Елена Ахметова - Обманка (СИ)

Под мерное мурлыканье обоих котов я обнаружила, что в книге постоянно прибывают страницы, и, кроме того, там ни разу не встретились те слова, значения которых я знала. Сил удивляться и этому уже не нашлось, так что я отвлеклась, чтобы почесать котов за ушком, и продолжила чтение. Однако где-то через час выяснилось, что эта сволочь реагирует еще и на настроение: стоило мне, пригрев-шись, начать задремывать над однообразными определениями, как пожелтевшие страницы внезапно опустели. Я недоверчиво перелистнула еще парочку, открыла конец, — все то же. Девственно чистая бумага, как в пятом по счету подаренном ежедневнике.

Пришлось отложить словарь, растормошить уснувших котяр и встать, разминая затекшие ноги. Что ж, все равно было нереально сходу разобраться в этом ненормальном мире, так отчего бы не сделать небольшой перерыв?

Я бережно переложила второго кота с колен в кресло — и застыла.

На выданном мне «халате» красовалось темно-багровое пятно. Запекшаяся кровь.

Благодарно подставленный для почесывания живот кота пересекал неряшливый рваный шрам, где кожа еще не успела зарасти шерстью. Ран на нем не было. На мне — я с затаенным страхом раскопала под несколькими слоями ткани собственные ноги — тоже.

Еще толком не поняв, что именно меня насторожило в этих двух зверюгах, я приподняла того, что дремал на подлокотнике — там кровавая лужица не успела даже подсохнуть; а сам кот щеголял четырьмя небольшими царапинками, из которых столько определенно бы не натекло. Что за?..

Долго искать ответ не пришлось. На коте, которого я, таращась на безнадежно испорченное кресло, держала на руках, вдруг начали стремительно стягиваться царапины; а стоило мне отпустить его к сородичу, как ускоренное исцеление прекратилось так же неожиданно, как и началось.

Склонив голову к плечу, я — а ну как снова получится? — осторожно ткнула в обоих зверюг пальцем. Результат не заставил себя ждать: на животе одного кота начала расти недостающая шерсть, а на втором окончательно затянулись царапины, сменившись нежной кожицей.

Я отшатнулась и нервно расхохоталась.

Исцеление наложением рук, спешите видеть!

Бестиарий безропотно распахнулся на букве «Т»; я нервно пролистнула несколько страниц, выискивая нужное слово.

Траш (арр. tr'asshee) — существо, создаваемое из человека посредством определенного ритуала и передачи второй души (обычно жертвенной) с целью получения нового класса заклинаний. Характер полученной магии во многом зависит от черт личности, присущих человеку до того, как он становится траш. Впоследствии линия поведения траш может сильно меняться (часто недавно сотворенные траш по-прежнему считают себя людьми и выходят из себя, когда окружающие напоминают им об их новой природе), и, как следствие, тип энергоплетений варьируется в самых широких пределах. Так, известен случай, когда траш, породившая первое заклинание класса Черного Целительства, через несколько лет скончалась при родах энергоплетения Белой Атакующей магии (см. Белая магия).

Я тряхнула головой, пролистывая описания «известных науке» случаев. Сейчас меня волновало не это — рожать я все равно пока ничего и никого не собиралась, хотя напоминание о том, что я не человек, изрядно раздражало — как, впрочем, и то, что это как раз оказалось оным «известным случаем». Перестать быть человеком и все равно остаться серостью — это ж надо постараться!

…Одной из побочных способностей траш является исцеление и восстановление чужих заклинаний, порой из самого безнадежного состояния, а также добавление к ним новых элементов, позволяющих изменить свойства или даже саму природу энергоплетения. Случаев появления траш не было зафиксировано с момента принятием Альянсом Двух Галактик запрета человеческих жертвоприношений в 12002 г.

Книга захлопнулась с неприятным шелестом, смачно сплюнув в сторону облако серой пыли.

В тот момент, когда Диллиан объяснял мне, чем я стала, — это были всего лишь слова. Когда Эсеро прекратил обращать на меня внимание как на собеседника, я не особо нуждалась в его обществе. Эртрисс же вела себя так, будто ничего не случилось, и мне было плевать, что со мной произошло.

Сейчас, глядя на разорванные Диллианом и воскрешенные мной заклинания, рожденные для охраны хелльского посольства, я впервые действительно испугалась.

Я и правда больше не была человеком — только что до меня это дошло в полной мере. Знание само запихало себя на поднос с голубой каемочкой и отправилось мне под нос — любуйся, вот чем ты стала! Куда, к кому теперь побежишь? Что сде-лаешь?

С отвращением кинув книгу в кресло — она преспокойно прошла сквозь обоих котов, ничуть не потревожив их праведный сон, — я подошла к окну и уткнулась лбом в холодное стекло, отбросив в сторону занавеску. Умных мыслей в голове не прибавилось.

Имеет ли смысл возвращаться домой, если я теперь даже не человек? Что мне делать там, среди нормальных людей, с их повседневными хлопотами, их проблемами и радостями, их семьями — мне, нестареющему заклинанию, у которого никогда не будет детей? В привычном понимании этого слова, конеч-но…

Признаться, до сих пор я никогда не задумывалась о создании семьи. Как-нибудь потом, всегда решала я, стоило замаячить на горизонте шансу на оседлую жизнь. Вот получу повышение, вот разберусь с кредитом, вот… А потом я сменила место работы, и появился он, тот самый, любимый и недосягаемый. О семье уже вообще никакой речи не шло — у него была жена, соответствующая положению, и я, маленькая серенькая я, не смела их разлучить. Все крохотное счастье — угодить, порадовать, наконец увидеть его улыбку…

Доигралась. Дотянула.

У меня никогда не будет детей!

Я нервно обернулась, — но в комнате не бродило никого, кто мог бы успокоить и помочь. Та же нетронутая постель, так и не потушенный бра, горы пыльных книг да пара приходящих в себя заклинаний в кресле.

Стекло холодило пальцы. Солнце за окном как ни в чем ни бывало освещало пышущий жизнью райский сад, топорщащийся острыми крышами оплетенных лозами башенок; по выложенным цветными камнями тропинками сновали туда-сюда темноволосые в большинстве своем люди, ведомые неизвестными, но очень-очень важными делами, а на опостылевшее всем посольство никто и не глядел. Впрочем, я бы удивилась, если бы кому-то из них было дело до какой-то странной девчонки, беспомощно уткнувшейся лбом в стекло.

Единственная траш впервые за четыреста пятьдесят семь лет.

У меня не будет детей!

Отросшие ногти противно заскрежетали по оконному стеклу.

Пусть я и не собиралась заводить ребенка в ближайшее время, но у меня всегда был шанс. Всегда теплилась надежда, что когда-нибудь у меня всенепременно будет хорошенькая девочка, с глазами совсем как у него, недоступного, недосягаемого…