Кир Булычев - Великий Гусляр (сборник)

– Да, где он? - поддержала княгиня Пустовойт.

– Где он?! - вскричал старик Ерема. - Где обманщик?! Целовал, а сам женатый!

Толкаясь в узких дверях и забыв о чае, все бросились обратно в коридор. И остановились как вкопанные. Перед распахнутой дверью в комнату, где хранился сундук с невестиным приданым, лежал связанный стражник с кляпом во рту. Он бешено вращал глазами и корчился как червяк.

Комната была пуста. Ни сундука, ни Дегустатова.

– Может, он где-нибудь еще? - предположила тетя Шура, понявшая, что гостей обокрали, но болевшая за репутацию дома отдыха.

– Дегустатов! - крикнул Эрик.

И в ответ по асфальтовой дорожке у окна грянули копыта, из-под них брызнули искры до сосновых вершин, и черный конь, взмахнув длинным хвостом, рванул с места к темнеющему лесу. На коне сидел Дегустатов, под мышкой тяжелый сундук, а сзади, обхватив его живот гладкими руками, Анфиса.

– Спелись, - сказал стражник.

– Держи вора! - воскликнула княгиня Пустовойт, а мудрый старик Ерема ответил на это скорбно:

– Не догонишь. Это же Ветерок. Конь-Ветерок. Волшебное животное. Ни одна тварь на свете его не обгонит.

– Значит, Иван мое кольцо украл?

– Он самый, больше некому. Конь-Ветерок только хозяина кольца слушается.

– Значит, он меня во сне, еще не поцеловавши, обокрал? - настаивала царевна.

– Так, Елена, так, - повторил старик.

Тут терпению Эрика пришел конец. Он встал в дверях и произнес громко:

– Вы вовсе не те, за кого себя выдаете. Никакая вы не киногруппа. Рассказывайте, кто вы на самом деле, почему здесь оказались. Тогда примем меры.

– Достойный разговор, - сказала Александра Евгеньевна. - Давно по Дегустатову уголовный кодекс плачет.

– Мы себя ни за кого не выдаем, - ответил старик Ерема. - Не то, что ваш друг Иван Юрьевич.

– Не друг он нам, - поправил Эрик. - Попрошу перейти к делу.

В Эрике появились серьезность и собранность, как на пожаре. Впереди языки пламени, опасность для жизни, в руках лестница, и надо приставить ее к многоэтажному зданию и лезть наверх, спасать женщин, стариков и детей.

– Так вот, - сказал старик, оценив серьезный вид отрока в золотом шлеме. - Мы родом из тридевятого царства, тридесятого государства. Случилось так, что на рождение царевны Алены вредная колдунья, Анфисина притом двоюродная бабушка, приглашения не получила. И поклялась она страшной клятвой нашу царевну со света свести. Но другая колдунья, близкая нашему царю, царство ему небесное, на это так сказала: «Не будет смерти Алене-прекрасной при ее совершеннолетии, а заснет она глубоким сном и спасет ее один рыцарь, который полюбит ее навечно, поцелует в хрустальном гробу и разбудит. Ее и всех придворных людей».

– Спящая царевна! - воскликнула Александра Евгеньевна.

– Она самая, - согласился старик Ерема. - А ты откуда знаешь?

– Так о вашем приключении сохранилась память в художественной литературе.

– И в устном творчестве, - добавил Эрик, не сводя глаз со спящей царевны.

«Алена, - шептали беззвучно его губы, - Аленушка». И царевна, хоть момент был очень тревожный, на взгляд ответила и потупилась.

– О вас, - продолжала Александра Евгеньевна, - множество сказок написано, фильм снят. И даже мультипликация, про иностранный вариант. С гномами.

– Такого не знаем, - сказал старик. - Значит, заснули мы, как и было приказано, в день Леночкина совершеннолетия. Что дальше было - не помним. Дракон нас охранял, чтобы случайный человек не польстился на наше беспомощное состояние. Потом, видно, пещера заросла, пути к ней потерялись, а дракон помер. Так и случилось - проснулись мы от постороннего присутствия. Видим - незнакомый витязь в странной одежде нашу царевну в губы целует. Значит, кончилось наше затворничество и будет свадьба.

– Конечно, - подтвердила Александра Евгеньевна. - Как сейчас помню. Потом была свадьба и сказке конец.

– Да не сказка это, - ответила царевна, сморщив носик. - Я в самом деле все эти годы в хрустальном гробу пролежала. На пуховой перине.

– Мы поверили, пошли за вашим Иваном Юрьевичем. Он нас сюда привел, а дальше сами знаете.

– Он про вас сказал, что вы артисты.

– Кто-кто?

– Артисты.

– Таких не знаем. Ошибся он.

– Ряженые, - подсказал Эрик. - Так раньше назывались? Скоморохи.

– Да за такое... За такое... - У старика слов не нашлось, и он сплюнул на пол в негодовании.

– Я чистых голубых кровей, - топнула ножкой царевна и посмотрела на Эрика.

– Это нам все равно, - заметила тетя Шура, которая до этого молчала. - Нам бы человек был хороший, не жулик.

– Тоже бывает, - согласился старик Ерема. - А все-таки царевна.

– Царевна, - вздохнула Александра Евгеньевна. - Люди на Луну летают, реки от химии спасают, телевизор смотрят, а тут на тебе, царевна...

– Ладно, потом разберемся, - сказал Эрик. - Помочь надо.

– Нет, - ответил старик Ерема. - Помочь ничем нельзя. Ветерка не догнать. Они сейчас в другое царство ускакали.

– До другого царства не доскакать, - ответил Эрик, улыбнувшись. - До другого царства много дней скакать. Да и границу ему на коне не переехать.

– Стража? - спросил с надеждой Ерема.

– Пограничники. Пошли позвоним в город.

– В колокола звонить будет, - объяснил старик остальным. - Народ поднимать.

– Нет, - возразил Эрик. - Я своему начальнику позвоню. Может, придумаем что. Есть у меня одна идея.

– Брандмейстеру? Молдаванину?

Память у старика была хорошая.

– Ему самому.

– Зачем ему? - удивилась тетя Шура. - В милицию звонить надо.

– В милиции не поверят. Что я им, сказку о спящей царевне по телефону расскажу? Товарищи, скажу, в сказке возникли осложнения?

– А начальнику?

– Начальнику я знаю, что сказать.

Эрик оставил зареванную царевну с ее обслугой в домике, приказал стражникам никого близко не подпускать: чуть что - в топоры. Им придал для усиления Александру Евгеньевну. И поспешил в главный корпус. Тетя Шура и старик Ерема отправились за ним.

День клонился к вечеру. Небо загустело, тени просвечивали золотом, и в воздухе стояла удивительная прозрачность, так что за несколько километров долетел гудок электрички.

– Знаю, куда он поскакал, - сообщил Эрик. - К железнодорожной станции. К Дальнебродной.

– Очень возможно, - согласилась тетя Шура.

– И еще неизвестно, когда поезд. Далеко не каждый в Дальнебродной останавливается.

Старик Ерема не вмешивался в разговор, а представлял себе в воображении железную дорогу - накатанную, блестящую, с неглубокими сверкающими колеями, и была она знаком страшного богатства и могущества этих людей. Ему нравилась деловитость отрока в золотом шлеме и внушала некоторые надежды. Но, конечно, больше всего он рассчитывал на помощь князя Брандмейстера. Если Брандмейстер не поможет, то страшный позор обрушится на царский род, вымерший почти начисто много веков назад.