Елена Ахметова - Обманка (СИ)

— Только если слегка порежешь бактерии, — не стал обнадеживать меня таший, осматриваясь с видом заправского параноика. Больше всего его волновало то направление, откуда мы прибежали — но отсюда не было видно даже столба дыма.

— От чего мы удирали-то? — спросила я.

— От охотников, — буркнул Устин. — Или ты думаешь, ту яму еще не проверили? А тут такой отличный сигнал на все джунгли, вот она, берлога, дымит себе… — и злобно сплюнул себе под ноги.

Мне не пришло в голову ничего, кроме как смущенно извиниться.

— Брось, — отмахнулся таший, сев по-турецки прямо на землю. — Если бы ты меня не вытащила, берлога мне уже никогда не понадобилась. Но на будущее — о своем происхождении лучше предупреждай заранее!

— А что с ним не так? — полюбопытствовала я, подозрительно принюхиваясь к ручью. Пить хотелось нестерпимо.

— На землян магия действует иначе, — обтекаемо выдал Устин, протягивая мне кожаную фляжку. — А оттуда не пей.

— В каком плане иначе? — продолжала допытываться я, благодарно принимая фляжку. В ней оказался какой-то кисловатый сок. — Что могло сделать то заклинание, которое ты на меня наложил?

— Оно и сделало, — неопределенно хмыкнул таший. — Оно загорелось вместо того, чтобы просто прогреть кость. Земляне — прирожденные усилители магии. Собственно, из-за этого шизики из Альянса пару раз пытались продвинуть проект по уничтожению вашей планеты.

— Да-да, злобные инопланетяне взрывают Землю, — нервно хмыкнула я, не слишком обрадованная новостью. Главное, когда у меня все же получится вернуться — чтобы было куда. — Погоди-ка… то есть я не первая землянка здесь?

— Ага, — кивнул таший. — Первый землянин появился на Аррио еще в прошлом веке. Его случайно выдернули студенты из класса телепортаций. Тогда вся планета на ушах стояла — разумная жизнь в миллиардах парсек от нас! А мы-то, наивные, думали, что такие уникальные условия сложились только в нашей Галактике…

— Ты поразительно осведомлен для лесного жителя, — хмыкнула я, возвращая ему фляжку.

— Один из тех студентов был моим прадедом, — пожал плечами Устин. — Да и я сам иногда наведываюсь в город. Общине тяжело жить в изоляции, какой бы большой она ни была.

Я скептически оглядела отлично запоминающийся наряд ташия.

— Ну, не в ритуальной же шкуре я туда шастаю, — смутился он.

— Кстати, ты так и не сказал, что это за вера такая, — напомнила я. — Землянам это рассказывать можно?

— Да кому угодно можно, лишь бы уцелеть потом, — невесело усмехнулся Устин. — Нашего бога зовут Джунгли, да только не все стремятся выказывать ему уважение.

— Бога? — переспросила я, оглядываясь.

Ничего особенного вокруг не происходило. Никакой божественностью джунгли и не пахли — зато здесь все насквозь провоняло кровью, охотой, разложением да сырым деревом.

— Бога, — умиротворенно улыбнулся посветлевший лицом таший, запрокинув голову и глядя вверх, где сквозь срастающиеся кроны порой проглядывали золотистые солнечные лучи, разрывающие пугающий мрак диких джунглей.

Ведь и правда верит, с удивлением поняла я.

— Ну ладно, допустим. А почему же тогда вас травят? Ничего особенного вы не требуете…

— Аррио — тоталитарная монархия, — жестко ответил Устин, глядя в точку над моим левым ухом. — И у государства уже есть целиком и полностью устраивающая его религия. Мы только мешаем и подрываем веру в духовное единство всех аррианцев. А что при подобном отношении джунгли полностью исчезнут через пару-тройку сотен лет — никого не волнует. После Его Величества — хоть потоп…

— Вы еще быстро спохватились, — хмыкнула я. — Джунгли к самому городу подступают. А у нас на Земле их осталось — кот наплакал, когда хоть кто-то сообразил, чем это все грозит.

— К городу, — скривился таший. — Да раньше этот город был частью джунглей!

— Все города через это проходят, — осторожно заметила я.

Таший покосился на меня и медленно выдохнул, отводя глаза.

— Не на Аррио.

От разнообразия буйной растительности рябило в глазах. Яркие цветы, крупные листья, сочные краски — и постоянная сырость, и шорохи в густой траве, от которых волей-неволей бросало в дрожь — и только демонстративное спокойствие мерно вышагивающего рядом ташия заставляло держать себя в руках.

Нет, безусловно, джунгли безумно красивы, — это воплощение первозданной дикости, упорно отвоевывающей свою законную территорию. У оплетенных мхами и лианами останках домов-башенок, сквозь окна которых прорывались молодые деревца и плотный кустарник, тоже было завораживающе пугающе очарование.

Но чем дальше мы углублялись в чащу, тем отчетливее я понимала, насколько мне чужда эта красота. Джунгли для меня так и остались страшноватой сказкой с пиявками длиной с локоть, заливами, кишащими крокодилами, и реками, полными пираний. Весь их внешний лоск — как стандартная бетонная коробка, отделанная под барокко: броская роскошь, призванная маскировать и скрывать.

Зато мой спутник чувствовал себя как рыба в воде. Шел, почти не касаясь пышной растительности, целеустремленно и размеренно. Когда он сказал, что выведет меня к общине и позволит выложить свои проблемы старейшинам, я начала всерьез опасаться — традиционно полагалось завязать глаза и протащить на веревочке по кочкам, как слепую собаку. Но уже через десять минут хода поняла, что это было бы обычной растратой времени и материала: деревья, цветы, травы, кустарники, яркие, красочные, так пестрили, что в итоге слились в единый цветной массив и совершенно не запоминались. Я бы не прошла по той же тропе еще раз даже под угрозой смерти. Дорога не откладывалась в памяти, а после пары-тройки поворотов замолчало в смятении и типичное городское чувство направления.

Вдобавок ко всему таший без умолку трещал о породах деревьев, мимо которых мы проходили: селекционер, преимущества, недостатки, магические и целебные свойства. Растений, сформировавшихся путем естественного отбора, усилиями местных жителей на Аррио почти не осталось. За всю дорогу Устин указал лишь на пару чахлых кустиков, мимоходом упомянув, что они эволюционировали са-мостоятельно, и выдал полный список их производных, временами кивая на вовремя подвернувшуюся натуру в качестве примера.

Естественно, уже через полчаса на меня накатило состояние, близкое к бодрствующей коме — мозг отказался участвовать в очередной авантюре и беспардонно отключился. Увлекшийся таший этого не заметил, продолжая рассказ.

Я отстраненно кивала, делая вид, что слушаю, пока в сонном мозгу не проклюнулась простенькая ассоциация. Так же увлеченно, не замечая никого и ничего вокруг, начинал вещать тот самый, единственный и недосягаемый, стоило в поле его зрения попасть какой-нибудь машине.