Терри Пратчетт - Цвет волшебства [сборник]

Судя по размерам пещер, размах крыльев ютившихся там «голубков» достигал ярдов сорока.

— Так я и знал, — сказал Ринсвинд. — Мы угодили в сильное магическое поле.

Двацветок и Хрун обвели взглядом небольшую лощинку, в которой друзья устроили полуденный привал, и посмотрели друг на друга.

Лошади мирно пощипывали у ручья густую траву. Среди кустов порхали жёлтые бабочки. Воздух был наполнен запахом тмина и гудением пчёл. На вертеле тихо шкворчали туши диких свиней.

Хрун пожал плечами и вернулся к умащиванию своих бицепсов, натирая их до блеска.

— По мне, всё хорошо, — буркнул он.

— Попробуй подбросить монетку, — посоветовал Ринсвинд.

— Чего?

— Монетку, говорю, подбрось.

— Хокей, — согласился Хрун. — Если ты так настаиваешь…

Он достал из кошелька пригоршню мелких монет, награбленных в дюжине разных государств. Покопавшись в них и выбрав щлотскую свинцовую четвертьйоту, Хрун уравновесил её на пурпурном ногте большого пальца.

— Ты называй, — предложил он. — Решка или… — он сосредоточенно изучил оборотную сторону монеты, — рыба какая-то с ногами.

— Ты подбрасывай, а я назову, — ответил Ринсвинд.

Хрун ухмыльнулся и щелкнул пальцем.

Йота, вращаясь, взлетела в воздух.

— Ребро, — не глядя, определил Ринсвинд.

Магия не умирает. Она постепенно растворяется.

Это можно проследить на примере областей, которые служили ареной для великих сражений Магических войн, случившихся вскоре после Создания. В те дни магия в сыром виде была весьма распространена и охотно использовалась Первыми Людьми в их войне с Богами.

Истинные предпосылки Магических войн затерялись в туманах Времени, однако философы Диска сходятся на том, что во всём виноваты Первые Люди: обнаружив, что их сотворили, они, естественно, очень разозлились и начали драку. Великими, исполненными пиротехнических эффектов были последовавшие затем войны — солнце каталось по небу, моря кипели, потусторонние ураганы опустошали землю, а в шляпах таинственным образом появлялись маленькие белые голуби. Подверглась угрозе сама стабильность Диска (который, как-никак, передвигался в пространстве на спинах четырёх гигантских, едущих на черепахе слонов). Пришлось Великим и Древнейшим, которым подотчетны сами Боги, применить жесткие меры. Богов загнали на высокогорья, людей пересоздали в изрядно уменьшенном виде, а большая часть старой неуправляемой магии была выкачана из земли.

Впрочем, это не разрешило проблему тех регионов Диска, которые во время войны пострадали от прямого попадания заклятий. Магия постепенно растворялась. В течение долгих тысячелетий высвобождались при её распаде мириады субастральных частиц. Реальность под действием частиц существенно исказилась…

Ринсвинд, Двацветок и Хрун уставились на монету.

— Точно, ребро, — сказал Хрун. — Впрочем, ты же волшебник. И что тут такого?

— Я не занимаюсь… подобными чарами.

— То есть не можешь.

Ринсвинд начисто проигнорировал это замечание.

— Попробуй ещё раз, — предложил он.

Хрун вытащил пригоршню монет.

Первые две приземлились обычным образом. Четвертая тоже. Третья упала на ребро и осталась так стоять. Пятая превратилась в маленькую жёлтую гусеницу и резво уползла. Шестая, взлетев над головами, с резким «чпок!» исчезла. Мгновение спустя послышался тихий раскат грома.

— Эй, это ж было серебро! — завопил Хрун, вскакивая на ноги и вглядываясь в небо. — Ну-ка верни её!

— Я понятия не имею, куда она подевалась, — устало произнёс Ринсвинд. — Может быть, она всё ещё набирает скорость. Во всяком случае, те, с которыми я экспериментировал сегодня утром, так и не вернулись.

Хрун упорно пялился в небо.

— Что? — спросил Двацветок.

Ринсвинд вздохнул. Этого вопроса он и боялся.

— Мы забрели в зону с сильным магическим индексом, — объяснил он. — Не спрашивайте меня, как. Когда-то, давным-давно, здесь возникло по-настоящему мощное магическое поле, и мы ощущаем на себе его последствия.

— Вот именно, — подтвердил проходящий мимо куст.

Голова Хруна дернулась вниз.

— Значит, это одно из тех самых мест? — осведомился он. — Надо мотать!

— Правильно, — согласился Ринсвинд. — Если мы вернемся по собственным следам, то, глядишь, уберёмся с миром. Примерно раз в милю будем останавливаться и подбрасывать монету.

Он поспешно поднялся на ноги и принялся запихивать вещи в седельные сумки.

— Что? — спросил Двацветок.

Ринсвинд остановился.

— Послушай, — рявкнул он. — Только не спорь. Поехали!

— С виду здесь все нормально, — не унимался Двацветок. — Да, народу вокруг не видно, ну так это…

— Да, — сказал Ринсвинд. — Странно, не правда ли? Поехали!

Высоко в небе раздался звук, похожий на хлопок от удара кожаным ремнем по мокрому камню. Над головой у Ринсвинда промелькнуло нечто стеклянистое и нечёткое, над костром поднялось облако золы, а свиная туша снялась с вертела и стрелой взмыла в небо.

Качнувшись в сторону, чтобы не врезаться в купу деревьев, туша выровнялась, с ревом описала вокруг путников тугую петлю и понеслась к Пупу, оставляя за собой дорожку горячих капель свиного жира.

— И что они? — спросил старик.

Девушка глянула в своё волшебное зеркало.

— Удирают что есть мочи в направлении Края, — доложила она. — Кстати, сундук на ножках бежит за ними.

Старик хмыкнул — от стен тёмного и пыльного склепа отразилось неприятное эхо.

— Груша разумная , — заявил он. — Замечательно. Да, думаю, нам следует его заиметь. Пожалуйста, позаботься об этом, дорогуша. И не затягивай, они ведь могут выйти за пределы действия твоей силы.

— Замолчи! Иначе…

— Иначе что, Льесса? — поинтересовался старик. Сверху на него падал тусклый свет, и в позе старца, в том, как он обмяк в каменном кресле, присутствовало нечто очень необычное. — Если помнишь, один раз ты меня уже убила.

Она фыркнула и поднялась на ноги, пренебрежительно отбросив за спину рыжие с золотистым отливом волосы. Льесса Червмастер производила умопомрачительное впечатление. К тому же, одежду она не признавала, если не считать пары сущих лоскутков легчайшей кольчуги и сапог для верховой езды из переливчатой драконьей кожи. Из одного сапога торчал хлыст, необычность которого заключалась в том, что он был длиной с копьё, а наконечник его покрывали крошечные стальные шипы.

— Не беспокойся, я с ними справлюсь, — холодно заявила она.

Неясная фигура, казалось, кивнула или, по меньшей мере, заколыхалась.

— Ты всегда так говоришь.

Льесса фыркнула и зашагала к выходу из зала.

Отец даже не потрудился проводить её взглядом. Во-первых, он был мёртв уже три месяца, и глаза его пребывали не в лучшем состоянии. А во-вторых, зрительные нервы волшебника пятнадцатой категории, пусть даже мёртвого, приспосабливаются видеть уровни и измерения, далекие от повседневной реальности, и вследствие этого не совсем пригодны для наблюдения за простыми земными делами (пока волшебник был жив, его зрачки казались фасетчатыми и до жути похожими на глаза насекомых). Кроме того, в настоящее время маг был заключён в узком пространстве между миром живых и мрачной тенью Смерти, и его взору открывалась вся Причинно-Следственная Связь целиком. Вот почему, если не считать слабой надежды на то, что сегодня его несносная дочурка наконец-то свернёт себе шею, он не стал прибегать к своим незаурядным способностям, чтобы побольше разузнать о трёх путешественниках, которые отчаянным галопом неслись к границам его владений.