Яся Белая - Фея-Крёстная желает замуж

Судорожно сглатываю. А он ликует. Вон как ухмыляется самодовольно, глаза блестят. Победитель!

Только мне вот одиноко, тоскливо и страшно. Слишком много тьмы против меня одной.

— А какой же ещё?

Честно сказать, даже представить боюсь. И, как оказывается, не зря. Потому что Хмурус на полном серьёзе выдаёт:

— Тлетворное влияние на моральный облик сотрудников академии.

Кажется, мне плохеет.

Я, светлая фея, растлеваю тёмных? Да сама сущность их магии порочна насквозь!

— И в чём, позвольте спросить, проявляется моё это так называемое «тлетворное влияние»?

По рядам собравшихся идут шушуканье и смешки. На меня бросают то сочувствующие, то насмешливые взгляды. Но я чувствую: зреет раскол, и что не все сотрудники на стороне своего начальника.

Это придаёт мне сил.

Хмурус прокашливается, заставляя тем самым всех притихнуть, одаривает Злобинду гневным взором и обращается ко мне:

— Вы превратили госпожу проректора из уважаемой женщины в чёрт знает что!

Злобинда даже на месте подскакивает. Я, честно сказать, тоже.

— А по-моему госпожа Ши-Ворот стала выглядеть более женственно и привлекательно.

Заявляю прямо и подмигиваю пылающей от ярости Злобинде.

— Проректору все ваши сантименты и мишура по статусу не положены!

Видно, что он взвинчен и зол. Но я-то знаю, что причина тому зависть и неудовлетворённость.

В кабинете воцаряется полная тишина.

Поэтому, когда я отвечаю ему, голос звенит и вызывает эхо:

— О, да вы прям собака на сене: сам не гам и другому не дам, — меряю его взглядом, презрительно фыркаю. — Хотя это вам не дают, оттого и беситесь.

Коллеги хихикают.

Хмурус вскакивает:

— Да вам только волю дай, крылатое недоразумение! Вы всех нас в розовом сиропе утопите!

— Лично для вас, — отзываюсь я, уперев руки в бока, — у меня припасён кленовый. К нему лучше липнет всякое. Пауки, например.

Некоторые уже откровенно ржут.

— Вам мало одного дисциплинарного взыскания, могу вкатать ещё пару! — взвивается Хмурус, и голос его, как всегда при этом, становится визгливым и противным.

— Да вкатывайте хоть десяток, — на повышенных тонах отзываюсь я, — это ведь всё, что вы можете!

Хмурус желтеет и идёт бурыми пятнами.

Я хохочу.

Честно, утомилась уже от этой его вечной эмо-физиономии. Да и пора основательно встряхнуть академию. Крысоры благодаря моему кудеснику нейтрализованы, угрозы нет. Так что можно и передышку устроить. В конце концов, такое обилие чёрного изо дня в день вредно для психики. Особенно, юной. Нужно подумать о студентах.

— Раз уж я начала тлетворно влиять на коллектив, то намерена продолжить. Скажите, госпожа Ши-Ворот, как вы отнесётесь к перспективе в ближайшее время сменить своё холостяцкое положение на семейное? Думаю, король Галет будет не против.

Внезапно из-под стола выползает Галет, совершенно счастливый и умильно улыбающийся. Он берёт руки Злобинды и осыпает поцелуями. В его глазах мигают сердечки.

Злобинда тоже смотрит на него с нескрываемым обожанием.

— Я за! Очень за! — расплываясь лицом, как масло на сковороде, говорит он.

— Ну что ж, жених согласен, невеста согласна. Значит, осталось устроить «долго-и-счастливо».

— Я не позволю! — пытается остановить намечающийся хаос Хмурус. Только кто бы его слушал!

Все вскакивают с мест, поздравляют парочку, кто-то даже утирает слёзы. Радостно галдят и почти пританцовывают.

Засиделись в своей тьме, хотят света, радуг и праздника.

Значит, грянет веселье.

У Злобинды должна быть самая красивая свадьба. Она заслужила.

Нахожу поверх голов Хмуруса и предерзко показываю ему язык.

Я буду учить тёмных веселиться, а он может и дальше ныть в своих лабораториях.

Смеюсь.

Этот раунд за мной.

Академия погружается в предпраздничную суету. Правильно, надо же когда-то отдыхать, а то так и скиснуть недолго.

Больше всего хлопот доставляет, конечно же, виновница торжества. Кто бы мог подумать, что Злобинда Ши-Ворот окажется в плане нарядов ещё капризнее всех моих Золушек вместе взятых?

— Это меня полнит, — отвергает она очередной мой шедевр — нежно-розовое платье, делающее свою обладательницу похожей на перевёрнутый венчик цветка.

Её комната, прежде скромная и аскетичная, как и хозяйка, сейчас напоминает магазин женской одежды, по которому основательно так прошёлся ураган — Злобинда готовится к свадьбе.

Конечно же, у неё, как и у каждой невесты, должно быть всё самое лучшее. Ну и что, что немного за тридцать. Не повод становиться аскеткой. Тем более, когда не просто принц, а целый король на голову свалился.

Есть от чего забеспокоиться: вон, девиц полная академия, не ровен час — уведут.

Поэтому вздыхаю и колдую новое платье. На этот раз — глубокого синего оттенка с низким декольте. Оно неплохо подчёркивает весьма-таки аппетитные формы Злобинды.

Она крутится перед огромным магозеркалом, которое строит преумильные рожи и нелестным образом комментирует происходящее.

Злобинда цыкает на него, топает ногой и говорит:

— Это, пожалуй, оставлю. Для девичника.

И то хлеб.

Платье летит на кушетку, где уже груда других, и будущая новобрачная уставляется на меня недовольным взглядом.

— Ну, — говорит она строгим проректорским тоном, от которого молодых коллег бросает в дрожь, — ты думаешь меня наряжать?

Эх, да пусть тебя серые волки наряжают , хочется съехидничать мне, но я её понимаю и даже немного жалею: почти смириться с участью старой девы, привыкнуть холостяцкой жизни и синим чулкам, а тут — бац! — и поменялось всё.

Но на то я и фея, чтобы самые потаённые мечты воплощать. К тому же желания почти всегда одинаковы, сколь разными не были бы те, кто их загадывает.

И мы начинаем снова: это слишком откровенное, то — чересчур короткое, у этого — подмышками жмёт.

— Всё! — поднимаю руки и падаю в кресло. — Больше у меня идей нет. Исчерпала себя до капельки.

Злобинда хнычет, ну совсем как какая-нибудь первогодка:

— Что же мне теперь к венцу голой идти?!

О, это было бы зрелище! Особенно в её рейтузах, которые она никак не позволяет мне сменить на что-то более пикантное.

Злобинда с размаху лупит по горе ненужной одежды, цепляется за застёжку корсета и ломает ноготь.

— Ну вот! Этого ещё не хватало! — упавшим голосом произносит она и опускается на пол: ноги разъезжаются, голова никнет.

Тормошу её за плечи:

— Эй, подруга, помнишь, что мне пару часов назад говорила? — Она мотает головой и, похоже, вся сосредоточилась на отращивании ногтя. — Хорошо, тогда напомню, — встаю, подхожу к ней, наклоняюсь и ору прямо в ухо: — Соберись, тряпка!

Она мгновенно подскакивает, руки по швам, глазами хлопает осоловело, но к труду и обороне готова.