Марамак Квотчер - Беличий Песок [СИ]

От Брусничных Полянок до Глыбного шагать предстояло примерно сорок килошагов — сначала вдоль Текущей, как оригинально называли речку, а потом через холмы и Блестящую; эта уже значительно поширее, так что по ней местные грызуны плавали на плотах. Сейчас, конечно, Блестящая полностью оправдывает своё название, так как закована в толстенный лёд, и перейти через неё ничего не стоит. Летом можно переплыть, найдя бревно для того чтобы не замочить поклажу, а вот в начале зимы, когда мороз уже нешуточный а лёд ещё тонкий — лезть в водичку просто опасно, приходится искать переправу; Хем таки знал, что выше по течению тамошние грызи поставили мост — так, одно название, пара длинных брёвен да четыре опоры, но польза от него ощутимая. Чтобы попасть к мосту, нужно было сделать жуткий крюк, но Хем осенью пользовался именно этим путём: он знал, как сводит в ледяной воде лапы и намокший пух тащит на дно, и не хотел на дно. Помимо речек, на пути имелись плотные буреломные ельники, как правило стоявшие в низинах между холмами; в остальном же дорога вполне сносная. Особенно если загодя подумать о ходьбе по снегу и заготовить снегоступы. Это было плетёное из лыка изделие, одевавшееся на лапу или обувь — оно сильно увеличивало площадь опоры, и грызун не проваливался в снег. Некоторые предпочитали использовать лыжи, но они давали хорошую скорость по твёрдому насту, по рыхлому же в снегоступах шлось быстрее, и главное маневрировать куда удобнее, чем с длинными лыжами на лапах. В среднем знающие грызуны считали, что летом за день следует по лесу проходить до тридцати килошагов, зимой в два раза меньше; так и получалось, таща довольно увесистый рюкзак, Хем одолевал дорогу в среднем за три дня.

На подходах к вершине холма, где и располагалось цоковище, любой идущий неизбежно натыкался на тропинки, протоптанные местными, и далее шёл прямо по ним. И если грызо были настроены доброжелательно к гостям, то обитавшие сдесь же прилапнённые волки могли и покусать… впрочем Хем как никто другой умел этого избежать. Нынче волки были не в духе, так что пришлось идти по тропинке, держа наготове топор и не спуская глаз с кусалок, иначе чревато остаться без чего-нибудь. Одолев таким образом последнюю препону, Хем вышел на достаточно утоптанную площадку, где в основном и собирались грызо; ещё издалека слышался смех и цоканье, так что грызун не удивился, увидев множество пар ушей — на одной только площадке, на скамейках, их сидело штук двадцать, так что в глазах слегка зарябило. Как и всякий таёжный сквир, Хем привык, если уж увидел какого зверька, рассмотреть его подробно, сдесь же это было невозможно. Откровенно цокнуть, при виде такой толпы у него появилось плохо подавляемое желание немедленно сныкаться, но толпа-то состояла из таких же грызо, так что заметив его, кистеухие приветственно зацокали:

— Ээй, грызо! Заваливайся, напух! Место есть!

Ухмыльнувшись, Хем зашёл на площадь, освободился от рюкзака и мотнул ушами лично каждому из присутствующих; нескольких грызунов он знал, так что немедленно пришлось поделиться оперативной сводкой за последние пол-года; честно цокнуть, этот базар был практически пустопорожним, но интересным, так что заварив чаю, грызуны плотно расположились на скамейках для обцокивания — на то оно и цоковище. Сдесь же имелось место для костерка, который топили тем, что приносили гости — горячий чай зимой шибко хорош. Сидя на скамье и прихлёбывая из деревянной чашки жидкость, Хем слушал, цокал сам, и оглядывал собрание, каковое ему всегда приходилось по пуше. Правда, никаких незнакомых белочек он не увидел, но подумал что может быть удастся разузнать позже. Дабы не откладывать в долгое дупло, он втащил рюкзак к небольшой постройке, мало чем отличной от любой другой — низкая покатая крыша из жердей и черепицы, достающая до самой земли и заросшая поверху травой (ныне под снегом, само собой). Однако все причастные к Глыбному уши знали, что из этого норупла начинаются подземные ходы на много шагов, ведущие к колодцам-хранилищам. Пол у этого гнезда был куда ниже, чем земля, так что потолок оказывался сильно над ушами, и всё помещение оказывалось просторным; чаще всего грызи делали утеплённые гнёзда едва больше своего размера. Сдесь же это было нужно потому как тут происходила приёмка и выдача добра из закромов; уходящий вниз корридор как раз и вёл в закрома. Перед ним же стоял большой стол, скамьи, и полки с кучей берестяных свитков. Сверху в потолок вкорячили окно из мелких кусков плоского прозрачного камня, вставленных в доски, так что днём в помещении было светло почти как на улице. Это тоже не прихоти ради, а потому что следовало подробно рассмотреть добро, а при свете свечек это сделать непросто. За столом сидела крупная серая белка и с жутким хрустом грызла орехи.

— Ы! — цокнул Хем, — Рилла.

— Ы, — кивнула та, продолжая использовать резцы.

— А Клюф где?

— Приболел, — мотнула ухом Рилла, — Я за него. Что принёс, Хем-пуш?

— Ношу, — точно ответил он, — А так что и всегда, начёс с волков, лис, оленей. Вот позырь.

Рилла смахнула в сумку ореховую шелуху, встряхнулась и подошла к полкам; вытащив оттуда должный берестовый свиток, развернула его на столе, зажав специальными досочками.

— Так, позырим. Это Хем-пуш из Брусовых, — водила когтем по бересте белка, — Который принёс начёсов уже… опушнеть сколько. И вот ещё, раз, два…пять… восемь… Дыых. Хем-пуш. Не могу тебе не заметить что у нас явный перебор с шерстью. Знаешь сколько на тебе числится неиспользованных мотков? Четыре десятка и пять штук.

— Мнээ, — почесал за ухом Хем.

— Нет, это опушненчик когда чего-то много, — добавила Рилла, — Но нам просто надо придумать, что делать с такой кучей.

— А эти клоуны, пустынники?…

— Песчанники, — поправила белка, — В прошлом году они не приходили, так кто цокнет что обязательно придут в этом. Им тоже не ближний свет переться, да и шерсти своей у них навалом… ладно, пока доложим к общей куче. Тебе что-то надо было?

— Уге. Камни плоские, двое, — припомнил Хем, — Фитили, штук пять, верёвок бы моточек.

— Верёвок нету, всё разобрали, остальное сейчас дам.

Белка проворно сгребла мотки шерсти и юркнула в тёмный корридор — любой бы сказал, что она там будет возиться немало времени; однако Рилла почти тут же вынырнула обратно с камнями и пачкой фитилей.

— Ы! — показала на предметы она.

— Ы, — согласился Хем, — Хруродарствую, Рилла-пуш.

— Незачто, — подмигнула грызунья.

— Да, а как твой согрызун поживает? — неожиданно повернул Хем.

— Да нормально, цокает ещё, — хихикнула Рилла, — А что?

— Да так. Я просто хотел спросить, не знаешь ли ты мм… — почесал за ухом грызун, — Не появилось ли у нас в окрестностях белочек. Если уж кто знает, то это ты.