Игорь Конычев - Черные крылья (СИ)

Но, как бы то ни было, лица у всех собравшихся были недоверчивые, а взгляды — настороженные. Если почувствуют, что им лгут — быть беде. Кровопролития Арн не хотел, потому решил говорить правду, отчасти.

Медленно подняв руку, охотник полез за пазуху, мгновенно ощутив, как напряглись собравшиеся. Стараясь не делать резких движений, Арн достал из внутреннего кармана круглый, отлитый из серебра диск с печатью охотника — головой черного дракона, насквозь пробитой мечом.

Стоило местным увидеть символ, как они немного расслабились, а по нестройным рядам пронесся восхищенный вздох. В темные времена, когда Вестники смерти угрожали всему живому, охотящиеся на них люди пользовались всеобщим уважением, хотя и являлись обычными наемниками.

— Чегой-то у него там? — засуетился не желающий униматься дед. — Колдовство какое? Чего за железяка-то? — Видимо зрение у старика было не ахти, а память — и того хуже, так как едва договорив, он вдруг вскинул кустистые брови: — А чего я не дома? И без клюки вышел, а дверь-то хоть закрыл? Хату выстужу, а зима близко… Али не близко? О! — Он вновь уставился на Арна так, как будто только что его увидел. — Это еще кто? Бандит?! По наши души пришел, окаянный! Вот я тебя…

— Это мой братик, — повторила Амелия и заискивающе взглянула на спутника, явно намекая, что уже вполне заслужила обещанную награду.

— Охотник, значит? — кузнец недоверчиво прищурился. — А чем докажешь, что не украл знак?

— А ты знаешь, что бывает с тем, кто незаслуженно носит этот символ? — в тон детине с молотом спросил Арн.

Кузнец не нашел, что ответить. Во всех королевствах знали, что гильдия охотников на драконов крайне негостеприимно относится к самозванцам — тем, кто носит символ охотника, но не является таковым, отрезают указательный палец на правой руке и выжигают на лбу клеймо змеи. Хотя, еще чаще самозванцев просто убивают на месте.

— Ну так что? — Арн вскинул бровь. — Может, хотя бы прекратите целиться в меня из луков, красавицы? — он улыбнулся держащим оружие женщинам, сразу же отметив, что, по крайней мере, две из них очень даже ничего.

— Что тебе надо, путник? — Приняв решение, кузнец сделал знак своей огромной ручищей, и деревенские жители опустили оружие. — Зачем пожаловал в наши края?

— Мы здесь проездом, — врать Арн никогда не умел, как будто что-то в душе мешало ему говорить неправду.

Так что сейчас охотник был благодарен своей спутнице за то, что та аж дважды солгала вместо него. Стыдно конечно заставлять ребенка говорить неправду, но куда деваться, если сам не умеешь, а поспать в теплой постели и вкусно поесть очень уж хочется?

— А куда путь держите? — томным голосом поинтересовалась одна из лучниц, что заприметил Арн.

— В город, — неопределенно отозвался Змееглазый. — Везу Амелию к родичам. Нам бы отдохнуть с дороги, да припасы пополнить. Мы за все заплатим и надолго не задержимся. — Между пальцев Арна сверкнула монета. — Только ночку бы скоротать, — он не упустил шанса послать одной из местных прелестниц еще одну многозначительную улыбку.

— Добро, — кузнец кивнул, его грубое лицо разгладилось при виде денег. — Честным путникам мы завсегда рады и поможем, чем сможем. Приютим, снеди в дорогу дадим и это, могу еще лошадку подковать, коли нужно. Как захотите — отправитесь в путь, дорожка тут одна из деревни на тракт. Прямо за моим домом, заберете лошадку и не заблудитесь, — мужчина указал огромной рукой куда-то за спину, — ежели чего и проводить сможем.

— В долгу не останусь, — как и предполагал охотник — на языке денег говорят практически все.

— Вот и договорились! А вы чего встали, идите, работайте! — Строго прикрикнул кузнец на остальных собравшихся. — Останьтесь только, кто сможет дать гостям кров.

Арн не смог сдержать довольной улыбки, когда та самая женщина, что задавала ему вопрос, вызвалась приютить усталых путников. Селянка была ровесницей Арна, не дурна собой и имела какое-то простое сельское очарование, дополняемое длинной косой пшеничного цвета и доверчивыми голубыми глазами, чей взгляд постоянно ловил на себе охотник.

Возблагодарив небо, Арн спрыгнул с лошади. Он помог спуститься Амелии и передал Облачко в надежные руки кузнеца. Подковы, действительно, следовало обновить, а здоровяк готов был сделать это по совершенно смешной цене, чем Арн не преминул воспользоваться. Если удача дает шанс сэкономить — им нужно пользоваться, иначе можно прогневать капризную покровительницу.

— Надеюсь, все здесь знают, что не следует воровать у людей из гильдии? — на всякий случай осведомился Змееглазый, хитро прищурившись.

— Обижаешь, — нахмурившись, прогудел кузнец. — Мы все здесь люди честные. Слово даю, все в сохранности останется. Хочешь, поклянусь?

— Не стоит, — здоровяк внушал Арну доверие. — Завтра утром заберу лошадку. Сможешь накормить и напоить? Там сочтемся.

— Добро.

Когда широкая спина кузнеца скрылась за углом ближайшей избы, Арн зачем-то отметил направление, куда увели его лошадь и в два шага поравнялся с незнакомой женщиной. Пристроившись рядом, охотник то и дело бросал крайне заинтересованные взгляды на глубокий вырез простой крестьянской рубахи, единственным украшением которой служил красный орнамент по всей длине ворота и на закатанных рукавах. Однако интерес Арна вызывала вовсе не одежда.

— Мое лицо здесь, путник, — рассмеялась селянка, даже не пытаясь прикрыться.

— А я уже сделал свой выбор, — пробормотал Арн, не поднимая глаз. — Как, говоришь, тебя зовут прелестница?

— Алика, — женщина все-таки шутливо оттолкнула охотника и запахнулась в короткую накидку, скрывающую открытые плечи от дневного солнца.

— А я — Амелия! — маленькая спутница Арна выросла, будто из-под земли, встав между ним и селянкой. — Его сестра! — И вновь в сторону охотника был брошен красноречивый взгляд, однозначно намекающий на неизбежную расплату.

— А где ваши родители? — спросила Алика с улыбкой, но та быстро пропала с ее лица, едва женщина увидела, как изменилось лицо Амелии.

— Мою маму убили, — прошептала девочка. — А отец…

— Хватит о грустном, — Арн положил ладонь на плечо девочки. — Сейчас Алика отведет нас к себе и угостит чем-нибудь вкусным.

— Правда? — лицо Амелии мгновенно прояснилось, словно солнце, выглянувшее из-за туч.

— Конечно, — по лицу Алики было видно, что она сконфужена произошедшем, но Арн разглядел в глазах селянки еще кое-что. В глубине голубых глаз скрывалась потаенная тоска и какое-то горе.

Остальной путь вся троица проделала молча, если не считать мурлыканье повеселевшей Амелии. Взгляд девочки мечтательно блуждал где-то в облаках, а на ее беззаветном личике были написаны все мысли, а точнее одна, узнать которую не составляло никакого труда — Амелия то и дело облизывалась.