Виктор Емский - Шмордонские войны [СИ]

Пахан, посмотрев еще немного на бой, вдруг потерял к нему интерес и сообщил.

— Не, этот зеленый — не соперник. Сейчас отец Эндульген ему вставит.

И он оказался прав. Кеды зеленого свистона, мелькавшие в воздухе не реже палок, не причиняли вреда отцу Эндульгену. Зато его фиолетовый сапог, всего один раз вонзившись в пах зеленому священнику, сделал свое дело. Противник, согнувшись в дугу, попытался покинуть поле боя, но Эндульген, зайдя с тыла, помог сделать это быстро, ускорив движение соперника пинком того же самого сапога. Оппонент, побежденный в честном поединке, унесся в полет по набережной и поставил точку в драке, уткнувшись головой в одну из колонн гранитной набережной.

— Вот вам и мораль, — прокомментировал бой Пахан. — Опыт всегда побеждает ретивость. Кстати, а не зайти ли нам в кафе? Что-то в горле пересохло.

Морсу тоже хотелось пить, а времени до презентации оставалось много, и потому он решил принять приглашение.

— Черт, я не взял с собой денег! — вдруг вспомнил он.

Начальник полиции ласково взял Морса под руку и повел к ближайшему кафе, приговаривая на ходу:

— Не забивайте свою голову такими пустяками. Хозяин этого кафе существенно не доплачивает государству налогов. А если говорить откровенно — вообще не платит. По документам оно еще не достроено. Поэтому хозяину за счастье будет не дать нам умереть от жажды.

Они сели за один из столиков на открытой террасе. Официант — загорелый кудрявый тип с откровенно разбойничьей рожей — был уже тут как тут. Пахан заказал себе сто пятьдесят граммов коньяка, а Морс два бокала пива. На вопрос, почему пиво, Премьер-министр рассказал:

— Я только что прилетел с Дубаря. А там пиво не пьют. Говорят, что от него: «Ни в голове, ни в заднице». Зато хлещут водку и ром беспрерывно. За два дня рыбалки мне пришлось выпить столько, что чуть не отвалилась печень, и весь третий день я лежал под капельницей, очищая организм. Поэтому сейчас пиво для меня — божья роса.

Официант принес коньяк, пиво и тарелку соленого печенья.

Морс посмотрел на Пахана и поинтересовался:

— А почему вы пьете на службе?

— Потому что я не на службе, — ответил тот и засадил в глотку всю порцию сразу.

Отдышавшись, он взял с тарелки печенье, хрустнул им и заявил:

— У меня выходной.

— С какой радости, если сегодня четверг? — не сдался Морс.

Пахан дохрустел крекером и пояснил:

— Вчера весь день и большую часть ночи я проводил учения с личным составом полиции. Мы отрабатывали штурм здания, в котором по легенде засели шмордонские шпионы. В виде здания мы использовали один из борделей Хачапура (он сейчас убытки подсчитывает). Ну, а поскольку я начальник, то выходные могу назначать в любой день. В том числе и себе.

Морс, попивая пиво, разглядывал Пахана и думал о том, что перед ним сидит самый настоящий бандит, только закамуфлированный под начальника полиции. И апрельский Хапс по сравнению с Паханом — карманный воришка против разбойника-рецидивиста. А судья Пай Дай, скорее всего, одна из карт колоды, полностью контролируемой Паханом.

— А кто у вас прокурором? — спросил Морс.

— А-а-а, — махнул рукой Пахан. — Я даже не знаю, как его зовут. Еще сто граммов!

— Как это так? — не поверил Морс.

— Очень просто, — доверительно сказал начальник полиции. — К нам три года назад назначили одного, тоже не помню, как его звали. Честный такой был! Строгий… Я его в борделе взял. Он с несовершеннолетними развлекался. Воистину свистоны говорят: в чистом омуте черт водится! Я давно заметил — чем честнее человек, тем больше у него на душе всякой мерзости. Она спрятана глубоко, но всегда прорвется наружу. Выходит, что честность — психическая болезнь… Прокурор каким-то образом отмазался от обвинения (это опять к судье) и закрыл все бордели с казино за уклонение от налогов. И оказался в дураках. Где, спрашивается, любят проводить время депутаты парламента? Там где рулетка и шлюхи. А вы думаете, что Генеральный прокурор — исключение? Не угадали. Вот последний и отправил своего подчиненного в пустыню Сушняк (есть тут такая) с браконьерами бороться.

Пахан взял с подноса официанта рюмку, опрокинул ее себе в рот, геройски шевельнул усами и продолжил:

— Второй был совсем нечестный. Вызвал меня к себе, обвинил в коррупции и заявил, что всех попересажает, если я ему не буду отстегивать ежемесячно. Ну, я и отстегнул. Один раз, но много. И тут же повязал. Судья Пай Дай влепил ему десять лет за ту самую коррупцию, про которую он мне говорил. Оказалось, что прокурор до меня вызывал к себе судью с тем же требованием… Ну а последний (который сейчас) — как приехал, так больше мы его не видели. Говорят, что он мужик принципиальный и к коррупции никакого отношения не имеет, поэтому таскается по борделям и казино круглосуточно.

Морс, приступая ко второй кружке, думал о том, что если взять всех нечистых на руку чиновников и послать их к Джему Баламуту на Тринадцатую планету, то они ее пророют насквозь всего за несколько дней. Вручную! А кого назначить на их места? Чурчхелу? Или, может быть, шмордонских шпионов?..

Взгляд Морса уперся в живописную группу музыкантов, исполнявших незатейливую народную песенку на площадке перед кафе. Трое играли на джармошках, двое на джалалайках и один — на здоровенном контраджасе. Последний успевал еще и дирижировать. Одеты они были странновато: в одинаковые белые футболки с нарисованными на груди осьминогами, черные шорты и самые натуральные валенки. Премьер-министра что-то кольнуло под лопатку, и он спросил у Пахана, который как раз заказывал официанту третью порцию коньяка:

— Это что за джаркестр?

— Обычный джансамбль, — ответил тот. — Они неделю назад прибыли с Дубаря. Валенки — их антураж. Называются: «Секстет Сексота». «Секста» на древнедубарском диалекте — шестерка. А Сексот — имя дирижера, который на контраджасе шпарит.

Пахан тяпнул третью стопку, принесенную официантом, и захрустел крекером. Джансамбль тем временем взял перерыв. Музыканты зашли в кафе и, усевшись за одним из столиков, попросили пива. Морс, подозрительно разглядывая их, спросил у Пахана:

— Слышали о группе шмордонских шпионов, сбежавших из полицейского Управления Дубаря?

— Да, — ответил начальник полиции. — У нас ориентировка имеется. Там сказано, что они дали взятку.

— Правильно, — подтвердил Морс.

— В жизни не поверю! — воскликнул Пахан. — Скорее всего, там или проспали, или сами их выпустили, а на взятку сослались, пытаясь прикрыть свое головотяпство. Нашли, так сказать, самый мелочный и обычный проступок, чтоб не сильно влетело.

— А вот эти шестеро музыкантов? Не они, случайно?

Пахан, хмыкнув, посмотрел на Морса, как на идиота.