Игорь Подгурский - На суше и на море

– Идем на прорыв? – поинтересовался у Ильи Сильвио, перезаряжая берданку и подбирая с пола апельсин. – Виски кончается.

Муромец грустно сидел на единственном оставшемся в номере табурете и обреченно продолжал напиваться – педантичный бек, соблюдая его позавчерашний график, к схватке богатыря не допустил. Илья с сомнением покосился на заставленный пустыми бутылками пол и перевел умоляющий взгляд на бека.

Батыр утвердительно кивнул головой.

Богатырь обреченно вздохнул и подошел к окну. Едва его монументальная фигура в кольчуге появилась в проеме, как в толпе зевак послышались несмелые аплодисменты, – авторитет ордена среди горожан явно упал.

Илья с любопытством оглядел окрестности. Бек налил последнюю порцию алкоголя и передал Олафу. Тот грубо ткнул Илью в спину кулаком и протянул кружку. Богатырь недовольно обернулся, но бек выразительно постучал пальцем по часам.

Задумчиво потягивая виски пополам с мартини и пивом, Муромец не обращал внимания на редкие свистящие пули и лишь изредка слегка морщился, когда они плющились о кольчугу.

Тем временем куклуксклановцы начали таскать хворост, обкладывая им гостиницу и обливая вонючим жиром. Богатырь оценил расторопность противника и, отступив от окна, повернулся к товарищам.

На него смотрело несколько пар глаз: узенькие и хитрые Батыра, усталые, но веселые Пшимановского, бешеные и наглые Олафа, черные колючие Сильвио, доверчивые, но смелые юноши-портье, печальные Давида и, наконец, зеленые кошачьи Патрика.

– Разбуди земляка, – решительно приказал Илья. Пока Патрик тормошил своего свернувшегося калачиком и пускающего слюни друга, богатырь пытался почесать пятерней грудь через кольчугу, расхаживая перед маленьким строем.

Сонный ирландец, виновато улыбаясь, присоединился к ним.

– Поправиться бы, – виновато попросил он, но под добрым пристальным взглядом Ильи потупился.

– Пан Пшимановский, – поинтересовался Илья, – другие гостиницы в городе есть?

Шляхтич утвердительно кивнул:

– «У гарцующего пони». На отшибе стоит.

– Чистенькая?

Пан Пшимановский неопределенно пожал плечами.

Илья с негодованием оглядывал исшарканный сапогами, усыпанный объедками и залитый виски пол.

– Это хорошо, что на отшибе и что чистенькая. А то тут того… нагажено изрядно. Богатырям чистые места выбирать пристало. Полагаю, спиртное там найдется?

Заспанный ковбой с надеждой выпрямился и с вызовом сделал нетвердый шаг из строя:

– Первым пойду, – глухо предложил он, судорожно хватаясь за кольт. Кровью искуплю.

– Крови не надо, – усмехнулся Олаф. – В смысле, нашей крови. А что с пленными делать?

Оглушенных куклуксклановцев, возвращаясь в номер, они прихватили с собой и аккуратно уложили в штабель у окна.

– Барбекю? – нерешительно предложил Сильвио, замечая, что с улицы потянуло дымком.

– Жаль их мучить, – застенчиво протянул мягкосердечный Давид. – Может, бритвой по горлу?

– Только бритву тупить! – возмутился Олаф, перехватывая топор поудобнее.

– Пленных не бросим, – решительно оборвал прения Илья. – В смысле, тут не бросим. Олаф! Займешься ими по команде «вперед». Остальные – за мной.

Обитатели пятого номера сосредоточились у запертого снаружи выхода.

– Стрелять только по ногам, – строго предупредил Илья.

– Папа будет недоволен, – заметил Давид, не поднимая своих застенчивых глаз.

– Давид, ты умный человек, – флегматично заметил бек. – Я же видел, как ты штуцер чистил. Так ты сам прикинь: при переизбытке товара спрос на него падает. Зачем твоему папе толпа покойников за один раз? При состоянии современной медицины он получит своих клиентов в течение недели-другой. И мелкими партиями. Лучше меньше, да лучше. Классиков надо читать. Улавливаешь мысль?

– Да. – Давид с почтением глянул на бека и в ходе последующих событий держался исключительно возле Батыра.

– Все готовы? – поинтересовался Илья и, подавая условный знак Олафу, оставшемуся на втором этаже, пронзительно свистнул.

Десант изготовился к прорыву.

– Еще минутку, – придержал рвущихся в бой коллег богатырь, ухватив за пояс Патрика и его земляка.

– Выходим из графика, – занервничал бек, переворачивая прихваченные из номера песочные часы.

– Вперед! – заорал Муромец, вышибая пинком дверь и выскакивая на улицу.

Уворачиваясь от сбрасываемых Олафом пленных, десант вырвался из пылающего здания и бросился на растерявшихся Рыцарей Белой Камелии.

В завязавшейся рукопашной схватке стрельбы почти не было. Орудуя прикладами и рукоятками кольтов, сподвижники Ильи оттеснили противника от горящего здания, давая оперативный простор своему командиру, который, вырвав бревно коновязи, от души развлекался, гоняя несчастных сторонников расовых предрассудков по проспекту.

Окончательно сломал у мужиков в балахонах волю к жизни Олаф, который добросовестно перекидал штабель пленников в окно. Он появился в горящем проеме с котенком в левой руке и топором в правой. Толпа зевак ахнула.

Весь в копоти и саже, с подпаленной бородой и горящими глазами, Олаф спрыгнул на плечи какого-то замешкавшегося балахонщика, выпустил котенка, пришпорил несчастного (борца, а не котенка, хотя тот тоже развил вполне приличную скорость) и обухом топора начал пополнять счет потенциальных клиентов Кацмана.

Они еще полчаса гоняли любителей цветов по городу. Кое-где к побоищу присоединялись азартно веселящиеся горожане, принимая происходящее за часть праздничных мероприятий, так что количество мужиков в белых нарядах резко пошло на убыль.

Беку с большим трудом удалось напомнить Илье о необходимости соблюдать намеченный режим и увести богатыря в гостиницу «У гарцующего пони», где им отвели вполне приличный номер, тоже пятый. Под контролем бека Илья мужественно и последовательно принялся уничтожать зеленого змия в компании неунывающего Олафа.

Остальные их недавние приятели периодически заскакивали в номер, торопливо докладывая о новых успехах, и, перехватив стопарик-другой, исчезали в уже наступивших сумерках.

Торжества на улицах Питсдауна закончились далеко за полночь.

Светало.

Олаф в обнимку с топором безмятежно храпел на кровати, а на груди его, пригревшись и успокоившись от пережитых волнений, сладко сопел персидский котенок.

Последние два часа Илья опустошал подвалы гостиницы в гордом одиночестве. Бек не пил. Он сидел рядом и не сводил воспаленных от бессонницы глаз с песочных часов.

– Хорош! – хрипло буркнул он, придерживая руку Ильи, потянувшегося за очередной кружкой. – Приехали.

– Ну? – азартно поинтересовался Муромец, безуспешно пытаясь перехватить кружку другой рукой. – И что?