Елена Ахметова - Обманка (СИ)

— Интересно, и что эти патриоты будут делать, если огонь перекинется на их ненаглядные сады? — пробормотала я, высматривая в толпе темную макушку свергнутого Владыки. Ввиду обилия посторонних темных макушек — безрезультат-но.

— Не перекинется, — потемнел лицом Устин. — Этот огонь — не перекинется. Спалит дотла все посольство и погаснет.

— Таки все посольство и дотла? — скептически хмыкнула я, приподняв бровь. — Да там же сплошной мрамор! Прогорит внутреннее убранство…

— Присмотрись повнимательнее, — посоветовал таший. — И побольше доверяй чутью, что ли, оно у тебя теперь надежнее глаз и ушей.

— Гм? — я покорно обернулась, рассматривая полыхающее здание. — Все равно не понимаю, почему никто и не чешется тушить, — хелльцы часом какому-нибудь богу огня не поклоняются?

Устин молча помотал головой, пожирая взглядом пламя.

А я все никак не могла понять, что же он такого особенного видит. Огонь как огонь, и что-то незаметно, чтобы что-нибудь происходило с мрамором стен, как предсказал таший. Жутковато, конечно, наблюдать разгул столь разрушительной стихии, — но отчего же не пытаться его остановить? Чай не лавина и не всемирный потоп…

— Леди ди Дара, — произнес дрожащий женский голос у меня за спиной. Я не сразу поняла, что обращаются ко мне, — чужое имя не желало ко мне прилипать, в отличие от души своей истинной владелицы; а поняв, не сразу догадалась опустить взгляд, чтобы рассмотреть собеседницу. Женщина, уже немолодая, такая же невысокая и крепко сбитая, как большинство хелльцев, — быть может, мы и пересекались где-нибудь в посольстве; я плохо запоминала людей, которые не могли быть мне хоть как-то полезны.

— Мы знакомы? — смущенно поинтересовалась я.

— Официально нас не представляли. Я — смотритель посольства и прилегающего музея, Ираэйн ди Лоррет, вынуждена обратиться к вам как к главе инквизиции с просьбой отстоять интересы Хеллы. — Она прикоснулась тыльной стороной ладони правой руки к левому плечу, открывая татуировку на нежной коже запястья — пронзенная мечом книга в толстом переплете.

Ритуальный жест?

— Извините, но я не Эртрисс, — честно призналась я.

Несколько мгновений Ираэйн недоуменно смотрела на меня, пытаясь понять, издеваюсь я или все-таки говорю правду.

— О, прошу прощения, — никакого смущения и раскаяния нет и в помине. — Вы очень похожи на сестру.

— Мы близнецы, — кивнула я, подавив желание брезгливо поморщиться.

Будь оно все проклято!

Я уставилась на пожар, словно он был виновником всех моих бед, и внезапно обнаружила, что никакого завораживающего эффекта огонь не производит.

Одно дело — уютный костерок на лоне природы, аккуратно обложенный камнями. Рядом с таким пламенем очень хочется свернуться теплым клубочком и неотрывно следить за переливами оранжевого в алый и желтый; наблюдать, как с медленным и плавным величием перебираются по добровольным дарам язычки огня и осознавать, что сейчас ты — в безопасности.

То, что сейчас яростно рвалось наружу из посольства, никакого ощущения уюта и тепла не вызывало, и красоты в этом не было — агрессия и тупая сила; отчего-то подумалось, что наведенное заклинание наверняка напоминает самого мага, не способного сообразить, какие последствия будут у его «патриотического» по-ступка.

Не совсем понимая, что и зачем делаю, я двинулась вперед, к горящему зданию, уверенно лавируя в неподвижной толпе. Где-то на заднем плане окликнул меня Устин; но быстро замолчал, разобравшись в моем поведении еще лучше и быстрее меня самой.

Чуть ли не на меня упал объятый пламенем резной наличник; сверху на него закапало расплавленное стекло. Огонь рванулся за своей добычей. Часть его упала на землю, не погаснув, и поползла к наличнику, а еще одна часть будто повернулась ко мне, словно оценивая — не стоит ли спалить еще и эту чокнутую тетку?

— Ты мне противен, — сказала я ему. — И ты, и твой создатель, чтоб ему сгореть от собственных творений! Немного ума надо, чтобы сеять раздоры и разрушать все вокруг!..

Огонь замер; а потом вдруг сорвался со всех окон и стен, поднялся с земли — чтобы образовать передо мной огромный пламенный ком — не танцующие язычки, скорее уж извивающиеся черви и противно пищащие мошки. От бесформенной груды веяло жаром и ответной неприязнью; она заходила ходуном, протянула ко мне щупальца — и застыла, не прикасаясь.

— Не нападешь, — мое хладнокровие испугало меня саму. — Не посмеешь.

Бесформенный ком дернулся, щупальца охватили меня плотным коконом, сплошной стеной извивающихся огненных червей; но не сумел даже согреть. Такой же, как его создатель, — чтобы дарить тепло, нужно хоть немного человечности и великодушия. Ни у мага, ни у его заклинания нужных качеств не нашлось.

— Убирайся, — сквозь зубы процедила я. — Не желаю тебя видеть! — и не стала подавлять жуткое желание отмахнуться от него, как от назойливой мухи.

— Мне противно, — первым делом пожаловалась я, вернувшись к ташию.

— Даже не знаю, радоваться или ругать тебя на все лады, — прокомментировал Устин, переводя взгляд с одинокой огненной точки на горизонте, что-то высматривающей внизу, на меня и обратно. — Хорошо, конечно, что ты сумела разобраться с заклинанием, перед которым спасовала целая толпа хелльцев, и выполнить просьбу смотрителя, но зачем было демонстрировать свои способности такой толпе народу? Могла бы и внутрь зайти, что ли…

— Мне противно, — монотонно повторила я. — Идем отсюда.

— Хорошо, — покорно согласился Устин, ласково обнимая меня за плечи. Не знаю, что там такое читалось в его взгляде, брошенном поверх моей головы, но с вопросами и благодарностями ко мне никто не полез. И на том спасибо. — Идем. Я бы на твоем месте как следует спрятался…

Я молча кивнула.

Первой траш за четыреста пятьдесят семь лет явно потребуется надежная защита. Мало ли кому взбредет в голову сотворить какое-нибудь новое заклинание только для себя?

Устин традиционно заявился в выделенную мне берлогу в несусветную рань. Причем рань, по всей видимости, считалась несусветной исключительно по моим меркам, поскольку сам таший выглядел вполне бодрым и хорошо отдохнувшим.

— Рассвело уже часа два назад, подъем, — первым делом скомандовал он и, пока я судорожно разбиралась, кто я, где я, зачем я, какая сволочь меня будит и нельзя ли заткнуть ее прицельным метанием чего-нибудь тяжелого, подобрался к лежаку и сунул мне под нос раскрытую книгу, озадачив меня окончательно.

— Ну, если там описано, как можно высыпаться, вставая через два часа после рассвета и ложась спать непосредственно перед ним, то я готова выслушать, — хриплым спросонья голосом доложилась я, изучив танец извивающихся змеек на бумаге. Местная магическая грамота мне по-прежнему не давалась и в более адекватном состоянии, что уж говорить о первых минутах после пробуждения…