Игорь Подгурский - На суше и на море

Владимиров проникновенно обратился к Баранову: «Поговорите с ней по душам и лично от меня передайте, что никто ее брить не будет. Под мои гарантии! Да, если хочет, пусть побреет Дурова налысо. Да хоть всего с ног до головы, только пусть бритвы вернет!»

История умалчивает о том, что из командирских слов передал Баранов снежной даме. Достучался ли он до снежного сознания путем длинных уговоров или выбрал более короткий и эффективный путь через удары по печени, но результат был налицо. Все бритвы вернулись к своим хозяевам. Как их подбросили, осталось загадкой. Снежный человек очень стеснительное существо. И умеет быть невидимым. Осторожно оглянитесь: может быть, он где-то рядом?

История с бритвами быстро забылась. В отряде обсуждалась теперь одна новость: начальник штаба барон Маннергейм пригласил всех желающих на торжественное открытие дота (долговременной огневой точки). Он многозначительно подчеркивал в приватных беседах: «Это только первый шаг. Но он уже сделан!»

Барон давно перестал засыпать командира отряда рапортами и чертежами будущего укрепрайона, и случилась эта перемена сразу после принудительного визита к доктору. Барон решил зайти с другой стороны, справедливо рассудив, что путь в обход будет короче. Промежуточной целью Маннергейм выбрал Муромца: все знали о его давней богатырской дружбе с мэром Лукоморья Святогором. Безграничное упорство барона, переходящее в занудство, мог выдержать только командир отряда, и очень скоро Илья начал избегать Карла Густавовича. Долгие и нудные лекции по военно-инженерному делу вызывали у него откровенную скуку, а от рассматривания бледных чертежей начиналась мигрень. После очередного разговора, когда Маннергейм с пеной у рта доказывал жизненную необходимость заглубленной позиции, Муромец сдался и побрел к Святогору в гости. Итогом его капитуляции стал договор о шефской помощи Лукоморья по возведению одной долговременной огневой точки на берегу.

Было выделено несколько десятков мешков с цементом, который привезли на телегах, запряженных огромными гривастыми быками. Дерево для опалубки притащили лешие, используя медведей как грузчиков. На земляные работы определили бригаду гномов. Накануне они повредили городскую канализацию – прорубали подземную штольню в поисках золота. От золотарей-золотоискателей ужасно смердело. Пользуясь случаем, их отправили из города на берег, в надежде что запах побыстрее выветрится. Месить бетон в добровольно-принудительном порядке отправили городских дебоширов из числа мелкой и вредной нечисти. Тачки для них оборудовали пристежными кандалами.

Владимиров радовался, что его оставили в покое, и строительству не препятствовал. Первый кирпичик в стену будущего берегового укрепрайона был положен.

Всяк входящий в кабинет Маннергейма мог увидеть его склонившимся над топографической картой берега и набрасывающим на ней знаки разноцветными карандашами. Барон был так увлечен, что не замечал, как летело время, и даже забывал ходить в столовую. Еду приносили в кабинет и, как правило, уносили нетронутой под тихий шепот старого офицера: «Сектор обстрела… мертвая зона… а вот и место для наблюдательного пункта».

Воодушевленный поддержкой Святогора, военный инженер тут же предложил: на случай отхода в глубь острова необходимо заминировать дорогу от причала к штабу, а по обе стороны от обочин вырыть танковые ловушки. На месте беседки-курилки оборудовать закрытую позицию для орудийной батареи.

Вот тут барон допустил промах. Отряд зароптал. Начальник штаба покусился на святое. Мысль Маннергейма залетела слишком далеко, и рикошет мог быть непредсказуемым. В курилке, обвитой диким виноградом, военный народ любил обсудить последние новости, позубоскалить и поточить лясы. Курилка – это одна из немногих вещей, которых нельзя лишать военных ни под каким видом.

Командир случайно оказался в курсе зреющего конфликта и коротко, но доходчиво убедил барона ограничиться только огневой точкой на берегу, определив ему участок подальше от мест отдыха. Тот сник, но ненадолго.

Первый день строительства выдался особенно знойным и безветренным. Но уже к полудню на пляже вырыли котлован-язву под фундамент. Главным подрядчиком от Лукоморья неожиданно для всех, в том числе и для Святогора, оказался Соловей-разбойник. Во главе строительных бригад он поставил специалистов из своей бригады. Гномы и нечисть поначалу зароптали, но быстро смолкли. Соловушка обладал даром убеждать.

Работы развернулись быстро. С такой же быстротой возникли и проблемы. Стояла несусветная жара, и первой из проблем стала питьевая вода, второй – взаимоотношения между рабочими. Гномы недолюбливали леших. Те отвечали лютой взаимностью. Мелкая нечисть ненавидела всех и старательно и упорно выливала бетон на головы рудокопов, работающих в котловане. В ответ на их вопли шпанята демонстративно морщили носы и говорили, что от них воняет. Потом эта шушера, прикованная к тачкам с бетоном, вообще отказалась работать. На угрозы узники плевали в прямом смысле слова. То тут, то там стали возникать ссоры, переходящие в стычки. Назревала буза, готовая перерасти в откровенный бунт.

Маннергейм в растерянности озирал гудящую стройку. Технология бетонных работ должна быть соблюдена, а без дисциплины об этом можно было забыть. Ситуацию с ходу разрулил Соловей. Проблему с водой он решил, организовав подвоз вина; вторую решил не менее радикально. Бригадирам раздали трехвершковые кнуты из кожи бешеных бегемотов, и работа закипела в ускоренном темпе, а главное, слаженно. Теперь тяжелая земляная работа под палящими лучами солнца вызывала у мобилизованной нечисти только трудовой энтузиазм. Периодически был слышен свист бичей и громкие вопли. Один гном-рудокоп был в восторге от плетки. Он кричал бригадиру: «Бей меня! Я плохой гном! Хлещи сильней, начальник!» В конце концов бригадир махнул на него рукой и перестал обращать внимание. Гном стал работать как все.

Бетонирование фундамента и стен шло полным ходом. Отсутствие квалификации бетонщиков с лихвой восполнялось бдительностью надсмотрщиков-бригадиров. Через несколько дней уже можно было видеть могучие стены крошечной крепости.

Дот строили почти у самого уреза воды. По замыслу Маннергейма, кинжальный пулеметный огонь должен был вестись как непосредственно по водной поверхности, прилегающей к береговой линии, так и по самому пляжу.

Барон попытался заложить в смету строительства устройство коллективной противохимической защиты, отопление и искусственную вентиляцию. Аппетит великого военного инженера рос пропорционально масштабу стройки. Святогор, однако, возразил, что бой с морским десантом двухамбразурный дот долго вести не сможет, и закупку оборудования не утвердил. Маннергейм скрепя сердце был вынужден согласиться.