— Я был занят.

— Коэн-Варвар? Был слишком занят, чтобы драться?

— Не мог огорчить девушку отказом. Такой уж я. Отправился в деревню разузнать новости, ну, слово за слово, одно, другое, а потом эти солдаты набежали — откуда только взялись? А в наручниках драться, знаешь ли, трудновато. Главным у них такая сволочь, ни в жизнь не забуду эту рожу. Ну, нас согнали, человек шесть, мы вытолкали этого Лающего Пса на поле, потом нас приковали к дереву, один из этих типов поджёг шнур… А потом появился ты и сделал так, что эта штуковина испарилась.

— Я этого не делал. Во всяком случае, всё не совсем так, как ты себе представляешь.

Коэн наклонился к Ринсвинду.

— Кстати, я, кажется, понял, что это была за штуковина, которую на нас наводили, — сказал Коэн и, весьма довольный собой, откинулся в седле.

— Да?

— Это что-то вроде фейерверка. Здесь все буквально помешаны на фейерверках.

— В смысле это когда сворачиваешь листок синей трутовой бумаги и засовываешь себе в нос? [58]

— Тут фейерверки используются, чтобы отгонять злых духов. Этих злых духов у них пруд пруди. Неудивительно, народ пачками мрёт…

— М-мрёт?

Ринсвинду всегда казалось, что Агатовая империя — мирное место. Цивилизованное. Они много чего изобретают. Фактически, вспомнил он, однажды ему даже довелось способствовать внедрению кое-каких имперских изобретений в Анк-Морпорке. Но то были простые, невинные предметы вроде часов, приводимых в действие бесами, ящичков, рисующих картинки, и запасных глаз из стекла, которые можно носить поверх ваших собственных и которые помогают лучше видеть (даже если как следствие люди, увидевшие вас в этих стеклышках, долго оглядываются и показывают на диковинное зрелище пальцами).

Такое место просто обязано быть скучным.

— Ну да, пачками, — кивнул Коэн. — К примеру, население слегка запаздывает с выплатой налогов. Выбираешь неугодный город, вырезаешь всех, дома поджигаешь, стены сравниваешь с землей, а пепел пускаешь по ветру. Убиваешь двух зайцев сразу: во-первых, избавляешься от неугодных, а во-вторых, все остальные твои подданные внезапно становятся как шёлковые, ведут себя вежливо и больше с проплатами не тянут. Я так понимаю, правительству это очень с руки. А если потом кто-нибудь что-нибудь вякнет, тебе надо лишь спросить: «Помнишь Нунгнунг?», ну, или любой другой город, а они в ответ: «Какой Нунгнунг?», а ты: «Вот и я о том же».