Сергей Песецкий - Записки офицера Красной армии

Перец у нас был, а уксус Дубин пошёл у хозяйки одолжить. Приправили мы бананы уксусом, ну и, понятное дело, перцем. И получился совсем другой вкус. Но всё равно мне не понравилось. Уж лучше солёные огурцы, или даже лук. Но ничего, под водку даже бананы пойдут. Только вышло самое худшее — капитан Егоров, немножко преждевременно, болеть начал. Синицын проводил его к пианино, открыл на инструменте крышку и сказал:

— Блюйте, товарищ, внутрь, а то жалко пол пачкать. А в этом глупом инструменте места много. Всё войдёт.

Вижу я — с другой стороны пианино Масленников примостился, и тоже налёты на Ригу делает. Но я хорошо держался и дальше водку под бананы глушил. А потом услышал, как Дубин сказал:

— Эти бананы лучше всего с маслом есть и сахаром. Только жалко, что у меня нет.

Не успел он это закончить, как капитан Егоров оторвался от пианино, приблизился ко столу, взял ещё один (не порезанный) банан и как заедет им Дубину в зубы.

— Отравил меня, мерзавец! — кричит он. — Ещё никогда я от водки так быстро не блевал. Бананы надо квашеные есть, или маринованные, а ты сырые дал!

И в морду ему, и в морду. Ну, дубин начал защищаться. Схватили друг друга за волосы и по полу катаются. Капитан Егоров нашего хозяина всего бананами измазал. Но это мелочи: так, только посмеялись, и всё. А потом мы снова пили, но к бананам как-то у всех аппетит пропал. Только Дубин и дальше их ел, чтобы не пропали.

— Жалко, что вам не нравятся, — говорил он. — Это ведь самая лучшая буржуйская закуска. Только наверное надо к ним хрена, или горчицы добавлять.

— Ну пусть эту закуску буржуи и жрут! — сказал капитан Егоров. — А я за такое издевательство и насмешки буду в морду бить!

Но больше не бил. Наверное много сил потерял, уж больно долго он рыгал. Так мы развлекались почти до трёх часов ночи. Я не совсем хорошо помню, потому что вырубился и только утром от холода очнулся. А холодно было оттого, что капитан Егоров, в ходе забавы, все окна стулом выбил и печь повредил.

Ещё не рассвело. Парни спят — кто где… Я проверил — на месте ли часы? Всё на месте. Я же развлекался в хорошей компании. Ну, и отправился домой.

Вот так, очень весело и приятно, мы встретили Новый Год.

Я так и живу у Липы. Водку с ним не пью, хотя он много раз мне предлагал: «Согреемся, красный командир!» Но я сказал ему, что пить мне доктор запретил, что у меня больной желудок. «Так это же самое лучшее средство от болезни желудка, — говорил Липа. — Прижжёт, прочистит и будешь здоров». Но я не поддавался на уговоры. Довольно натерпелся страха в первый раз.

Комната у меня очень хорошая. Я подсчитал, что в ней 24 квадратных метра жилой площади. У нас в Союзе на этой площади обязаны жить четыре человека (по 6 метров на каждого), а я тут один блаженствую. И никто в мои дела нос не суёт. Это очень приятно, хотя и не по-социалистически. Несколько раз я пил чай с семьёй Липы. Только всегда старался о политике с ним не говорить. Заметил, что они вовсе этого не понимают, что «политические разговоры» до хорошего не доведут и могут быть очень опасны. А объяснять им я этого не хотел… Живу с ними в согласии. Хорошие люди, о чём разговор. Только Юльку эту не люблю. Хитрая, грубая, нос задирает и не проявляет никакого почтения с моей офицерской персоне.

У Юльки есть сестричка. Зоськой зовут. Лет десять наверное. Но такая хитрая! Когда вырастет — будет вторая Юлька. Но теперь её наша власть немного воспитает и может выйдет из неё коммунистка. А пока в свою буржуйскую школу ходит… У нас специальные занятия были, как надо относиться к местному населению. Самое главное (как там говорили) — никому не доверять и ничего о Союзе не рассказывать. Потому что старший элемент, что при правлении буржуев вырос, навсегда потерян и окончательно испорчен, поэтому обязан быть постепенно ликвидирован. Зато детей можно будет вырастить полезными для России людьми. Надо к ним хорошо относиться, конфетами угощать и прививать им любовь и уважение к партии и Сталину. Поэтому я часто Зоське конфеты приносил. Она очень сладкое любит. И часто с ней о разных вещах разговаривал. Однажды спрашиваю её:

— Вот ты полька или белоруска?

— Полька, — говорит она.

— Нет, — говорю я. — Ты не полька, потому что Польши уже нет и не будет.

А она отвечает:

— Вот придут англичане, вас отсюда выгонят и Польша снова свободная будет.

Наверное она это в школе слышала. Ну и отвратительная эта буржуйская учёба. Правы политруки.

Потом спрашиваю:

— А ты знаешь, кто такой Сталин?

— Хорошо знаю, — говорит она.

Это мне очень понравилось, я её по голове погладил и конфету дал. Говорю:

— Это очень хорошо, что знаешь. Ну так скажи мне — кто он?

А она говорит громко и отчётливо:

— Тиран и кровопийца, который вместе с Гитлером хочет уничтожить мир и сделать всех рабами, как у вас в России.

Я сразу похолодел от пота. Вскочил. Оглянулся. Потом двери приоткрыл, посмотреть, нет ли кого в сенях, не слышал ли кто её слова… У меня дыхание перехватило. Тут я подумал, люди, да как можно говорить такие вещи на Сталина и Гитлера, на освободителей человечества! Вот до чего довели ребёнка буржуи! Но к счастью этого никто не слышал.

Я ещё долго с удивлением смотрел на Зоську. Первый раз в жизни услышал нечто подобное. А потом спрашиваю её:

— Кто тебе это сказал: папа, мам или Юлька? А может ты это в школе слышала?

А она говорит:

— Никто мне этого не говорил, но все знают… И вы тоже знаете, только притворяетесь, что нет, боитесь вашего НКВД.

Я ей на это ничего не ответил, но с того времени начал и её бояться. В десятилетнем возрасте она уже такая закоренелая фашистка и английская агентша!

А она, как и прежде, всё ко мне приходит и просит показать ей то картинки, то пистолет. Но я её больше никогда не спрашивал, потому что даже слышать подобные вещи не хочу. Теперь надо будет очень долго освобождаться от этих буржуйских понятий. Но это уже наши советские школы сделают.

Меня очень интересовал один вопрос: как в здешних буржуйских школах из детей дрессируют таких вот фашистских шакалов? Ведь у маленького ребёнка нет ни малейшего понятия о мире и ему можно внушить что угодно. А капиталистический мир, как известно, только и держится на вранье, терроре и пропаганде… Я много читал про то, как в польских школах учителя и ксендзы издеваются над детьми и каким образом вбивают им в голову разные фашистские штучки. Решил я проверить это дело, ведь школы для детей пока остались те же самые, что и были раньше. Однажды, после обеда, Зоська пришла из школы раньше обычного. На дворе был сильный мороз. Она сумку с книгами в своей комнате оставила и стучит ко мне в дверь, так как у меня печь все время топится и всегда очень тепло. У меня в тот день службы не было и я сидел дома.