Яся Белая - Фея-Крёстная желает замуж

— Мы верим в тебя.

Остаюсь только я. Ну, хорошо. Я должна это сделать.

Такое маленькое и такое большое чудо — вернуть в мир сказку, вернуть Сказочной стране мир, вернуть сам мир.

Поэтому уверено шагаю к рыжеволосой девушке и говорю:

— Я верю в тебя.

И теперь тьма пугливо пятится, круг света становится всё больше, а улыбки — всё теплее и ярче.

Наша вера, мерцая и переливаясь, радужным шарфом окутывает Лидию. Она, будто драгоценный камень, сияет мудростью и тихим счастьем созидания.

Наша сказочница родилась.

А значит, мы увидим, как рождается сказка.

Лидия окидывает нас благодарным растроганным взглядом. Слёзы выступают у неё на глазах и, сверкая звёздами, падают на землю.

Раздаётся тихий, хрустальный звон. И словно незримая волна проходит через наш, укрытый куполом, шатёр. На какой-то миг всё замирает, стекленеет. А потом раздаётся музыка, сначала тихая, но с каждой секундой — всё громче и громче. Нежный стройный хор голосов.

— Сказки! — восклицает Лидия. — Я слышу их.

Мы все их слышим.

Происходит настоящее чудо. В центре шатра пробивается светящаяся семядоля. Она начинает стремительно расти, стебель крепнет, набирается соком. А вверху добавляются всё новые и новые листочки. Они чётко падают на две стороны. Подрастают ещё немного, и вот мы видим перед собой книгу. Уменьшенную копию Книги-Всех-Историй, что сгинула вместе со старым миром. Мох у неё на обложке ещё нежен и пушист, и такого оттенка, будто Мурчелло скрестили с облаком. Глаза цвета самой чистой лазури. Книга мило стрекочет и не может усидеть на месте. Так и норовит оторваться от стебля.

— Возьми её, — говорит Христиан дочери. — Это твоя собственная книга сказок. Позаботься о ней. Не позволяй больше никогда сказке уйти из этого мира.

Лидия шагает к книге и берёт её в руки, отрывая от стебля. Тот сразу же разлетается золотистыми искрами. А книга в руках юной сказочницы замирает и, кажется, улыбается, как пригревшийся котёнок. Юную сказочницу окутывает чистым совершенным светом материнства. Её улыбка излучает добро и мудрость, как улыбка Мадонны.

— Начинай, — ласково подсказывает Христиан. — Ну же, торопись.

— Хорошо, — отвечает Лидия, — сейчас попробую… Так, с чего бы начать… Что ты там говорил, папа? Башня? Нам нужно в Главную Башню?

— Верно, девочка моя, ты поняла. А теперь прощай и помни: мы с мамой любим тебя. И всегда будем любить.

Христиан и Лизетт, нежно серебрясь и счастливо улыбаясь, исчезают.

Вокруг становится темнее, и даже моя волшебная палочка уже почти не справляется с вновь сгустившейся тьмой.

И тогда Лидия произносит:

— Все жители Сказочной страны собрались в Академии Тёмного колдовства и укрылись в Главной Башне. Здесь разместились и лазарет, и походные лаборатории, и кухня…

Книга открывается, шуршит страницами. И мир вокруг стремительно меняется…

— … эй, не стой столбом! — кричит на меня Моргана, в руках у неё стопка полотенец. Волосы забраны в строгий пучок, поверх чёрного блестящего струящегося платья — грубый белый передник.

Никогда бы не подумала, что смогу увидеть такую Моргану.

— Лучше помоги. Вот, — она сгружает полотенца мне, — отнеси на кухню. Там твои девчонки посуду моют.

Только теперь я будто прихожу в себя от затяжного сна, и вижу, как туда-сюда снуют люди. Мимо, почти бегом, проносят раненых. Всё куда-то спешат, кричат.

Но над всем этим шумом и суетой — шорох страниц и голос Лидии:

— Мракисы наступали вновь и вновь. И, казалось, им не было конца. Ряды защитников Сказочной страны стремительно редели…

На мгновение мне кажется, что я там, в самом эпицентре битвы. Оглохшая от воя чудовищ и предсмертных криков воинов. Взгляд быстро скользит по окровавленным, грязным фигурам сражающихся. Ищёт того, кто дороже всех. Ради кого сердце пускается вскачь. Но его нигде нет…

— Ну что же, — трясёт меня Моргана, разворачивает и легко подталкивает в сторону кухни.

Здесь безраздельно царит алая Иолара.

Сейчас, уперев руки в крутые бока, она распекает какого-то нерасторопного нирха. Он смотрит жалобно, губы дрожат, но молчит.

— Живо выполнять! — заканчивает тираду Иолара. И нирх, кивая как болванчик, юркает в сторону.

На огромных плитах жарится, варится, парится еда. Самая различная и невероятно вкусно пахнущая.

На одном из столов сидит Мурчелло, окружённый настоящим полчищем тарелок. Увидев меня, приветственно машет лапой:

— Вот, дегустирую, мур.

Иолара сводит брови к переносице и говорит:

— Скажи, что просто жрёшь всё подряд, проглот этакий.

В ответ доносится только довольное «мур».

Иолара направляет меня к девушкам, которые моют посуду в большущем чане.

— А вот и полотенца прибыли, — радостно восклицает Люси, кидаясь ко мне. — Поможете нам посуду перетереть?

Я киваю на автомате.

Рядом со мной оказывается несколько незнакомых мне студенток, они разбирают полотенца, и мы принимаемся вытирать посуду.

Голос Лидии же, похоже, слышу только я.

— Белки без страха шли в наступление. Маленькие зверьки обстреливали врагов из шишкомётов, бомбардировали орехами, забрасывали грибным порошком. Он попадал в глаза мракисам, и те теряли ориентацию в пространстве, рычали и набрасывались друг на друга. Вела белок в бой юная девушка с беличьими ушами и хвостом…

И снова я — в театре боевых действий. Вижу целые полчища рыжих зверьков, с решимостью на мордочках идущих на смерть…

— Тролли проявляли чудеса храбрости и показывали, какие они отличные воины. Вокруг каждого, будь то мужчина, женщина, ребёнок или старуха, лежали горы убитых чудовищ. Тролли не знали страха. Они отважно сражались за Сказочную страну и за родной Троллий мост.

И я вижу Хряся, который высоко подпрыгивает, а потом обрушивается на толпу мракисов, круша их своим молотом.

Тарелка выпадает из рук, брызжет осколками, столкнувшись с полом. Все оглядываются на меня. Но мне нельзя… Я должна быть там. Потому что…

— Но против самой Тьмы вышел кудесник. Только он мог одолеть Предвечную и Нескончаемую. То был бой не на жизнь, а насмерть. Однако кудесник был всё же сильнее, ведь там, за стенами академии его ждала прекрасная фея…

Их бой страшен. Не могу смотреть.

Сердце заходится, больно дышать. Холодеет кровь.

Но это и моя война. За него.

Он должен поверить, он должен знать, он должен победить. Иначе, зачем всё это?

Тогда я собираю все силы и кричу:

— Хмурус, любимый, я знаю, ты там. Ты нужен мне! Только продержись! Я иду…

Тут Тьма разлетается на осколки, как недавно — тарелка. И над полем боя, над растерзанными телами, над поверженными чудовищами встаёт солнце.

Новое солнце нового мира.