Флетчер Прэтт - Дипломированный чародей

— Знаешь,— внезапно прошептал он, обращаясь к Тьяльви,— а Локи-то не такой ловкач, как ему кажется,— Скрюмир только изображает из себя крутого.

Прислужник богов посмотрел на него явно озадаченно:

— Странные ты вещи говоришь. С чего ты взял?

— Ну ты же сам говорил, что, когда начнется эта грандиозная свалка, великаны передерутся с богами?

— Правдиво говорил я тебе.

так, по крайней мере, говорит вёльва. Это слова пророчицы.

— Не слишком ли дружелюбен Скрюмир к своим будущим врагам?

Тьяльви отрывисто хохотнул:

— Плохо ты знаешь Ёку-Тора, потому так и говоришь. Пусть Скрюмир и велик, но на Рыжебородом его пояс силы. Он этого великана может на месте свернуть: круть, верть, и готово.

Ши вздохнул и попытался снова:

— Послушай, разве ты не заметил, что, когда Скрюмир натянул перчатку, мы тотчас же промокли до нитки?

— Ну вообще-то припоминаю.

— Я считаю, что никакой гигантской перчатки не было. Это была иллюзия, волшебство. Нас хотели запугать. На самом деле мы спали под открытым небом и промокли, насквозь промокли. Здорово же нас околдовали. Мы совершенно не ощущали сырости, пока заклятие не сняли и перчатка не исчезла.

— Возможно. И что же сие знаменует?

— Сие знаменует, что Скрюмир столкнулся с нами отнюдь неспроста. Все это было подстроено.

Простак озадаченно поскреб в голове.

— Сдается мне, друг мой Харальд, что волю ты дал беспочвенным фантазиям.— Он огляделся.— Эх, хотелось бы мне, чтоб Хеймдалль был сейчас с нами! Вот уж кто видит на сотни миль в темноте и слышит, как шерсть растет на спине у барана! Но только не могут они вместе — Златорогий и Дядюшка Лис. Из всех асов один Тор и может вытерпеть Локи.

Ши зябко передернул плечами.

— Слушай, дружище Харальд,— предложил Тьяльви,— как тебе, не слабо пробежаться — согреемся, а?

Вскоре Ши выяснил, что идея Тьяльви оказалась несколько шире, чем намерение пассивно трусить за колесницей.

— Дунем вон до того валуна, а потом обратно к повозке,— сказал он,— Готов? Приготовились... пошел!

И прежде чем Ши, путаясь в мехах, успел сделать первые неловкие скачки, Тьяльви был уже на полпути к валуну. Из-под ног его летели мелкие камешки, плащ реял за спиной, точно стяг. Ши не покрыл еще и половины дистанции, когда Тьяльви уже пронесся мимо него обратно, ухмыляясь на бегу. Ши всегда считал себя неплохим бегуном, но разве потягаешься с эдаким лосем? Господи, да было ли хоть что-нибудь, в чем он мог сравниться со здешней публикой?

Тьяльви помог ему взобраться на колесницу.

— Получается у тебя получше, чем у большинства бегунов, друг Харальд,— бодрым голосом, в котором сквозило превосходство, заметил он.— Я-то думал, что смогу немного удивить тебя. Возможно, не слыхал ты, как бегает Тьяльви. Но,— понизил он голос,— ни в какие состязания с Дядюшкой Лисом не ввязывайся ни в коем случае. Он сначала заключает пари, а потом последнюю шкуру с тебя сдирает. Увидишь еще, погоди.

— Что он вообще из себя представляет? — спросил Ши.— Хеймдалль тут намекал, что, когда начнется заваруха, он переметнется в другой окоп.

Тьяльви пожал плечами:

— Хеймдалль — Дитя Гнева, и Локи он весьма недолюбливает. Я лично думаю, что Локи будет на нашей стороне. Он просто со странностями. В любой момент чего-нибудь от него жди — когда хорошего, а когда и плохого. И командовать собой никому не позволяет. О нем даже стих есть, знаешь, Локасенны:

Эти слова послужили неплохим подтверждением того мнения, что сложилось уже у Ши относительно загадочного Дядюшки Лиса. Ему захотелось обсудить этот вопрос с Тьяльви поподробнее, но он вдруг обнаружил, что хотя и представляет себе смысл таких понятий, как «сверх-эго», «задержка созревания» и «садизм», но никак не может подобрать слова, чтобы выразить их. Так что если бы ему вздумалось завести в этом мире практику психоаналитика, пришлось бы, похоже, заново изобретать терминологию.

Он еще раз чихнул. Так и есть — простудился. Нос забился, глаза слезились. Холодало. Поднявшийся ледяной ветер тоже отнюдь не прибавлял хорошего настроения. Как и в прошлый раз, подкрепились они прямо на ходу. Когда лужи стали покрываться тонким льдом и под колесами захрустело, Ши принялся все чаще дышать на варежки и хлопать себя по бокам, чем обратил на себя сострадательное внимание Тьяльви.

— Ужель и впрямь тебе холодно, друг мой Харальд? Это что — просто бодрящий морозец, а вот несколько лет назад, помню, такая суровая зимища была, что разведешь костер на улице — и пламя замерзает. Я тогда на куски его порубил. До конца зимы топили — хватило. Дядя мой Эйнар хорошо тогда торганул — продал несколько кусочков, соврал, будто янтарь...

Сказано это было с таким серьезным выражением лица, что Ши далеко не был уверен в желании Тьяльви поиздеваться. В этом мире такое вполне могло случиться.

Наконец ужасный день подошел к концу. Скрюмир вышагивал, задрав голову и озираясь, а потом махнул в сторону одного из холмов. Там на склоне что-то темнело.

— Глянь, братва, пещера,— позвал он.— Ну чаво, заночуем?

Тор осмотрелся:

— Еще не так уж темно, чтобы привал делать нам.

В разговор встрял Локи:

— Истинно так, о Могущественный. Однако гложет меня опасение за ворлока нашего. Промерз до костей. Эдак придется нам скоро в хворост его упаковывать, а то замерзнет в ледышку и на кусочки рассыплется, хи-хи-хи!

— Де беспокойтесь за бедя,— прогнусавил Ши.— Какие белочи.

Конечно, лучше было потерпеть — по крайней мере, не пришлось бы затаскивать этот чертов сундук чуть ли не на середину склона.

Но, несмотря на свой статус мальчика на побегушках, тащить сундук в гору ему не пришлось. Когда колесницу припарковали У какого-то сугроба, Скрюмир схватил неподъемную кладь одной рукой и поволок к пещере.

— Огонь разведешь? — спросил у Скрюмира Тор.

— Об чем речь, приятель!

Скрюмир вырвал с корнем парочку низеньких деревьев, переломил о колено и свалил у входа.

Ши сунул голову в пещеру. Поначалу он не разглядел ничего, кроме нагромождений мрачного камня. Потом потянул носом.

Вообще-то у него уже настолько отбило обоняние, что даже ароматы Скрюмира давно не шибали ему в нос. Но сейчас некая вонь пробилась даже сквозь насморк. И чертовски знакомая вонь... Хлорка! Что за...

— Эй! — заорал у него за спиной Скрюмир, и Ши подскочил чуть ли не на фут.— Свали на хрен с дороги!

Ши убрался. Скрюмир сунул голову внутрь и свистнул. Вернее, с человеческой точки зрения, этот звук лишь с большой натяжкой можно было назвать свистом, поскольку он больше напоминал сигнал воздушной тревоги.