Кир Булычев - Великий Гусляр (сборник)

– Не понимаю, - сказал Удалов.

Минц не спеша поскреб ложкой по тарелке, собрал с каши мед и сунул в рот.

– А когда человек увидит собственное лицо таким, каков есть его внутренний облик, он ужаснется и скажет: что я наделал! Каждый из нас живет с самим собой, и воспитание человечества я переношу на индивидуальный уровень.

Удалов ничего не понимал.

– Сиди здесь, я тебя позову, - приказал Минц.

Он поднялся из-за стола, подошел к платяному шкафу, узкая створка которого была зеркальной, вынул из кармана пузырек с какой-то мазью и ватку. И, потряхивая пузырьком, чтобы мазь попадала на ватку, он стал возить ваткой по зеркалу.

Когда работа была завершена, Минц сказал:

– Теперь подождем, пока просохнет.

Удалов сделал вид, что ничему не удивляется, хотя не переставал удивляться гениальности Минца, и принялся за чай.

Но не успели они допить чай, как Лев Христофорович, кинув взгляд на зеркало, произнес:

– Ну вот, все готово.

– Что готово?

– Истина, Корнелий. Подойди к зеркалу.

Корнелий послушно поднялся и подошел к зеркалу.

И ничего особенного не увидел. Полчаса назад это же лицо он лицезрел в ванной, в тамошнее зеркало.

– Ничего особенного не вижу, - сообщил он. - Наверное, эксперимент провалился.

– Что и следовало доказать! - ответил профессор. - Потому что ты, Удалов, полностью соответствуешь сейчас своему внутреннему содержанию.

– А что дальше?

– Дальше я хотел тебе сказать, что видел вчера на улице Батыева. Вернулся он к нам в Гусляр, ходят слухи, что назначат его главгором вместо Коли Белосельского.

– Что?! - воскликнул Удалов. - Не может быть!

– Посмотри на себя в зеркало! - приказал Минц.

Удалов обернулся к зеркалу и был поражен тем, что из зеркала на него глядело странное животное, похожее во многом на Удалова - например, лысиной и цветом венчика волос вокруг лысины. Но уши его стояли высоко, на лице почему-то росла шерсть, верхняя губа была раздвоена - Удалов увидел себя в образе зайца, правда, зубы у зайца были хищные, оскаленные, и это нарушало полноту образа.

– Кто это? - спросил Удалов.

– Кто это? - откликнулся зверь в зеркале.

– Это ты сам, Корнелий, - ответил Минц. - Это твоя истинная сущность на настоящий момент. Мое сообщение о Батыеве испугало тебя, превратило внутри в дрожащего зайчишку, а все сильное в тебе сконцентрировалось в зубах, так что получился заяц, который будет кусаться до последнего патрона.

– Это я?

Но на вопрос Корнелия и не стоило отвечать, потому что изображение зайца на глазах расплывалось, возвращаясь к привычному образу Корнелия Удалова.

– А теперь сам покажись, - попросил Удалов профессора. Ему нужно было время, чтобы осознать величие изобретения.

Минц безропотно подошел к зеркалу.

Корнелий увидел Минца. Но вокруг его головы сияли яркие лучи, от чего в комнате зазеркалья было куда светлее, чем в комнате Удалова.

– А это что? - спросил Удалов.

– Думаю, что отблеск моей гениальности, - сказал профессор и начал в зеркале надуваться, превращаясь в гигантский воздушный шар, и даже стал покачиваться, намереваясь оторваться от земли.

– Высокого мнения о себе? - спросил Удалов, догадавшийся о причине метаморфозы.

– В сущности я ничего особенного не изобрел, - быстро ответил профессор и принял первоначальный вид. Даже нимб вокруг его головы потускнел.

– Спасибо, Лев Христофорович, - сказал тогда Удалов. - Я думаю, что человечество отныне начнет новую жизнь. У вас найдется еще мазь?

– Я хочу сделать ее побольше. Чем больше истинных зеркал, тем выше моральный облик жителей города.

И с этими словами профессор помазал зеркало в ванной, трюмо в спальне и еще зеркало в прихожей.

Когда он возвратился в комнату, друзья принялись обсуждать возможности великого изобретения.

– Надо в общественных местах намазать, - подумал вслух Удалов.

– В общественных местах у нас зеркал нету, - усомнился Минц. - Трудно отыскать такое, чтобы все в него смотрели.

– А что, если установить? - спросил Удалов. - Ты пришел куда-нибудь, допустим, на собрание пенсионеров, посмотрись сначала в зеркало. Если увидел что-то непотребное, поворачивай и иди домой, не порти людям настроение. Пусть везде будут зеркала!

И тут из ванной донесся дикий крик.

Кинувшись туда, мужчины столкнулись в дверях с Ксенией Удаловой. Она была бледна как мел, руки ее тряслись, а сама она старалась через плечо показать на зеркало, висевшее в ванной.

– Там... - бормотала несчастная женщина. - Там чудовище...

Удалов все понял.

– О чем ты думала, когда в зеркало смотрела?

– Я... Да я ни о чем не думаю, когда в зеркало смотрюсь! - Ксения нервным движением поправила упавшую прядь волос.

– А сейчас думала?..

– Ну только об этой...

– О ком?

– О Ванде, вот о ком! Вчера к ним аргентинскую индюшатину привезли, дешевую, под соусом. Она мне оставила? Нет, ты мне скажи, почему она мне не оставила?

– Все ясно, - сказал Удалов. - Работает наше изобретение.

И он рассказал пораженной Ксении о волшебной мази.

Ксения встретила известие с искренним восторгом. Правда, восторг был эгоистического свойства. Суть его сводилась к фразе: «Вот теперь я их всех выведу на чистую воду!»

Николай Белосельский использовал изобретение практически. Во-первых, приказал милиции установить зеркала на автобусной станции, в ресторане «Золотой Гусь» и у входа в парк культуры. Возле зеркал распорядился поставить милиционеров с записными книжками, которые должны были фиксировать особо неприятные отражения. Милиционеры, конечно же, поставили еще одно зеркало у себя в отделении, а Белосельский - на столе в приемной, так что в ближайшие два дня раскрылось множество преступлений, дурных замыслов и планов.

На третий день обычный поток посетителей к Белосельскому иссяк. Оказалось, что людям не так уж и приятно оглядываться на зеркало, которое строит тебе рожи.

Кризис наступил, когда к Белосельскому пришла Маша Дюшина, человек тихий, невзрачный и безвредный. Она просила помочь с пособием ей как матери-одиночке, а Белосельский, прежде чем начать беседу, нажал на кнопку, связался с секретаршей, и та сказала условным шифром:

– Катастрофа!

Это означало крайнюю степень озверелости на лице Маши Дюшиной.

Так что, руководствуясь объективным средством заглядывания в душу, Белосельский сразу внутренне сжался, готовясь отказать женщине. На все его вопросы Маша отвечала робко, ласково и беззлобно. Но Белосельский понимал, что имеет дело с крайне хитрой и замкнутой стервой. Отказав, он проводил плачущую Дюшину до приемной и поглядел, что же отразится в зеркале.

В зеркале отразилось существо махонькое, бабочка с обломанными крыльями, которая беспомощно ползла по лужайке...