Дмитрий Емец - Таня Гроттер и трон Древнира

– Не буду спорить! Пускай будет преступное умышленное омоложение! Клоппу еще повезло, что у него был всего один зуб и он сумел отгрызть от яблока совсем немного. В противном случае он бы вообще исчез. Возможно, что именно на это негодяи и надеялись, – напирая, сказал завуч.

– И что же теперь делать? – спросила Зубодериха.

Все повернулись к Сарданапалу, который до сих пор не произнес ни слова, а лишь внимательно смотрел то на яблоко, то на пламя под котлами, имевшее странный бордовый оттенок.

Усы академика неопределенно шевельнулись.

– А ничего, – сказал он.

– Как ничего?

– Мы не дети. У нас не может быть никаких иллюзий. Действие молодильных яблок отменить невозможно. Самое большее, мы способны слегка ускорить его рост. Через год-два он будет выглядеть на десять-двенадцать лет, и мы отдадим его учиться магии заново вместе с нашими ребятами. Не удивлюсь, если он будет делать успехи, – негромко сказал Сарданапал.

Младенец вновь загукал и, размахивая ножками, прицельно засветил склонившемуся над ним Поклепу пяткой в нос. По его безмятежному личику сложно было предположить, что со временем он способен стать профессором практической магии.

– Все-таки я хотел бы знать, кто сделал это с Клоппом! Наверняка здесь не обошлось без этих малолетних преступников и негодяев! Им нужно было сорвать экзамен, и они этого достигли! Предлагаю просветить всем сознание, выявить виновных и сурово наказать! – прошипел Поклеп, потирая нос.

– Я все ждал, пока ты об этом скажешь! Ты бы еще вспомнил, что в подвале есть пытальные инструменты! – поморщился Тарарах.

– Правда есть? А какие именно? – оживился Поклеп.

– Да ну, ржавчина одна, – уклончиво буркнул Тарарах. Он уже жалел, что вообще заговорил об этом.

Но мысль Поклепа, наскуча струиться по древу, уже скользким ужом ползла дальше.

– А ну погодите! – сказал он. – Не исключаю, что ученики тут ни при чем! Зуби, быстро проверь, на месте ли твой Спящий Красавец!

– Мой? Он не мой! – рассердилась Зуби.

Сарданапал внимательно посмотрел на Зубодериху, а потом на Поклепа. Его безмятежный лоб рассекла похожая на шрам морщинка.

– Зуби, дай зудильник! – велел он.

– Академик, вы же меня знаете… Я окружила гроб такой кучей заклинаний! Да он теперь охраняется лучше, чем Жуткие Ворота!

– Зуби!

Поджимая губы, Зубодериха сунула Сарданапалу зудильник.

Экран зудильника, заразившийся упрямством от своей хозяйки, сперва артачился. Он то выдавал помехи, то пытался говорить голосом Грызианы Припятской, но после угомонился и показал небольшую комнату, примыкавшую к кабинету Зубодерихи. Хрустальный гроб безмятежно покачивался на серебряных цепях. Спящий Красавец, озираясь, полусидел в гробу. Видно было, что он только что улегся и теперь собирался натянуть на себя крышку.

Вокруг полыхали черномагические охранные завесы, золотились экзотические африканские запуки, способные погрузить в зимнюю спячку даже слона, но Спящему Красавцу все это было трын-трава.

– Но почему он вообще проснулся? Отчего не подействовала моя магия? – воскликнула Зубодериха.

– Отсроченное проклятие – странная штука. Никто не знает, какие коленца оно выкинет. Хотел бы я знать, что за маг наложил его в данном случае… Сдается мне, что это могла быть… Та-Которая-Надоела-Всем-Даже-На-Том-Свете! – задумчиво сказал Сарданапал. Это был едва ли не первый случай, когда он не назвал Чуму-дель-Торт по имени.

– Но Та-На-Кого-Вы-Столь-Тонко-Намекнули мертва! – воскликнула доцент Горгонова.

– Разумеется, Меди! Именно потому ее отсроченное проклятие и обрело такую силу, что Готфрид Бульонский может шляться, где ему вздумается, а мы только и можем, что любоваться им в зудильник… Даже вздумай я теперь посадить его в клетку, она бы его не удержала! И это при том, что он дрыхнет как сурок и даже не думает просыпаться! – раздраженно проговорил Сарданапал.

Розовый младенец неожиданно зарыдал, да так громко, что нервный Поклеп зажал уши руками.

Зубодериха, придерживая очки, озабоченно склонилась над своим бывшим шефом.

– Ути, какой миленький! И как сам на себя похож!.. Крохотный, а лицо уже такое кисленькое, такое злобненькое! – засюсюкала она.

– Успокойся, Зуби!.. Лучше наколдуй памперс. Совершенно очевидно, что профессор Кло… этот младенец… э-э… протекает, – умеряя ее пыл, сказала доцент Горгонова.

Сарданапал внезапно улыбнулся, но тотчас, спохватившись, спрятал улыбку.

– Я, конечно, понимаю, что в Тибидохсе невесть что творится… Но никак не свыкнусь с мыслью, что Клопп вновь младенец, – сказал он, качая головой. – Надеюсь, когда мы его слегка овзрослим, он будет на белом отделении! Его жизнь началась с чистого листа, – сказал он.

Верка Попугаева, подслушивающая и подглядывающая сквозь двери, подскочила едва ли не на метр.

– Клопп будет на белом отделении! – сообщила она всем.

– Что ты сказала? С осени? – Баб-Ягун расхохотался так, что сполз на пол.

– Мамочка моя бабуся! Вот уж не думал, что мы до такого доживем! Малютка Клоппик будет учиться с нами! Лучше сразу меня зомбируйте! – выговорил он, икая от смеха.

Хохоча вместе со всеми, Таня случайно заметила, что Семь-Пень-Дыр и Жора Жикин отошли в сторону и о чем-то негромко перешептываются. Правда, тотчас же она об этом забыла. Крайне сложно удержать что-то в голове, когда ты так смеешься, что почти уже не стоишь на ногах от хохота…

Третий (почти уже четвертый) магический класс тосковал в одной из пыльных аудиторий Тибидохса, куда в последние сто лет залетало разве что привидение Безумного Математика. Безумный Математик был мрачный бородач, разгуливающий лунными ночами с окровавленным угольником и отыскивающий Вечный Синус, якобы украденный у него мистической блондинкой с пупырчатым носом.

В аудитории находились оба отделения – и белое, и темное. Вдоль доски, кренясь вперед, разгуливал Фудзий и развивал свою любимую тему. Ребята удрученно вздыхали. Экзамен Клоппа заменили курсом лекций этого полоумного магфордца! Это была идея Поклепа, решившего для острастки наказать весь класс на случай, если кто-то все же замешан в истории с молодильным яблоком.

– Магическая сущность – истинная сущность предмета. Она кроется в нем, как бабочка в гусенице или дуб в желуде. Или еще пример! Представьте себе яйцо! Кто не может представить яйцо? – спросил Фудзий.

– Я не могу! – подал голос Семь-Пень-Дыр.

Преподаватель магических сущностей так растерялся, что даже подпрыгнул.

– Как не можешь? – испуганно спросил он.

– А вот не могу, и все! У меня воображения нету, и вообще я никогда яйца не видел! – заявил Семь-Пень-Дыр еще наглее.